Наталия Май: Аdagio.
«Сыграем «Адажио», и нам хорошо заплатят». «А где выступаем? – Точно не знаю, но нам хорошо заплатят». «Зачем пахать, если это никому не нужно?» «Мы и хуже играли, а деньги получали».
Таким музыкантам не позавидуешь. Очень трудно работать, когда не знаешь, для кого это нужно. И непонятно, востребована ли такая музыка сегодня вообще. В стране другая идеология: «Скрипачи, идите на рынок, семечками торгуйте да бабки сшибайте – в общем, живите, как хотите, пропадайте, спивайте, вы нам не нужны…»
Вот и приходится подрабатывать на стороне: контрабасист стучит на барабанах в средненькой рок-группке. Видно, что чувствует за собой вину, но надо ведь как-то крутиться…
И вдруг тон пьесы резко меняется. Мы понимаем, кто написал это «Адажио». И уже по-новому смотришь и на дирижёра, и на всезнающую, всё понимающую, строгую Баринову. Иначе вдруг заиграли музыканты. И понимаешь, что перед нам не сатира, а драма. Драма людей, которые, что бы ни случилось, всё равно служат делу, которое выбрали себе раз и навсегда.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Алексей Петров
|
Аdagio
одноактная пьеса
Действие пьесы происходит в концертном зале во время репетиции оркестра. В спектакле участвуют драматические актеры и профессиональные музыканты. На сцене должен сидеть настоящий камерный струнный оркестр, внутри него (в каждой группе инструментов) - по одному актеру. Актеры держат в руках инструменты и имитируют исполнение музыки, в то время как музыканты оркестра играют.
Актеров в оркестре всего пять, они рассаживаются следующим образом: один сидит в группе исполнителей партии 1-ой скрипки, актриса – в группе исполнителей партии 2-ой скрипки, актер в альтовой группе, актриса в группе виолончелистов, актер в группе контрабасистов.
Музыканты оркестра участвуют в спектакле сразу в двух качествах – как музыканты и как актеры-статисты. Когда «вступают» актеры со своими репликами, музыканты замолкают и безмолвно присутствуют на сцене театра, создавая реалистичный фон спектакля. Когда по знаку дирижера «вступают» музыканты, умолкают актеры и имитируют игру на инструментах вместе с оркестром. Такова постановочная идея спектакля.
В пьесе звучит специально написанная для этой пьесы музыка Глеба Мая – Adagio для камерного оркестра.
Постановочная идея спектакля придумана Глебом Маем. Текст пьесы написан Наталией Май.
Действующие лица:
Семенов, дирижер, – 54 года
Илюхин, 1-я скрипка, - 32 года
Надя, 2-я скрипка, – 30 лет
Баринова, виолончелистка, – 50 лет
Лев Алексеевич, альтист – 60 лет
Витя, контрабасист, – студент 23 лет
Адреналин, его друг
Музыканты участвующего в постановке пьесы оркестра в качестве актеров-статистов.
Занавес открывается под звуки музыки. На сцене – оркестр. Место контрабасиста Вити пустует, он еще не появился. Репетиция пока идет без него.
Музыканты играют. Должно быть видно, что они очень стараются. Несколько минут звучит музыка. Внезапно дирижер останавливает музыкантов. Раздаются раздраженные возгласы.
Илюхин (вытирая пот со лба): Ну, приехали… (дирижеру) Семен, ты чего, нас загнать сегодня решил? Мы не лошади. У меня уже руки трясутся.
Семенов (отмахиваясь): Вот про свои руки не надо. Почему они у тебя трясутся, все знают. Ты когда в последний раз занимался? (Илюхин бурчит себе под нос что-то невразумительное и отворачивается от него.) Ребята, я на репетиции никого не держу. Если у вас есть более важные дела, пожалуйста…
Надя (жалобным голоском): Семенов, ну, правда, давайте хоть перерыв сделаем.
Семенов (смотрит на часы): Перерыв? На сколько минут?
