Алена Дождева: Табуретка.
Быть взрослым еще не значит быть зрелым. Стать сиротой еще не значит научиться самостоятельности и ответственности.
Читая рассказ Алены Дождевой "Табуретка", мы вместе с его героиней проходим путь от вынужденного взросления до первого шага к зрелости и ответственности. Это история немного (но не слишком) сентиментальна - и, к счастью, лишена моралистичности. И, наверное, именно отсутствие моралистичных выводов позволяет читателю поверить в то, что непутевая Сашка научится включать голову чаще и продуктивнее.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Лиене Ласма
|
Табуретка
Саша споткнулась о табуретку правой ногой, больно ударившись лодыжкой. Несчастная трехногая мебель с грохотом упала и развалилась на четыре части. Теперь ножки и сидушка, покрытая пятнистой мягкой тряпочкой из бабушкиного сундука, жили каждые своей жизнью. Саша помнила, как мама шила на табуретки такие накидки, выкроив их из старого плюшевого халата. Она бережно стирала их руками перед каждой Пасхой, но это было давно. Из тех шести табуретов остался один и тот развалился.
Он был единственным предметом мебели в её кухне, который напоминал ей детство и маму, вечно сидевшую на нем за едой. И его, наверное, давно стоило выкинуть, но не хватало смелости и наглости.
Девушка почесала ногу и разрыдалась, потому как больше причин для истерики у неё не было, а плакать очень хотелось. На шум и крик прибежал кот. Её большой кастрированный рыжий Бегемотище с маленьким белым пятном на шее.
Кот здраво оценил ситуацию и решил ретироваться как можно скорее, чтобы не стать крайним при разборе полетов. Не смотря на всю его индифферентность и не причастность к происшедшему, он чуял кончиком хвоста, что влетит, в конечном счете, именно ему, потому как Саша мчалась на его «мяв» в комнату перед тем, как запнуться.
Тем временем хозяйка уже сидела на корточках у разбитого друга из детства и причитала:
- Ну, почему именно сегодня тебе нужно было развалиться. Итак проблем навалом, так теперь еще и жить без посадочного места. Ну, куда теперь я с этими запчастями, я даже молоток в руках держать не умею.
Её коротенькие домашние бриджи покрывались пятнами от крупных слез, падающих на поверхность тонкого желтого шелка, а распахнувшаяся курточка пижамы не прикрывала красивую грудь второго размера. Саша не любила переодеваться в выходные дни и могла ходить целый день в том, в чем проснулась. Она даже не причесывала свои темно-рыжие пышные кудри и не умывала голубых глаз.
Вскоре она перестала говорить и просто захлебывалась дыханием, растирая остатки соли по лицу.
Саша вот уже четыре года жила одна. Мама умерла скоропостижно после двух подряд инфарктов, и девочка пятнадцати лет осталась в двух комнатной квартире. Отца она до похорон не видела. Он пришел в церковь на отпевание, седой, подтянутый, в старом кожаном плаще и потертой шляпе, протянул ей конверт с деньгами, поцеловал покойницу в лоб и, так ничего не сказав, удалился. Тетка Наталья потянула, Сашу за рукав и прошипела в самое ухо:
- Отец это твой!
- Ага, - оторопело согласилась та и шмыгнула носом, потому как плакать от скопившихся обид за последние трое суток уж не могла.
Поначалу за ней присматривали, но после поступления в институт, она была предоставлена сама себе, и даже тетка, которая обещала появляться раз в неделю, про неё окончательно забыла. Она родила второго ребёнка, и ей стало не до студентки Саши, пусть и племянницы. Впрочем, в восемнадцать её это уже не расстраивало. Она обрезала свои тяжелые волосы на модный манер и перетаскала к себе в квартиру всех мальчиков с курса. Они приносили вино, конфеты, иногда полуфабрикаты и сосиски, которыми она и питалась по большей части.
Ко второму курсу Саша осознала, что вместе с девственностью где-то утеряла и совесть, и скромность, и веру в людей. Дом, поддерживаемый столько лет мамой, начал ветшать и покрываться трехсантиметровым слоем грязи по углам. А тут еще и любимая одна из шести табуреток решила развалиться на отдельные кусочки. Наверное, у неё еще были шансы на вторую жизнь, но как её починить Саша не представляла.
Сидя на полу кухни, прислонившись к, заляпанному жирными руками, холодильнику, она размышляла о том, какими силами можно восстановить равновесие душевное себе, и как спасти табуретку.
