h Точка . Зрения - Lito.ru. Citizen Erased: 0:00 (Сборник стихов).. Поэты, писатели, современная литература
О проекте | Правила | Help | Редакция | Авторы | Тексты


сделать стартовой | в закладки









Citizen Erased: 0:00.

Слова в длинных, почти тяжелых, громоздких строчках этого поэта толпятся, отталкивая друг друга, словно пассажиры в набитой битком электричке… Нечем дышать, и приткнуться негде…
Но, видите ли, впечатление это обманчивое. Многословие автора оборачивается, в большинстве случаев, стремлением «отжать» из собственной речи самое необходимое, сделать из длинной строки, может быть, некий аналог музыкального запева — как в рок-поэзии. Или использовать русскую постмодернистскую эстетику с оглядкой на англо-американскую традицию. Недаром ведь здесь упомянут Уильям Берроуз. И недаром Citizen Erased говорит на своей авторской страничке о своей возможности заниматься чистым искусством.
Счастливый человек…


Редактор литературного журнала «Точка Зрения», 
Евгений Сухарев

Citizen Erased

0:00

2006

Как привычно сжирают... |Верность |Питер. Ресторан. Истерика. Бегство. |Покидая Танжер |0:00


Как привычно сжирают...

Как привычно сжирают чернила волокна бумаги,
как нежны и улыбчивы авиа-раны на небе
в день, когда одиночество всюду развесило флаги,
предлагая отпраздновать пятницу водкой и хлебом.
И нельзя не принять этот липкий непрошеный праздник,
что мерцает в ладони пластмассовой сказочной мышью -
он подарен мне кем-то не сверху, не снизу, но сразу
сквозь молчание газовых плит заставляет услышать
тихий хохот дверей, закрываемых одновременно
в предвкушении странного пляса по шторам и стенам
всех теней, что я выпустил из пережитых мгновений -
неприветливо важных и угрожающе второстепенных.

Я пытаюсь разбить откровенностью первого слова
беспощадного зверя в своих перепуганных клетках,
он быстрее, чем стая, сильнее, чем свора, он словно
одиночество, скрытое слипшимся гипсовым веком.

Познавая себя в ежедневном уходе от сути,
возводящем безжалостно в степень напрасности пульс,
я по лицам скольжу в вечном поиске судии судей
и ищу приговор, над которым я не посмеюсь.
И бредовое, душное, хриплое, рваное "ГД-Е-Е-Е Т-Ы-Ы-Ы !!"
растворенной в пыли и в зеркальном тумане рукой
накрывает безумство часов, отмеряющих стрелкой моменты
по маршруту "покой – беспокойство – таблетка – покой".

Верность

Здесь погода туманней иголки Бэрроуза,
и тела пролетают на мягких бесшумных машинах.
Здесь могилы похабят охапками розовых
перемерзших цветов. А в карманах навечно зашиты
несгоревшие "Morley" - подарок упрямого
бесконтактного друга в отбеленных облаком линзах,
раздающего горькие твердые пряники
односложных цитат из засохшего томика Гинзберга.

Здесь исколотый город устало подшучивал
над попытками роста безмолвного семени снега,
отдавая долги и концы парашютами
винтокрылому небу, в котором, бескровно краснея,
хохотала Луна, обращаясь Венерою,
нападала сквозь стекла, дырявила сонные спины,
предлагала купить пару граммов доверия
за минуту купания в чашке об стену разбитой.

Здесь не рвутся суровые нити, а режутся
лихорадочным шепотом раненых ржавчиной ножниц,
здесь пропитанный ядом неоновой нежности
кто-то купит последний билет - и пускай подороже...

...В обреченных на вечность бессмысленных поисках
потайного гнезда тонконогого быстрого ветра,
исчезают одни в прибывающем поезде,
оставляя другим послевкусие вермута "Верность".

Питер. Ресторан. Истерика. Бегство.

