Сергей Комлев: Високосный год (новые и старые стихи).
Трудно адекватно реагировать на столь пестрый сборник. Многоцветность тут заключается в лексике, стилистике, тематике и самой сути стихов. Особенно интересное и яркое в этом отношении, пожалуй, стихотворение "НАЗИДАНИЕ", где "подлунная отчизна" причудливо сочетается с e-mail-ом, который пишут на заборе (ну и фантазия у человека, скажу я вам - такой адресок себя выдумать!), что, разумеется, не может не придавать нарочито-торжественному тону ироничности. Есть грустновато-раздумчивое "Валятся с плеч осин Рыжие шубы лисьи". Стихи "Онега. И чайки тоскуют о неге.." построены исключительно на игре слов. Очень интересны в последнее время стали стихи-морзянки, стихи-капли, как "Может жили а может нежили", где отсутствие формальностей, как-то знаки препинания помогает каждому слову заявить о своей значимости и подчеркивает ритмичность.
Вот такой вышел микст. При всем этом сборник очень музыкален - каждый может нажурчать-намурлыкать их на свой лад. Это не возбраняется. Куда нам вход закрыт, а куда заказан, жизнь быстро даст понять без лишних церемоний.
Редактор отдела поэзии,
Лала Мирзоева
|
Високосный год (новые и старые стихи)
ВИСОКОСНЫЙ ГОД
К.Рупасову
Вместе – это, когда не врозь
с тем, в кого аж до хруста врос.
(Дуремар бы сказал: невроз!)
Молоко на губах – остыло.
Говоришь – не разлей вода?
Ей, гряди, разгуляй-беда!
Отворяешь ей ворота,
А она – и с боков, и с тыла.
Но о том – ни гу-гу, молчок.
А не то – за бочок волчок.
…Как горошина и стручок…
…Всякой твари – даешь по паре!
Тут бы сказочке и конец…
К югу поезд спешит беглец.
Но сойдя, что в дуду игрец,
выдыхаешь в кулак: попали!
Порван ценник на лиха фунт.
Мы заляжем с тобой на грунт.
Сверху волны встают во фрунт
и берут берега в осаду.
Что не ведаем – то творим.
Не на дно – так в огне сгорим.
Как в закате последний Рим –
от Садового до Посада.
Ей, гряди, от Никит-ворот,
високосный недобрый год!
На столицу циклон идет,
как Монтекки на Капулетти.
По Охотному – ветер вскачь.
Обними меня и не плачь.
Ты же помнишь – не тонет мяч.
В Истре, Яузе, Клязьме, Лете.
* * *
…как быть, когда все в мире убывает?
Р.Фрост
Мансарда. И в ней человек.
Он сам себе трагик и зритель.
Давно он замыслил побег.
Бог знает, в какую обитель.
По самому тонкому льду.
До самых далеких пределов…
И свет покидает звезду,
как жизнь – одряхлевшее тело.
Как птица – сырое гнездо.
Как листья – осенние ветки…
И «соль» пробирается к «до»,
Как стрелка по кругу – к отметке,
где камень дотронется дна,
где весом наполнится слиток…
Где красною станет луна
на небе, свернувшемся в свиток.
* * *
По темным комнатам брожу,
слова как хлеб кроша.
Душа моя, что я скажу?
Что не сбылась душа?
Что ни души здесь? Что Борей
таков, что час иль два –
и посрывает с якорей
петровских острова?
Что беден в сумраке моем
на мост и площадь вид?..
Что дождь, который за окном –
темней, чем Гераклит.
* * *
…И вот сентябрь!
Вот и сброшены маски, козлины, остатки приличья.
Вот и сорваны с темного дуба все знаки отличья,
и несет их от милого севера в южную ссылку.
Вот и порваны все примечания, сноски, отсылки…
Нагота-срамота. А под ею – бомжи-буераки.
В николах-нидворах ором свадьбы гульбанят собаки.
И орачь изготовился длить самогонную тризну
на останках смердящего стога и стылой отчизны.
В половые к нему – домовые, а с ними анчутки.
На похмел к нему витязи вскачь на кобыле-попутке,
из пищалей бабахая вслед эмигрантскому клину.
И как смерть на миру – вдоль дороги рябина-калина.
Ох ты ж, гой да еси! Ни стыда, ни огня, ни отрады.
Ох ты ж, голь, не проси воеводы-Мороза пощады,
когда он через сито ноябрьское просо просеет
и пойдет, и пойдет заносить тебя снегом, Расея!
* * *
Когда умолкнет музыка над нами
с прощальными багряными лучами,
мы по недобрым улицам пройдем,
и все в дома холодные войдем.
Там хлеб уснул, и не звенят стаканы.
И ни живой души – в тьмутаракани,
где ни одна звезда не говорит,
и тьма на тьму через стекло глядит.
НАЗИДАНИЕ
Что опять векселя предъявляешь сестре своей жизни?
Разве ты присягал этой пестрой подлунной отчизне?
Разве клятву давал Воробьевой пылающей круче?
Устыдись и молчи! И сарказмом угрюмым не мучай
развеселый партер, вход куда не закрыт, но заказан.
Ты же знаешь и сам, что ты с ним лишь ребячески связан.