Единственной кандидатурой на роль восстановителя мебели был Андрей, её друг и любовник по совместительству. Он был женат, но это не мешало им встречаться в её квартире и проводить бесконечное количество часов под одеялом. Он обладал уникальной способностью её смешить и заговаривать зубы, даже когда она была рассержена на него. Его черные с хитринкой глаза были глубоко посажены в череп и подглядывали из-под не в меру лохматых русых бровей, а руки похожи на надутые резиновые перчатки, в которые в детстве играла Саша вместо воздушных шаров. Весь в целом он был, как Винни-пух, низкорослый и пухлый, с перекатывающейся походкой.
Андрей не звонил около недели, что не вызывало у Саши беспокойства, потому как он мог не появляться и по три недели, иногда действительно уезжая в командировки. По своему обыкновению, он сваливался ей на голову сразу из аэропорта, продлевая тем самым для своих семейных свою отлучку. Сама она никогда ему не звонила и не писала смсок, а соблюдала правила гордости, которым её научили замужние уже сокурсницы.
- Та-а-ак… - протянула вслух девушка, - будем действовать осторожно. Сначала заманить, а потом указать на проблему… - на губах появилась улыбка.
Казалось, что Саша замышляет как минимум совращение малолетнего мальчика или женитьбу на олигархе. В её круглой голове редко помещались мысли дороже двух бутылок крымского шампанского, а потому хорошо знающие её люди, часто шутили над ней, заставляя краснеть до самых мизинчиков, что она со своей тонкой веснушчатой кожей умела выполнять безукоризненно.
Как по мановению волшебной палочки зазвонил телефон, но к сожалению, это был не Андрей, а всего лишь сосед. Двадцатидвухлетний программист, который обещал провести Саше интернет почти за бесплатно, всего лишь за некие сексуальные услуги. Она сомневалась в том, стоил ли того интернет, ведь пользоваться им она еще не научилась. Обговорив условия сделки и выпроводив соседа настраивать неизвестную технику, она собрала останки несчастной табуретки и сложила их под обеденный стол.
Только через пять дней появился Андрей. Принес вина, курицу-гриль и кучу сладостей, не надеясь на то, что в доме у Александры есть какая-то еда.
- Андрюха! – кинулась она ему на шею. – Где тебя опять носило?
- В Африке! Охотился на морских звезд в Красном море!
- Шутишь!
- Я предельно серьезен, моя прелесть! Я поймал одну звезду и двух крабов на большой палец правой ноги.
-Ой!
- Да! Теперь я немного покусан, но также непобедим. Надеюсь, ты голодна?
- Я всегда голодна, ты же знаешь, - посетовала она, и понеслась вслед за ним на кухню.
- Ага! – радостно завопил он с самого порога. – Она-таки развалилась! И теперь мы сможем её выкинуть, чтобы она не смущала в дальнейшем нашего эстетического вкуса своей ободранной леопардовой ветошью.
- Да, как ты можешь! – возмутилась Саша. – Это же мамина табуретка. Я ни за что её не выкину! Её нужно склеить! А накидушку постирать!
- Я пошутил, пошутил, пошутил,- ретировался он, показывая ей обе ладони поднятые вверх.
Саша не то чтобы обиделась, но затаила своё раздражение, и решила пока темы не продолжать воизбежание. Она никогда не понимала, почему мужчинам не дано замечать очевидные для женщин вещи.
Они выбрались из кровати только на следующее утро. У Саши тянуло под коленками, и немного болела шея, но она точно знала, что ремонт табурета она заработала. Андрей, потягиваясь, удалялся в ванную, а она, вооружившись заранее заготовленным молотком и парой саморезов, подобранных в институте около работающих кондиционерщиков, пошла на кухню.
Там он её и застал, складывающую детали в одну кучу. Радостно улыбаясь, и протягивая ножку Андрею, Саша спросила:
- Как думаешь, её можно привинтить обратно?
Он покрутил ножку в руках. Потрогал пальцем раскрошенный кончик, который расщепился.
- Может всё-таки купим новую?
- Не надо, - насупившись, ответила Саша, и начала складывать в большой полиэтиленовый пакет сломанный табурет.
- Ну, не расстраивайся, зая! Я принесу Поксипол, и мы что-нибудь придумаем с твоим колченогим другом.
- Правда? – оживилась Сашка.
- Торжественно клянусь! – приложив ладонь к груди, заявил Андрей, у которого было более чем благодушное настроение после утреннего секса.
Прищурившись, она внимательно на него посмотрела, и, как бы ей не хотелось в это поверить, она не поверила. Нельзя сказать, что он часто её обманывал, или давал обещания, которых не исполнял, но его безмятежный шутливый тон не сулил никогда прогресса в делах материальных.
