Роберт Мнацаканов(Узбекистан, Ташкент)ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ ВОПРОС. Роберт Игнатьевич, вы давно начали писать стихи? ОТВЕТ. Лет с двенадцати. Точно не помню. Знаю, что когда учился в школе, то у меня даже кличка была - "Пушкин". ВОПРОС. А как это произошло? Что вас заставило писать стихи? ОТВЕТ. Этого я не знаю. Просто я очень любил в школьные годы читать стихи известных поэтов: Пушкина, Некрасова, Лермонтова и других. Это видно и повлияло на меня. ВОПРОС. Вы родились в Ашхабаде? ОТВЕТ. В Ашхабаде я стал жить с годовалого возраста, а родился я в Ашхабадской области, в городке под названием Кызыл-Арат. Но я считаю себя ашхабадцем, потому, что там прошло все детство и отрочество. Там же я перенес и землетрясение 1948 года. ВОПРОС. Вы помните и это? ОТВЕТ. Я хорошо это помню. Мне ведь было уже больше двенадцати. ВОПРОС. Расскажите об этом. Как вы спаслись от землетрясения? ОТВЕТ. Меня спасли. Под развалинами дома, где я тогда жил, мне пришлось находиться более двенадцати часов. Дом был полностью разрушен. Меня откопали из-под завалов солдаты, которые были направлены на помощь пострадавшим. Я уже задыхался и мысленно готовился к смерти. Но спасли. Выжил. Вообще мне неоднократно везло в этом. Со смертью в своей жизни я встречался не раз. Например, по рассказам мамы, когда мне было год от роду, я заболел какой-то тяжелой болезнью и, по заключению врачей, был уже не жильцом. Несколько суток не подавал признаков жизни. Родители на кладбище для меня уже вырыли могилку, заказали гроб, и, положив меня в гроб, готовились к похоронам. Но один из друзей отца в чем-то засомневался, он откинул материю, которой я был накрыт, послушал мой пульс, сделал мне какие-то упражнения и громко сказал моим родителям, что я жив! И действительно, произошло какое-то чудо - я открыл глаза и улыбнулся. Одним словом похороны не состоялись! Мог бы привести еще несколько таких моментов из своей жизни, когда я неоднократно избегал настоящей смерти. Особенно в годы заключения. ВОПРОС. Это конечно интересно, но расскажите лучше о годах заключения. Сколько раз вас осуждали и сколько лет вы провели в тюрьмах? ОТВЕТ. Меня осуждали трижды, «отсидел» я в лагерях и тюрьмах более десяти лет. Первый раз я был арестован и осужден в 1950 году. Мне было неполных пятнадцать лет. Я был студентом художественного училища и одновременно учился в школе. А арестован и осужден был только за то, что случайно разбил гипсовый бюст Сталина, находившийся в коридоре училища. За «преступление» меня осудили к двадцати пяти годам наказания (пятнадцать лет строгого лагерного режима и десять лет отдаленной ссылки, без права голоса по ст.58 п.8 - умышленный террор). Срок этот мне не пришлось отбывать полностью - как только отдал концы негодяй Сталин, то Никита Хрущев нас всех, так сказать политзаключенных, освободил. И все же около четырех лет я отсидел. Второй раз я был арестован осужден в 1958 году. На этот раз за антисталинские стихи. Я тогда служил в армии. В те годы шла шумная кампания по разоблачению сталинских преступлений. Я написал стихи об этом. Они быстро распространились среди солдат и стали песней. А меня Военная прокуратура за эти стихи арестовала. Следствие длилось очень долго, и, в конце концов, на показательном процессе я был осужден к 8 годам строгого режима. Приговор этот зачитывался во всех гарнизонах округа. Через два года, находясь в заключении, я по совету опытных уголовников, блатных и воров, написал письмо Н.С.Хрущеву, изложил в письме всю суть моего заключения и, к моему удивлению, через несколько месяцев был помилован. Третий раз я был арестован и осужден в 1974 году. На этот раз как растратчик госимущества. Я работал заведующим прокатного пункта. Комиссия, которая проверяла финансовую часть этих прокатных пунктов, обнаружила у меня большую недостачу, что-то около 30 тысяч рублей. В то время это были очень крупные деньги. И вот за эту недостачу я был арестован. В ходе следствия выяснилось, что такой недостачи в моем пункте нет, что всего не хватает госсредств около семисот рублей, а не тридцать тысяч. За такую сумму недостачи обычно не сажали. Но меня нужно было арестовать за что-нибудь... Поэтому и была указана большая сумма денег. Короче говоря, я был осужден за недостачу семьсот рублей к четырем годам заключения. Этот срок я отсидел почти полностью. После освобождения я встречался и с прокурором и со следователем, которые вели следствие. Они были уже отстраненными от занимаемых должностей, были осуждены за взятки, и уже отсидели наказание, один шесть лет, другой