Лев Алексеевич (вставая со своего места и потягиваясь): Иди чайку попей, а мы тут потренируемся…
Надя (подхватывая): Лев Алексеевич прав, мы как раз это место пройдем, да, Галина Петровна? (поворачивается к Бариновой)
Баринова (хорошо поставленным театральным голосом): Я не устала.
Семенов: Ну, так что - перерыв или продолжим?
Хор голосов (в их числе Илюхин и Надя): Перерыв!
Семенов: Делайте, что хотите. Главное – с пользой проведите это время. Оставляю вас.
Семенов уходит. Вслед ему раздается дружный негромкий смех.
Надя (Льву Алексеевичу, заговорщическим тоном): Вы обещали все рассказать.
Лев Алексеевич (игриво): Надюша, радость моя, я уже все рассказал.
Надя: Вы только начали. Остальные еще не знают.
Илюхин (вяло): Да знают… А что толку? Видишь, как Семен настроен? Он придумает предлог, чтобы отказаться. Скажет, что не хочет за нас краснеть – мол, играть разучились…
Баринова (не громко, но внятно): И правильно скажет.
Все косятся на Баринову, она невозмутимо молчит.
Надя (сникнув): Да погоди ты, Илюхин… Лев Алексеевич только начал говорить, пусть все расскажет.
Лев Алексеевич (на его лице игривая гримаса – это его обычное выражение): В двух словах, моя птичка. Наш оркестр пригласили сыграть вот это Adagio, которое мы сейчас репетируем. Это будет праздничное выступление. Нам хорошо заплатят.
Илюхин (радостно): Что – только это Adagio? Больше ничего учить не надо?
Лев Алексеевич: Насколько я знаю – нет. Мы сыграем одно произведение.
Илюхин: Так это я вам за час выучу – спорим?
Надя (затыкая уши): Все, замолчи, Илюхин, мы репетируем уже знаешь, сколько? Два часа! А у меня твой голос уже в ушах звенит… вместо скрипки твое нытье слышу… (отворачиваясь) За час он выучит…
Илюхин (вскакивая): Так это из-за кого мы так долго репетируем? Из-за меня, что ли? Я хоть раз сегодня сфальшивил? Себя лучше послушай.
Лев Алексеевич (хлопая в ладоши): Ну, все, хватит. Что за детский сад… (Бариновой) Галина Петровна, с вашего разрешения, я продолжу.
Баринова: Мое разрешение вам не нужно, Лев Алексеевич. Продолжайте этот балаган без меня. (Встает, берет инструмент, всем своим видом давая понять, что собирается уйти.)
Надя (умоляюще): Ну, Галина Петровна, ну что вы… Не обращайте внимания на Илюхина, и на меня не обращайте, устали мы просто, вот и ворчим, ну простите…
Баринова (выпрямляясь): Я занималась всю ночь. Знаете, чем? Му-зы-кой. И каждую свободную минуту я посвящаю ей. Му-зы-ке. И мне жаль тратить время на что-то другое, на посторонние вещи. Я пришла сюда на репетицию.
Лев Алексеевич (миролюбиво, подмигивая Наде): Ну, мы как раз и обсуждаем то, что будем играть. Галина Петровна, у меня возникли трудности в одном месте, вы не поможете мне советом? Но это после репетиции, а сейчас перерыв, мы слегка восстановим силы, и продолжим играть… Ну, как же мы без вас, Галина Петровна, не уходите. (театрально склоняясь перед рукой Бариновой и слегка прикасаясь к ней губами)
Баринова (величественно вынимает руку и садится): Покажите мне это место, и я скажу вам, что думаю.
Надя (облегченно вздыхая, Илюхину): Аминь.
Илюхин беззвучно смеется, отвернувшись от Бариновой. Лев Алексеевич склонился над нотами и что-то показывает Бариновой.
Лев Алексеевич (поворачиваясь к Наде и Илюхину, осторожно): Пока Галина Петровна думает, я доскажу то, что начал. Выступление уже скоро. Когда – Семенов не говорит, но думаю, что уже на днях.
Надя: На днях?!