- Свари мне кофейку по-быстрому, мне уже на работу бежать пора! – перевел тему любовник.
Саша до того, как они познакомились вообще не пила кофе, да и сейчас только компанию ему составляла. Он научил её варить перемолотые зерна со специями или с жженым сахаром, добавлять по вкусу молока или даже мороженного, когда оно было. А ещё он научил её делать для него правильные бутерброды. Это когда по тонкому кусочку белого, неизменно свежего, хлеба нужно размазать каплю вкусного майонеза, не содержащего ненужных добавок, а после положить пластик сыра, пару кружков огурца, ломик ветчины и прикрыть сверху ещё одним хлебом. Вместе с крепким кофе – это называлось качественный завтрак.
Ей нравилась такая диета, потому как в детстве, когда была жива мама, она ела на завтрак творог, который вытаскивали из морозилки, отчего он был похож на мел. Его нужно были откалывать маленькими частями и оттаивать во рту. Саша ненавидела его, но с мамой было спорить бесполезно.
- Пока ты не позавтракаешь, ты никуда не пойдешь, - говорила покойница, и приходилось доедать.
Тетка же кормила кашей, которую всегда можно было незаметно отдать её вечно голодному мопсу, что жил вместе с ними. Главное было не забыть снять остатки каши с его свинячей мордашки, иначе бы их раскрыли.
Саша проводила Андрея до двери, нежно прижалась к нему и спросила:
- Как, ты сказал, оно называется? Пуксибол?
- Поксипол, зая, Поксипол, - ответил он и поцеловал её глупую макушку. – Всё я умчался, позвоню.
Расстёгивая мужскую рубашку в полоску, которая служила ей халатиком, девушка в задумчивости пошла собираться в институт. На первую пару она уже опоздала, а потому можно было не торопиться особенно. В техническом вузе на псевдоэкономическом факультете, главное было не прогуливать экзамены и зачеты, и запомниться преподавателям. Её же рыжую шевелюру было сложно забыть, чем она и пользовалась. Лекции она посещала скорее от скуки, чем от желания учиться, и если находись более приятные дела, то она прогуливала без зазрения совести.
Она записывала подробно за замкафедрой определения из курса Кадровое делопроизводство, и думала про то, что Андрея не будет около недели или как минимум пяти дней, а значит, можно будет провести-таки интернет и взять пару уроков у соседа. Тем более, что сессия совсем скоро, и нужно будет где-то искать курсовые работы по философии и истории экономических учений.
Обязательно купить этот клей со страшным названием. И оставить на видном месте, впрочем, чего клей, зачем ждать. Можно попробовать самой. Сегодня же вечером и попробовать. Пока она обо всём это размышляла, закончилась пара, следующей же не оказалось по причине болезни преподавателя.
Цена этого Поксипола её неприятно поразила, и пришлось отказаться от сигарет. Конечно же, их можно было потом настрелять, а вот с двумя тюбиками, содержимое которых нужно было перед применением смешать между собой, взять кроме как в магазине было негде.
Саша читала инструкцию в маршрутке и думала о том, что не настолько это тривиальная задача – соединить развалившиеся, склеить дорогое сердцу. Плавно её мысли перетекли на весельчака Андрея, которого явно устраивала не серьезность их отношений и заговаривать с ним о чем-то большем наверное не имело смысла.
Её совершенно не занимало, что где-то в этом городе у него есть семья и даже двое детей. Она считала, что та женщина сама виновата в том, что он ходит от неё налево. Как рассказывал ей сам Андрей, она не могла даже отвечать достойно на его ласки, а мужик не может прожить без секса. И что грудное вскармливание не может стать причиной отказа мужу в пастели.
Саша никогда не спрашивала его, любит ли он детей, но была уверена, что любит. Ну, как он может их не любить, они же его дети. Мальчик и девочка, рождённые кем-то бесчувственным и строгим. Вот если бы эти дети был от неё, от Саши, они все вместе проводили вечера и воскресенья, она бы заботилась о них.
Выходя из лифта, она сразу его заметила. Андрей сидел на чемодане, оперев голову на длинный остроконечный зонт-трость.
- Привет! – удивилась она такому явлению. – Ты чего здесь сидишь?
- Тебя жду, - спокойно ответил Андрей. – Я теперь у тебя жить буду. Меня жена выгнала из дома.
- А почему? За что? – спрашивала Саша, открывая свои железные двери длинным плоским ключом.
- За измену. Да какая разница? – возмутился он, ему явно было не до шуток и не до рассказов сейчас.
