веретено
бережёного бог бережет. мне за берег – дно.
я споткнулась о волны я вышла из игр. спать.
запиши меня в сказку дай в руки веретено
мне иначе не кануть в сон. мне иначе встать
на пути у трамваев/вагонов… иль мачту в грудь.
и к утру в волосах пуд соли в глазах киты.
серебристым дельфином подкожно гуляет ртуть.
в загорелом матросском сердце штормуешь ты.
опрокидывай солнце оставь по лучу углам
паукам удовольствие – пыль поросла весной
персональный апрель тебе. на. получай. у глаз
замажешь морщины. ныряй в города блесной.
в эту радость зашита боль. и ни дать, ни взять -
веретёна исправны. мотаются нити снов.
в этой сказке никто не придет, чтоб тебя поднять.
береги себя там... к берегам всё опасней дно.
давай будем
давай будем жить с тобой вместе
в месте, где нет телефонов, жары и боли…
где снег всегда долгий и белый…
где вечерами дожди в окна летом…
и осенью пахнет кленом…
мы будем как те, кто возьмет курс на север
когда остальные летят к морям…
радость моя…
не вернуться – не значит сказать «прощай»
и выйти к подъезду.
невозвратность –
это когда мартовский снег во рту тает не от тепла…
это осколок в руке ветрового стекла,
найденного на трассе…
это бессонница под стуки
и скрипы форточки…
и одинокие злые дети с лицами кукол
на празднике их защиты.
это в клетках старые волки с седыми глазами
и небом на дне зрачка…
это когда ветер в доме стирает с портрета лица
/значит кому-то сегодня не сбросить пижаму
и не сварить себе кофе/
и снегом рисует волны на крышах,
ошпаренных солнцем…
так давай же жить вместе. и долго. и дорого.
ты знаешь, что где-то
в спальном районе конца света
разгоняет свои печали одинокий уставший старик,
тасуя карты таро
и наши свидетельства о рождении…
классики
нарисуй на асфальте классики под окном
больницы. там, видишь, девочка детство ждет…
с меня – камень-сердце. она непременно днем
выйдет сыграть. и до «неба» она дойдет.
рисуй эти линии, но не вложи в них боль.
она знает о боли всё… она верит в жизнь…
твой затекший кулак раскроется сам в ладонь,
когда крикнешь ей с улицы глупое «ты держись…»
рисуй для нее вокруг классиков целый мир
парижи, венеции, лондоны, снег в горах…
и самое главное – жизнь (как ориентир)
и лучше всего – всё в цвете… но не в цветах.
расскажи ей любовь под окном… нарисуй ей «верь!»
на ладони – длинную линию жизни (в путь!)
что же сделать, чтоб эта линия без потерь…
(того, что кладет на лопатки и бьет в грудь).
под окнами онко подпишешься «я с тобой»…
ей доктор пропишет яды и сдаст халат,
вольётся в холодный дождь, потечёт домой
(и никто вроде, кроме бога, не виноват).
учишься...
ноябри
когда мир синтепоновых кукол на нет
сходит молча в проёме окна, ноябрём
покорёженный… - запах тепла, сигарет
и вкус чёрного крепкого кофе… вдвоём
в твоей маленькой кухне – награда за боль
многих лет без тебя. в твоем доме листы,
фото–мысли на стенах… сбивая в ладонь
ломкий пепел, ты скажешь: «а… это мечты…
просто некуда деть их... а так – как кино…»
и захочется вдруг личным богом ей стать -
чтобы нежно беречь от беды… и стеной –
чтобы видеть мечты «как кино»… просто знать…
и тебе было нужно куда-то девать
эти быстрые сны в полуночном метро
по дороге домой (только там рассказать
было некому их… как и огненный ром
был допит в одиночку в одну из ночей)…
мир свой некуда деть… и на мерзлом песке
его выведешь кистью (обломки ветвей
дарят линиям тонкость и твердость руке)…
обещаю тебе - завтра выпадет снег
завтра будет любовь. танцевать на воде,
поцелованной льдом, будем завтра. во мне
столько нежности, слышишь, что некуда деть…
ноябри – время голых под небом дорог
(городов воспаленные вены), сны рек…
может быть, синтепоновый мир и продрог…
и плевать.
запах кофе. любовь. первый снег.
Елена Алешечкина: веретено.