Илюхин: То-то он такой нервный…
Лев Алексеевич: Нам нужно выучить это как следует. Если понадобится, будем репетировать сутками. Он мне так и сказал.
Надя: А где выступаем?
Лев Алексеевич (пожимая плечами): Я точно не знаю. Знаю только, что нам хорошо заплатят.
Илюхин: Да почему Семенов из этого тайну какую-то делает?
Надя: Действительно, Лев Алексеевич… что он темнит?
Лев Алексеевич (разводя руки): Наш Семенов человек своеобразный. Что я могу сказать? Я не знаю. За что купил, за то и продаю. И это-то я из него клещами вытаскивал. Он мне вообще ничего говорить не хотел. Сказал: «Скоро праздник. Вот мы и выступим».
Надя: А какой праздник-то?
Илюхин (достает календарь из кармана и смотрит): Майские праздники – через месяц… Слушайте, может, день рождения Ильича?
Надя и Лев Алексеевич покатываются со смеху.
Надя: Илюхин, ты скажешь тоже…
Лев Алексеевич: Ладно, ребята, какая нам разница? Может, день работников какой-нибудь промышленности? Ну, пригласил нас директор комбината к себе в загородный дом поиграть…
Илюхин (прыснув): Ага. Вместе со своими комбинатскими друзьями Adagio послушать.
Лев Алексеевич смеется.
Надя: Илюхин, да им все равно, главное – коротко и внятно. Звучит недолго, мелодия приятная. Там, может, еще кто-нибудь приглашен – эстрадные звезды… рок-группы какие-нибудь, ну и струнный оркестр заодно. Для солидности. Ты же знаешь, как это бывает. Нас приглашали не раз.
Илюхин: А как же! Приглашали. Те, кому все равно, фальшивлю я или нет. Они и не заметят. Вот именно, что для солидности. Почему же Семен такой бешеный? Мы и хуже играли, а деньги получали. И что?
Баринова (выпрямившись, демонстративно закрывая ноты): Молодой человек…
Илюхин: Я, что ли?
Баринова: Я к вам обращаюсь. Мне непонятна такая постановка вопроса. Вы – музыкант. Вы держите скрипку в руках. Первую скрипку. Значит, для вас ваш инструмент – это свиная копилка, куда вам бросают монетки? Я правильно поняла?
Илюхин: А даром я пахать не нанимался.
Надя (подмигивая ему): Илюхин, помолчи. Галина Петровна права.
Баринова: Для меня мой инструмент – это святыня. Раневская говорила, что плохая игра актера это плевок в вечность. Я изо дня в день слышу, как вы, да, именно вы…
Илюхин (чешет затылок, безразлично): Плюю в вечность, что ли?
Баринова (вздохнув, повернувшись к нему и заговорив другим тоном – более человечным): Илюхин, вы подавали такие надежды. Ваш педагог, царствие ему небесное…
Илюхин: В гробу бы перевернулся? Да ладно, Галина Петровна… Мой педагог был мужик понимающий, всегда входил в положение. Зачем пахать, если это никому не нужно? Когда я думал, что нужно, пахал.
Баринова: И был результат.
Илюхин: Ну, был. Были премии, похвальные грамоты… а толку-то? (отмахиваясь) А… что говорить… Другое время было, и все тут. Стране были нужны скрипачи. Идеология такая была. А теперь – другая. Скрипачи, идите на рынок, семечками торгуйте, да бабки сшибайте – в общем, живите, как хотите, пропадайте, спивайтесь, вы нам не нужны…
Баринова: А во времена Паганини, вы думаете, все было благополучно? Когда вы взяли в руки скрипку, вы определили свою судьбу. И вы должны мужественно нести свой крест. И не роптать. Заниматься, несмотря ни на что. Пахать, как вы изволили выразиться. Да, пахать, дорогой мой…
Илюхин: Ну-ну, проще скрипку мою распилить, сделать крест, и распять меня там. Быстрее в раю окажусь.
Баринова: Вы все шутите. (Отворачивается от него.)