семь. Так вот они мне признались, что их заставили арестовать и осудить меня, потому что мое «уголовное дело» контролировалось теми, кто во что бы то ни стало хотел моего ареста. Хотели меня арестовать и в 1967 году. Против меня было возбуждено уголовное дело. Началось следствие. Однако. Меня е арестовали, а взяли только расписку о невыезде. Меня обвиняли в сочинении и распространении порно продукции. Дело в том, что для меня нет запретных тем. Я пишу обо всем. И по молодости лет в конце пятидесятых и начале шестидесятых годов прошлого века я написал одну большую поэму, две сотни стихотворений и двенадцать пьес на эротические темы. Они очень откровенны и довольно вызывающие по содержанию и теме. Без моего ведома кто-то издал их нелегально отдельной книгой и стал продавать на черных рынках. Вот меня, как автора, решили арестовать и осудить. И на этом стоял сам председатель КГБ Республики, фамилия которого была Киселев. Он в к концу 1966 года на открытом партийном собрании Союза писателей упомянул мое имя, назвал меня отщепенцем и порнографом, сочинения которого уже много лет ходят по рукам читателей, переписываются, издаются нелегально и распространяются. А вот местный Союз писателей бездействует и не принимает против меня надлежащих мер. Словом началось следствие, но моя статья попала под амнистию, которая была объявлена в честь пятидесятилетия Октября. Кроме того, я был осужден около восьми раз и на «пятнадцать суток». Но эти судимости я не считаю сроками. Меня задерживали на сутки и на двое суток бесчисленное количество раз, что я считал обыкновенным явлением в нашем обществе. Короче говоря, к различного рода гонениям, обыскам, слежкам я привык давно, такое было тогда время. Находясь в заключении, особенно в молодые годы я был очень недисциплинированным заключенным. Часто я вступал в недозволенное пререкание с начальством, нарушал постоянно тот или иной установленный режим, меня много раз сажали в буры, одиночки, карцеры, морили голодом и холодом, избивали до полусмерти, ломали мне руки, ключицы, ребра. Я сам травил себе глаза химикатами, думал, что ослепну и буду досрочно освобожден, вскрывал себе вены, чтобы погибнуть, объявлял сухие голодовки и даже вешался. Обо всем этом у меня написаны пьесы и воспоминания, возможно, время придет и для них, они тоже будут опубликованы... ВОПРОС. А Вы не пробовали издать свою книгу? ОТВЕТ. Несколько раз пробовал, но ничего не получалось. Каждый раз меня вызывали в соответствующие органы и требовали дать расписку о сотрудничестве с ними, то есть быть доносчиком и стукачом, говорили, что если я дам такую расписку, то мои стихи и пьесы будут широко публиковаться, будут изданы даже избранные сочинения, словом, все в моей жизни резко изменится к лучшему, я буду ездить по загранкам, буду пользоваться известностью и не буду постоянно думать о куске хлеба. Я не давал такой расписки, и не соглашался сотрудничать. Мне говорили, что «ты, оказывается, дурак, рубишь сам куст, на котором сидишь. Запомни, у нас десять членов Союза писателей, и каждый из них является стукачом и доносчиком. Именно поэтому их публикуют и всячески поощряют и восхваляют. А ты вот сам себя толкаешь в пропасть. Учти, что твои «вещи» никогда не будут печататься, пока ты не дашь нам такую расписку. Так и подохнешь в нищете и безвестности». Потом я узнал, что эти Органы действительно были способны на все. ВОПРОС. Ваши стихи и другие произведения долгое время не публиковались. Вас это не тревожило? ОТВЕТ. Мои стихи не публиковались почти тридцать лет. Это, конечно, тревожило меня. И все же я никогда не терял веры в то, что время их настанет. Первую подборку моих стихов опубликовал в журнале "Звезда Востока" Сергей Татур1989 году, когда он был главным редактором этого журнала, и я ему благодарен за это. Потом мои стихи снова не публиковались в названном журнале, потому что журналом стали руководить совершенно случайные и бездарные люди, которые ничего толкового не понимали в литературе. С приходом в журнал Н. Красильникова мои стихи снова начали публиковаться. Их публикуют и сегодня. ВОПРОС. А в зарубежных изданиях ваши стихи публиковались? ОТВЕТ. В конце шестидесятых, начале семидесятых годов некоторые мои стихи передавались зарубежными радиоголосами. За эти передачи меня неоднократно вызывали на допросы, угрожали и тому подобное. В конце концов, я был арестован и осужден, но не как автор, а как растратчик госсредств, о чем я уже говорил выше. ВОПРОС. Кем вам приходилось работать, чтобы как-то существовать? ОТВЕТ. Все профессии сейчас трудно вспомнить... Я работал