- Заходи! – позвала девушка, углубляясь в темноту коридора.
Андрей подхватил чемодан за ручку, нервно дернул его с пола, от чего тот жалобно скрипнул и покатил в квартиру.
Отправляя своё пальто на вешалку, он вынул из внутреннего кармана почти пустую бутылку виски, открутил пробку и допил его, смешно скривив губы, как бы высасывая последние капли.
Когда они пили печальный черный чай на кухне, обгрызая оставшиеся со вчерашнего вечера куриные кости, Саша спросила:
- Ты расстроен?
- Да, черт возьми! Я расстроен! Моя жена меня выгнала из дома. Собрала мои вещи в чемодан и выставила его к порогу. Я чертовски расстроен, девочка, и даже не представляю, что мне делать дальше.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и не понимала, зачем он кричит. Его лицо было перекошено и казалось, что он в своем гневе и отчаянии сломает чайную чашку в руке. Сашенька хлопала глазами и не знала, что предпринять. Он никогда еще таким не был при ней.
- Всё просто, - решилась предположить она, - ты разведешься с ней и останешься со мной. Правда?
Андрей посмотрел на неё как на ненормальную. Выражение его лица металось от «что ты несешь, больная?» до «кто ты такая вообще?». И тут ей стало страшно. Она осознала, что он пришел не к ней, а потому что ему больше негде переночевать.
- Ты мне так и не сказал, почему она это сделала? - рискнула уточнить Саша, в которой бесновалось любопытство.
- Она узнала, где я был последнюю неделю и с кем… - кинул он ей через плечо, поднявшись к чайнику, чтобы долить себе кипятка.
В её груди заколотилось сердце, и она впервые поняла, что ей больно. Две мысли как чайки над мусорным баком кружились над её макушкой. Саша никак не могла решить, какая из них должна скользнуть на язык, а какая спрятаться поглубже в архив из не нужных и не пригодившихся. О неё медленно начинало доходить, что он провел свою неделю отпуска с какой-то красоткой на море, а потом приехал к ней прямо из аэропорта. И если он мог убедить её в том, что с женой он только спит в одной кровати, то с доказать это же про неизвестную мадам Х у него не получится.
Зачем он так с ней? Она же ничего ему не сделала плохого, и честно старалась не изменять, и даже иногда подумывала о будущем, а он оказался ещё хуже её сверстников, которым было даже не важно в кого кончать. Она решилась.
- Ты знаешь, - начала она, - я не хочу тебя видеть здесь.
Он остановил свои расширенные зрачки на ней, а она продолжила.
- Я не хочу тебя никогда больше здесь видеть.
- Сашка, ты чего? – начал было Андрей, но договорить фразу у него не получилось, потому что она взвилась до визга:
- Пошел вон отсюда! Немедленно! Убирайся!
Сашенька подскочила и не двусмысленно указала ему на двери.
- Да что с тобой, ты нормальная вообще? – в ответ закричал он. – Куда я тебе сейчас пойду, уже почти ночь на дворе. Ты думаешь, что говоришь?
- Плевать! - грозным шепотом продолжала та. – Вон!
Андрей стоял посреди кухни с полной кружкой кипятка и не знал, что ему делать. Тяжело вздохнув, он поставил её на стол и пошел одеваться. Алкоголь всё еще кружил ему немного голову, и от этого мир качался в нереальности и казался каким-то отрешенным. Медленно он натягивал пальто в надежде, что Сашка одумается и позовет его обратно. Она же не выходила из кухни и не подавала голоса. Повздыхав немного погромче, он взялся за чемодан и громко хлопнул дверью.
Саша прошла в коридор и повернула ключ в замке на два оборота, подумала и задвинула щеколду. Вытащила из сумки купленный клей и вернулась на кухню.
В жестяной крышке, которой закатывают соленья по осени, она смешала жидкости из двух тюбиков, смазала расщепленный кончик ножки, немного подождала и крепко прижала её к сидушке.
Она облокотилась на неё всем своим весом, чтобы как можно плотнее прижать детали друг к другу и в таком нависшем состоянии заплакала. Тихие слезы совсем не детской обиды катились из её глаз, размывая четкость рисунка, который вырисовывался на линолеуме.
Девушка понимала, что это и ест та самая самостоятельность, о которой говорила ей тетка очередной раз отчитывая за потраченные за один день карманные деньги, выданные на всю неделю.
Оставалось еще две ножки, немного клея и целая жизнь впереди.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Алена Дождева: Табуретка. Рассказ.
Немного сентиментальный рассказ о взрослении и ответственности.
17.01.11 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|