Илюхин: Шучу… (смотрит на часы) Ладно, давайте попробуем с самого начала, пока Семена нет. А то я уже оглох от его криков. Нет, серьезно, от него иногда отдыхать надо.
Лев Алексеевич: Ну и славно. Давайте.
Музыканты садятся, открывают ноты. Входит Семенов.
Семенов: Да-а… (смеется) Ну и дисциплина. Молодцы, ребята. Над чем работаете?
Надя (подмигивая Льву Алексеевичу): Да над тем же самым. Начало уже наизусть скоро выучим.
Семенов: А вам и надо играть наизусть.
Илюхин: Что – наизусть?!
Надя: Вы нам ничего не говорили…
Лев Алексеевич (удивленно): Семенов, что за эксперименты? Струнный оркестр играет по нотам.
Семенов: А мы попробуем наизусть. Так надо. Выучите, ребята, а, если нет – ну что ж, значит, играть не будете.
Баринова (кивая): Все правильно.
Илюхин: Семен, ты что, нас до инфаркта хочешь довести? Почему не говоришь, когда, где и что играем? Хоть предупредил бы.
Семенов: А я и предупреждаю. Играть будем. И играть наизусть. (Открывает ноты. Поднимает руки.) Пока по нотам. Начали. Ну… давайте… Я вас остановлю тогда, когда мне это будет нужно.
Музыканты, ворча что-то себе под нос, берут смычки и по знаку дирижера вступают. Несколько минут на сцене звучит музыка. Дирижер делает знак остановиться.
Семенов: Так-так, а неплохо…
Надя: Правда?
Семенов: Я хочу послушать альтистов отдельно. Давайте.
Дирижер делает знак. Альтисты вступают. Они играют свою партию. На сцене появляется Витя. Он виновато озирается и стоит, боясь шелохнуться. Семенов замечает его и делает музыкантам знак остановиться.
Кого я вижу? Вы соизволили посетить репетицию? Так-так…
Все смеются.
Ну что ж, милости просим. (Витя со своим контрабасом проходит и устраивается в оркестре.) Значит, сегодня у вас не нашлось ничего более интересного, и вы решили прийти сюда?
Витя (пряча глаза): Извините за опоздание.
На сцене появляется женщина средних лет.
Женщина (Семенову): Простите, вас к телефону.
Семенов: Иду. (Уходит.)
Надя: Вить, ты где был? Уже три недели тебя не видно. Болел, что ли?
Витя: Да нет… Подрабатывал. Работенка тут одна подвернулась…
Илюхин: Работенка? Какая?
Витя: Долго рассказывать…. Ну, ладно. Короче, я теперь играю в одной рок-группе. Они выступают в разных местах. А деньги… За одно выступление… ой, даже говорить не буду, боюсь сглазить.
Илюхин: А играешь на чем? Вот на этом? (Показывая на контрабас.)
Витя: Да нет, на ударных. Я немного умею. А у них там такая музыка, что и уметь нечего.
Надя и Илюхин смеются.
Лев Алексеевич (с любопытством): А что за рок-группа? Как называется?
Витя: «Адреналин». Не слышали?
Надя: А, этот парень с длинными волосами?
Илюхин (подхватывая): Точно! Я его по телеку видел. Он сказал, что сначала один выступал, а потом создал группу – «Адреналин и компания».
Лев Алексеевич (смеется): Я вспомнил! Купил газету, а там на развороте его фотография и надпись: «Крутой рокер Адреналин. А вот его компания». И какие-то ребята… Вить, погоди, это ты там в малиновом парике? (Достает смятую газету из кармана и разворачивает.) Вот она у меня с собой.
Все, кроме Бариновой, подходят посмотреть.
Витя (смеясь, показывает пальцем на фото): Да, это я, а это Колька.
Илюхин: Колька – это кто?
Витя: Да Адреналин. Колька его зовут. Адреналин – это прозвище… ну, сценическое имя он себе придумал.
Надя: Так ты теперь крутой рок играешь? Вить, ты у нас звезда.