Твое место постыдно зияет в холодном притворе.
И е-mail твой короткий указан на каждом заборе.
Проскочив семафор, затерявшись меж истин и литер,
не прибудет ни в «В» и ни в «С» твой замызганный литер.
Так оставь, не ищи его больше под млечною крышей,
на которой твой торный серебряным крестиком вышит.
НЕВЕСЕЛОЕ
Разгонял тучи. Воевал с репкой.
Все копил камни. Собирал злобу.
Вот, вошел в силу… А Борис с Глебкой –
полегли оба.
Решето-кровля. Холонит печка.
Лес гудит глухо. Он со мной – в ссоре.
От меня небо пролилось в речку.
Утекло в море.
Где-то там – прикуп. Рядом с ним – Сочи.
Не догнать речку, хоть порви вожжи.
Занавесь, ноча, ты мои очи.
Зеркала – тоже.
* * *
Пространство занято собой.
Оно - растерянно-покорно,
живя предощущеньем формы,
как недостроенный собор.
На непросохших простынях
веселой мартовской разрухи
шалят разбуженные духи.
И кони, в стойлах отстояв
весь зимний сон, рвут удила
и жаждут беговоплощенья.
И мальчик в люльке ждет крещенья,
и Пасхи ждут колокола.
1990 г.
МОЛИТВА
Боже! Даруй мне мир,
мир - для души смятенной,
стертой до самых дыр,
черной, заблудшей, пленной.
Боже! Пошли мне сил
вырваться из бессилья.
Господи! Я - бескрыл.
Спрячь меня в Свои крылья!
В холод и средь огня,
в радости ли , искусе,
не оставляй меня,
Господи Иисусе!
1994 г.
* * *
К чему ворожить над камином, который потух?
Пора уж выращивать сад, расколдовывать замок.
Вчерашний воитель и пастырь - убог, как петух,
низложенный вечем бесплодных, разгневанных самок.
Мой голос давно не дрожит у великих могил.
Забавно смотреть, как рождается новая сказка.
Бегун обогнал черепаху, а новый Эсхил
идет покупать в спорттовары хоккейную каску.
И весь этот город - как медленно стынущий труп,
оставленный кем-то в убогой, измятой постели.
Кирпичные фаллосы, бьющих по ангелам труб
застыли в немом ожиданье грядущих мистерий.
Локаторы-уши. И детский, невнятный испуг
в двух серых расселинах тлеет зрачком-самокруткой.
А жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг,
не сказка, не сон. И, похоже, не глупая шутка.
1990 г.
* * *
Онега.
И чайки тоскуют о неге,
июльской, счастливой
без ветра и снега.
Но в каждой из чаек
запрятан Онегин
с онегинским всепониманьем того,
что глупо грустить
о какой-то там неге,
что где это видано -
осень без снега,
и где это видано -
счастлив Онегин...
Онега.
Ноябрь.
Тишина.
Никого.
1988 г.
* * *
Валятся с плеч осин
рыжие шубы лисьи.
Валится все из рук,
серою мышью - мгла.
Скоро сдадут в архив
кипы ненужных листьев,
выпестуют отчет
и подошьют дела.
Это - пожалуй, все.
Можно готовить вещи.
Можно готовить стол
и покупать вино.
Значит - не суждено.
Видимо, - не навечно.
Будем молчать и пить,
будем смотреть в окно,
где нам в ответ молчат
выветренные вязы,
где стелется по земле,
еле жива, трава...
Не заводи ни с чем
в мире надежной связи.
И не пускай корней,
чтоб их не вырывать.
1991 г.
* * *
Уходя ухожу.
И ухоженный, сытый, обутый
умиленно гляжу
В животворную пыльность уюта,
где в коленях, хоть трижды не прав ты
толстуха-овчарка.
Так прощались с Землей астронавты
в побасенках Кларка.
Корешки ли, вершки –
все изрядно изъедено молью.
Если были грешки,
то давай поскорей их замолим.
Тем, кто как Холстомер усечен,
не страшны уж нагайки.
Слишком долго скрипичным ключом
я откручивал гайки.
Снова в клетке наш зверь.
Но не знаю, что лучше, что хуже.
Хотя может теперь
я пройду во врата те, что уже.
Говорят, там – все тот же забор,
но эдемские кущи
поразвесистей стали с тех пор
и значительно гуще.
Брошен нечет и чет.
На заплате – другая заплата.
Если выставят счет,
то, наверное, это – расплата.
Только, видимо, присказки врут:
уходя, не уходишь.
И вовек не разгрызь этих пут,
даже если захочешь.
1991 г.
* * *
может жили а может не жили
в одиночку попарно стаями
копошились сопели нежились
наследили ушли растаяли
чувством долга - а как же - движимы
дубликаты себе оставили
помолились за них чтоб выжили
и фигуры за них расставили
а ребенка из тьмы звенящей
словно кошка глаза таращит
то ли высмотреть хочет вечность
то ли ищет свой желтый венчик
то ли хочет дите сказать нам
уберите меня обратно
1990 г.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Сергей Комлев: Високосный год (новые и старые стихи). Цикл стихотворений.
04.09.04 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|