и грузчиком, разгружал на станции «Чирчик-горный» ночами вагоны с цементом или с углем, отчего по утрам покрывался цементом или угольной пылью. Очень уставал и очень тревожился за свое здоровье. Но, получив положенные деньги, шел в близлежащую баню, смывал с себя налипшую грязь, и, как правило, напивался до потери сознания. Работал я также слесарем, сварщиком, был даже одно время бригадиром на стройке. С наступлением тепла с такими же, как я, работягами нередко выезжал на шабаш в разные области республики и в другие края, потом я работал художником-оформителем и художником-шелкографом на швейных фбриках, работал заведующим прокатных пунктов и фотоателье. Одновременно был реализатором обуви и другой продукции так называемых подпольных армяно-еврейских цехов. Года три ездил с бригадой аферистов или шулеров-катал по курортам Черноморья. Перед уходом на пенсию пять лет проработал сторожем. Короче говоря, ради того, чтобы просуществовать, все приходилось делать. ВОПРОС. А как же стихи, творчество? ОТВЕТ. Об этом я никогда не забывал. Как бы мне не было трудно, я всегда находил время для сочинительства, даже тогда, когда находился в заключении, в одиночках и карцерах. Иногда не было бумаги и ручки, тогда я стихи запоминал. Творчество для меня - это все, оно помогало жить и переносить все лишения жизни, верить во все хорошее. ВОПРОС. Каких поэтов вы считаете своими учителями? ОТВЕТ. Своими учителями я считаю всех известных поэтов, начиная от Античности и кончая сегодняшними днями. Но больше всего мне нравятся А.С. Пушкин, Блок, С. Есенин, Заболоцкий, Мартынов и, конечно, Багрицкий. Они очень разные, но все они, на мой взгляд, великие поэты. Когда мне бывает грустно, и я тяжело переживаю то или иное обстоятельство, то я беру томик того или иного из известных поэтов и начинаю его перечитывать, сразу становится светло и радостно, забываются горечь и боль, все неприятности. Великие поэты потому и великие, что умеют своим творчеством преображать человека, заставляют бороться и жить... ВОПРОС. А какие поэтессы вам нравятся? ОТВЕТ. Мне нравится только одна поэтесса – это Марина Цветаева. Жизнь ее была невероятно тяжелой. Она страдала и голодала, влачила крайне тяжелое существование и, в конце концов, повесилась. Но несколько ее стихотворений стали поистине бессмертными... Ее никогда не забудут. ВОПРОС. А что вы скажете о сегодняшней литературе, в частности о тридцати-сорокалетних поэтах, которые пишут вольными стихами, не рифмуют, не соблюдают стихотворных форм и правил и бывают заумными, бездушными, сухими, неинтересными, однако считают себя новаторами поэтами будущего? ОТВЕТ. Великая русская поэзия всегда соблюдала все то, что и делает ее великой. Это строгая рифма, размер стиха, музыкальность, образность, глубокая мысль, доступность, глубокая человечность. Если этого нет в стихах, то это уже не стихи. Имена этих «вольных» сочинителей не останутся в истории русской литературы. Они в основном вызывают жалось. Они этого не понимают и всячески стараются показать себя, бренча на гитарах, устраивая шумные и пустые сборища, к сожалению ничего не значащие выступления. Пусть себе пишут, как говорится «чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало». Время все расставит на свои места. ВОПРОС. Вы довольны своей судьбой? ОТВЕТ. От судьбы никуда не денешься. Хорошая она или нет, но это судьба. И тот, кто думает, что ее можно делать так, как хочется, терпит полное поражение во всем. Человеком везде и всюду командует судьба. На мою долю выпало много тяжкого, но я никого не обвиняю в этом. Такая доля дана мне Богом, и я ею должен дорожить. ВОПРОС. Кроме стихов вы пишите и пьесы. Сколько пьес вы написали и поставлены ли они в театрах? ОТВЕТ. Я пишу пьесы с юности. Пишу их быстро – самое долгое время это две-три ночи. Написал я пьес немало, почти сорок восемь пьес. Сюжеты их взяты из жизни, в основном из моей. Халтурить я не могу. Есть правда и слабые вещи, но это закономерно. В мире нет такого поэта, драматурга или писателя, чье творчество было бы полностью идеальным и совершенным Пьесы мои еще не ставились в театрах. Несколько пьес только были опубликованы в книгах и альманахах, но наступит и их время. Я в этом уверен. Иначе не писал бы их. Просто пока не нашлось решительных и независимых постановщиков, а главное, нет финансов. Но я повторяю, время наступит и для моих пьес. В талантливой и хорошо продуманной постановке мои пьесы будут иметь большой успех. Я долго ждал публикации своих стихов. Эти дни наступили. Дождусь и тех времен, когда будут ставиться и мои пьесы.
|