Витя: Да ладно, я заработать хочу, вот и все… пока Колька в цене. Никто об этом не знает. Семену ни слова, договорились?
Илюхин: Ну, ясное дело. Представляю, что он скажет.
Баринова многозначительно кашляет. Все смотрят на нее.
Баринова: Так мы будем репетировать или нет? (Вите) Молодой человек, вы и так опоздали.
Витя (чешет затылок): Да я это… ну…
Надя: Галина Петровна права. Лев Алексеевич, мы потом посмотрим газету.
Лев Алексеевич: Да-да, садимся по своим местам.
Все рассаживаются и берут инструменты. В тот момент, когда все готовы начать играть, вбегает Адреналин.
Адреналин (машет руками в сторону Вити, но тот его не видит): Вить-ка… Вить-ка…
Витя (оборачиваясь): Ты?.. Ты что, сдурел? У меня репетиция. Я и так три недели уже пропустил.
Илюхин (покатывается со смеху): Вить, а автограф-то можно у вашей звезды попросить? Ты спроси его, а?
Витя: Обойдется. Чего тебе надо?
Адреналин (подходит ближе): У нас выступление.
Витя (смотрит на часы): Прямо сейчас?
Адреналин: День рождения у Лопуха.
Баринова (подняв брови): У кого?..
Витя (объясняя): У Лопуха. Есть тут рокер один…
Адреналин: Вы чего, тетенька, с неба свалились? Кто ж Лопуха-то не знает?
Баринова: Я вам не тетенька.
Витя: Коль, ну ты совсем уже…
Лев Алексеевич (смеется): А я вот тоже Лопуха не знаю. Как же это я жил до сих пор?
Илюхин: А у Лопуха как группа называется? «Лопух и компания»?
Раздается дружный смех.
Витя: Группа называется «Винегрет». У них песня такая есть: «Я не лох тебе и не лопух». Лопух – это прозвище солиста.
Илюхин: У него что – фамилия Лопухов?
Витя: Нет, у него…
Адреналин (перебивая его): Ты кому объясняешь? Они же чайники. Отстали от жизни лет на пятьсот и уже не догонят. Поехали в клуб. Мне жена Лопуха позвонила, они уже ждут.
Входит Семенов. Он стоит за спиной Адреналина. Адреналин его не замечает. Остальные подмигивают друг другу и помалкивают.
Думаешь, тебе трудно найти замену? У нас с тобой был договор: позвонить могут в любое время дня и ночи. Ты должен быть готов ехать. Так в чем дело? Или, может, здесь тебе много платят? Сам же мне говорил…
Семенов: Так-так-так…
Адреналин (оборачиваясь): Может, чужие разговоры не будем подслушивать? А, дядечка?
Витя (в ужасе): Охренел, что ли? Это же наш дирижер.
Семенов тихо смеется. Остальные, глядя на него, тоже робко улыбаются. Наконец, раздается взрыв хохота. Все, кроме Бариновой, смеются и не могут остановиться. Баринова с неопределенным выражением лица вытирает пот со лба носовым платком. Лев Алексеевич, Илюхин и Надя вытирают слезы.
Семенов (Адреналину): Зовут-то вас как?
Адреналин (растерянно): Это… Коля.
Илюхин: Слушай, Коля, кончай тут адреналинить. У нас репетиция.
Витя (раскрасневшийся и хмурый): Правда, Колька, иди… Потом поговорим. Сегодня вы без меня обойдетесь.
Адреналин: Да можем вообще обойтись.
Витя: Да вали! Скатертью дорожка. И не мешай нам. У нас репетиция, понял?
Семенов (посмеиваясь, Адреналину): Может, желаете принять участие? Вы на чем играете?
Адреналин (хмуро): Я пою. Ладно, дядя. Пока. Ну а ты, Витек…
Витя: Коль, мы потом разберемся.
Адреналин: Как знаешь. (Уходит.)
Илюхин (Наде, показывая ноты): Жаль, нет тут партии для голоса. А то ведь и спел бы.
Надя (смеется): По нотам? Ну да…
Лев Алексеевич (угрюмо молчащему Вите): Что, плохо дело? Боишься работу потерять?
Витя (шепотом): Да нет, все нормально. Остынет. Где он еще такого дурака найдет? Я ведь даже пою вместо него самые трудные места, когда песни записываем.
Надя: И денег не просишь?
Витя: За это? Нет. Я у них получаю только как барабанщик.
Семенов (Вите): Ну, а на контрабасе вы еще играть не разучились?
Витя (неуверенно): Вы с моим педагогом говорили? Это он вам сказал?
Семенов: Да нет… не сказал. И, надеюсь, не скажет. Давайте начнем со второй страницы. Нашли цифру?
Все (хором): Да.
Музыканты начинают играть. Несколько минут звучит музыка. Они играют без особого настроения, но и без явных ошибок.
Семенов: Стоп. Ну, как? Вам самим это нравится?
Надя: Что именно?
Илюхин: Ну надо же… Да, ребята. Мне нравится.
Надя (хихикнув): Нравится, как ты играешь?
Лев Алексеевич (подмигнув ей): Или как играют другие?
Илюхин: Да нет… Сама музыка. Музыка нравится!
Семенов (улыбаясь): Ты что, ее в первый раз слышишь?
Илюхин: Ну… исполнения мы никогда не слышали. Ты даже не сказал нам, кто автор. Просто дал ноты и велел разучить. Я слышал фрагменты… на наших репетициях. Но сейчас как будто слышу впервые. Семенов, а кто написал это Adagio?
Надя: Семенов, а, правда… кто?
Илюхин: Тебе тоже понравилось?
Надя (задумчиво): Даже не знаю… я как-то не думала… Сказали выучить, я и учила.
Лев Алексеевич: Ребята, давайте еще раз. Послушаем все вместе.
Музыканты вступают по знаку дирижера. Они играют то же место, на этот раз внимательно вслушиваясь. Музыка звучит иначе. Более осмысленно. Но чувствуется усталость музыкантов.
Семенов (жестом останавливая музыкантов): Достаточно.
Надя: Семенов, а здорово! Правда. Илюхин, ты прав.
Семенов: У меня такое впечатление, что сейчас играл духовой оркестр, а не струнный.
Илюхин: Это как? Не понял.
Семенов: Adagio – это медленный темп. Но не до такой степени! Вы же не на похоронах.
Витя: А на похоронах только духовики играют?
Илюхин: Везет же им! Играют одно и то же. И никаких тебе изнурительных репетиций. И зачем я только на скрипку пошел? Какая нелегкая меня занесла?
Надя: Илюхин, молчи. Изнурительные репетиции… Ой, не могу… (смеется)
Семенов: Ну, наемным плакальщиком бы тебя взяли. Причитать ты умеешь. Если бы что-то еще умел…
Илюхин: Да я…
Лев Алексеевич (внимательно глядя в ноты): Подождите-подождите. (Семенову) Adagio обозначает – «свободно», «вольно».
Илюхин: Ура! Значит, мы правильно играем.
Семенов: Ну, поздравляю, Илюхин. По-твоему, «свободно» - это как? Как хромая курица или как черепаха? Вы должны ощущать пульс. Сердцебиение. У вас музыка не живет, не дышит… Сопит еле-еле на последнем издыхании. Пульс-то где?
Витя: (глубокомысленно): А это зависит от дирижера.
Все смеются. (На этот раз даже Баринова.)
Семенов: Выходит, я виноват? Дирижер плохой?
Лев Алексеевич: Дело не в темпе, ребята. При одной и той же скорости звучание может быть разным.
Надя: Да просто устали мы. (с надеждой) Может, кончим на сегодня, а?
Илюхин (энергично кивая головой): Не, Надь, погоди. До меня только-только доходить начало. В этой музыке что-то есть. Давайте еще раз сыграем.
Баринова (изумленно глядя на него): Вот это да… Неужели я это слышу от вас?
Все смеются.
Лев Алексеевич: Сила искусства. Семенов, а, может, Орфей эту музыку написал? Погляди, что с Илюхиным сделалось!
Надя: Это что-то невероятное!
Семенов (Илюхину): А, может, первые скрипки сыграют свою партию отдельно? (показывая в нотах) Вот этот кусок.
Надя (Илюхину): Давай, Паганини. Может, и нас заразишь своим энтузиазмом?
Музыканты, играющие партии первых скрипок, вступают по знаку дирижера. Их исполнение ровно и точно. Все внимательно слушают.
Семенов: Достаточно. (Музыкантам) Ну, что скажете?
Баринова (с интересом): Ну-ну… ничего…
Лев Алексеевич (подхватывая): Очень даже.
Надя (Семенову): Неплохо получается, правда?
Семенов: Ну, что ж, если заниматься, получится.
Надя: А можно и мы к нему присоединимся? (Илюхину и музыкантам, сидящим рядом с ним.) Давайте, вместе попробуем?
Семенов (остальным): Ну, как? Послушаем первые и вторые скрипки?
Все (хором, заинтересованно): Да.
Музыканты, исполняющие партии первых и вторых скрипок, вступают. По знаку дирижера останавливаются на том же месте.
Семенов: Я думаю, этот кусок уже все наизусть выучили.
Витя: Я – еще нет.
Семенов: Смотри пока в ноты. (Остальным) Ну, что? Сыграем по памяти? Закройте ноты.
Лев Алексеевич: Только этот кусок?
Семенов (кивая): Только этот кусок.
Все, кроме Вити, закрывают ноты. Оркестр играет тот же фрагмент произведения. Звучание становится живее, та же самая музыка производит более эмоциональное впечатление. Дирижер делает знак остановиться.
Ну, что? Не так уж трудно выучить наизусть?
Илюхин (открывая ноты): Ребят… а она легко запоминается.
Надя: Это только один кусок.
Витя: Да тут же не много.
Семенов: Конечно, не много! Смешно даже говорить. Совсем разленились. (смеется)
Лев Алексеевич: А как мы играли?
Семенов: Играли не плохо.
Илюхин: Хоть раз бы сказал: «хорошо»! А то – «плохо», «не плохо»!
Лев Алексеевич (Семенову, улыбаясь): Это точно! Похвал от тебя не дождешься.
Семенов: Самим бы пора понимать, как вы сыграли. Все-таки не студенты уже…
Витя: Я – студент.
Илюхин: Ты рок-звезда! Неужели забыл?
Все смеются.
Лев Алексеевич (Бариновой): Что скажете, Галина Петровна?
Баринова: Скажу, что на этот раз все постарались.
Лев Алексеевич: А музыка – как?
Баринова: Если все сыграют как следует от начала до конца, тогда я выскажу свое мнение.
Лев Алексеевич: И я тоже. Семенов, давай попробуем? Как получится, так и сыграем.
Баринова (с нажимом): Как следует, Лев Алексеевич. Как следует.
Семенов: Давайте. С начала, так с начала.
Музыканты играют все произведение от начала до конца. Исполнение музыки не идеально, но довольно прилично.
Семенов (с напряженным выражением лица, вытирая пот): Ну, вот… мы сыграли…
Лев Алексеевич: Определенно хорошая музыка.
Баринова (неожиданно улыбается): Да. Слава богу.
Семенов (глядя на нее): Слава богу… Как странно это прозвучало, Галина Петровна…
Баринова: Сегодня вообще странный день.
Семенов (не сводя с нее глаз): Значит, вам нравится?
Баринова: Мне? Я же уже сказала… Все высказались. (Семенову) А вы почему молчите?
Илюхин: В самом деле! Тебе-то нравится музыка? А, Семен?
Лев Алексеевич: Ты не просто так дал нам эти ноты. (с добродушным смехом) Семенов, колись, что за тайны?
Семенов: А что вас больше всего интересует? Сроки, гонорары? Кто вам заплатит, когда и сколько?
Илюхин (отмахиваясь): Ну, это само собой… Ты скажи-ка нам лучше, кто автор. От этой музыки у меня даже настроение поднялось. Появилось желание заниматься… не помню, когда в последний раз такое было… хочется играть ее и играть, слушать и слушать…
Надя: Вот чудеса-то, Илюхин!
Витя: Как репетиция кончится, пойду заниматься. Это из-за меня у вас не все получается, я пропустил много…
Надя: Вить, так тебе тоже нравится?
Витя (кивая): Жаль, не слышал никогда в концертном исполнении или в записи.
Илюхин: И никто не слышал. (Семенову) А ты-то сам слышал?
Баринова (внимательно глядя на Семенова): А, может, мы первые, кто это исполнит?
Семенов: Объявляю перерыв на минуту. Пройдитесь, чайку выпейте… Придете - поговорим. Галина Петровна, останьтесь.
Все вскакивают со своих мест и медленно, потягиваясь, уходят. Баринова сидит на своем месте. Баринова и Семенов смотрят друг на друга.
Баринова: Зачем перерыв? Что тебе это даст?
Семенов: Так ты поняла?
Баринова: Только сегодня… Я вдруг посмотрела на тебя, и меня осенило… (беря ноты) Ты! Это ты написал?
Семенов: Плохой я актер, да?
Баринова: Ты хотел, чтобы никто не догадался?
Семенов: Не знаю, чего я хотел. Сам не знаю. Может быть, сделать себе подарок. У меня день рождения через неделю.
Баринова: Ты всегда хотел хоть раз в жизни да попробовать что-нибудь сочинить. И хотел, чтобы мы сыграли? Да?
Семенов (пожимая плечами): Я уже перестал верить, что у нас что-то получится. Но все же мне захотелось попытаться… ты вряд ли поймешь… и ты, и они…
Баринова: Это не важно. Главное: у тебя получилось! И у них стало получаться.
Семенов (махнув рукой): Это настроение. Порыв. А потом наступит другой день, и они это даже не вспомнят… (тихо) Знаешь, я думаю, не всегда нужно знать, зачем, почему что-то делаешь, и кому это нужно. Нужно делать, и все.
Баринова: Мне-то зачем это говорить? Лучше подумай, что сказать им.
Семенов: Ты про концерт? Нас действительно пригласили сыграть. Все равно, что – да хоть это (кивая головой в сторону нот Adagio). И заплатить обещали. Я сказал им, что надо играть наизусть, чтобы они хоть чуть-чуть подтянулись… начали заниматься… Но это будет не так скоро. Думаю, за пару месяцев мы подготовимся. Время есть. Но это играть мы не будем. Вспомним кое-что из старой программы.
Баринова: Значит, не хочешь, чтобы это звучало?
Семенов: Нельзя же играть без объявления автора… а я не готов.
Баринова: Ты боишься?
Семенов: Боюсь.
Баринова (улыбаясь): Я поняла. Не волнуйся. Будет тебе подарок ко дню рождения.
Семенов (улыбаясь в ответ): Да ведь уже подарили.
Баринова: И будем дарить. Еще и еще…
Входят Илюхин, Надя и Витя.
Илюхин: Может, продолжим репетицию? (смотрит на Семенова)
Семенов: Да-да… позовите остальных… Позовите.
Надя выходит, чтобы позвать музыкантов. Илюхин и Витя садятся. Появляются остальные. Все устраиваются на своих местах и открывают ноты.
Илюхин: С начала?
Витя: Давайте еще середину сыграем. А дома я подучу.
Надя: Нет, давайте с начала. Хочу послушать еще.
Семенов: Я тоже хочу послушать. Всех вас. Итак, начали.
По знаку дирижера музыканты вступают. Они играют очень хорошо. В какой-то момент Семенов перестает дирижировать… Он стоит и смотрит на них. Музыканты настолько увлечены, что, не обратив на это внимания, продолжают играть.
Под звуки Adagio занавес медленно опускается.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Наталия Май: Аdagio. Драматургические произведения.
06.06.06 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|