Быть человеком и глядеть в тарелку.
Следить за тем, как часовщик, старея,
все также, в десять, переводит стрелки
на бесконечном рисовом зерне.
Пустить локтями корни в стол и вспомнить
несметное количество оскомин,
набитых в символических застольях
изгнаньем дохлых яблочных червей.

В пятне на скатерти увидеть драму.
Отстукивая вилкой телеграммы,
из солнц, зашитых ниткою вольфрама,
вытаскивать скупые ТЧК.
Заметить мимолетную похожесть
остатков хлеба на святые мощи,
глядеть, как тянется к скопленью крошек
не знающая жалости рука.

Агония. С официанткой на пол.
Брыкаться. Спать. Быть новым. Выпить залпом.
Снять кальку. Как безумный калькулятор
на единицы нанизать нули.
Остаться в месте, непригодном для атаки.
Забыться. Тщиться. Не умея плакать,
завьюженной летающей собакой,
закрыв крылами скулы, заскулить.

Бесстыдное надсадное staccato
истерики в дешевом ресторане,
кто не оплатят счет - правы стократно,
кто видят в этом смысл - уже мертвы.
Позор и бегство в кухонную чащу,
где снова, беспробудно настоящий,
стремится утренний пакетик чая
к водопроводному
подобию
Невы.

Покидая Танжер

Скоро вечер сойдет, забормочут набитые жареным рты,
пограничным столбом встанет мальчик у черного хода,
незнакомый пророк пустит кровь переходом на новое «ты»
и затрёт что-то важное в памяти грязной салфеткой плохого
анекдота. Смешно…
                                     …Тебе страшно со мной – я забыл
разузнать, как проплыть среди Сцилл этих темных кафешек –
разменяем ещё одну сотню, и купим со скидкой гробы
и участки, а сдачу, пригоршню орлов, что без решек,
просидим напролет, простесняемся, без вести проговорим,
простреляем глазами…  
                                           …И так по-старушечьи тихо
ты свернешь этот день, эту жёлтую рукопись, что догорит
через час (я могу его реалистично протикать,
но не буду)…
                         …Не буду тебе ещё раз, глядя в стол, предлагать,
прочитав
себя
заживо,
ставить клеймо «это драма»,
тебе страшно со мной, ты жалеешь меня, и уже на ногах,
ты актриса сейчас, и тебе по сценарию – драться.
Дай мне в нос, наконец, - сразу станет понятно за что…
…Я вдохну перепачканный красным дождём нейролептик
и покину предместья Танжера на заднем сиденье авто,
улыбаясь, как будто нежданной победе, нелепо…
                                                                                       …Нелепо.

0:00

Газете не хватило слов солгать – пуста,
похожа на не начатый дневник. Ты знаешь,
я покидаю все привычные места
с такой же легкостью, как ты ее листаешь,
с такой же звонкой грустью. Чем жирней черта
и чем скорей полураспад воспоминаний,
тем меньше чисел можно будет прочитать
в календарях и на обломках зданий.

- Здесь никого.
-  А что случилось с нами?

***
Я мертвее мечты. Залежался со всеми. В пыли.
Ночь к концу. И в наследство – лишь личная лестница.
Разбери меня снова. Смешай и опять собери.
Накажи меня жизнью на несколько выцветших месяцев.
Откровенный сегодня? Возможно. Но завтра за ложь
ты не дашь ни улыбки, ни взгляда, ни теплого.
Я умело взлетаю в цене. Я картинно хватаюсь за нож.
И звереющий день меня губит зеркальными стеклами.

***
Полетели в тени желтые автобусы,
поскакала старость в серые дома.
Мне лежать мостом над безопасной пропастью,
мне без боли плакать и без ног хромать.

Разбежались клавиши от немой мелодии,
отцедила искренность стертая струна.
Мне замерзнуть памяти темными колодцами,
огородным пугалом синих птиц встречать.

Утонули скорости в медленном падении,
перестала сказка будоражить сон.
Мне не высечь жалости деревом по дереву,
не стреножить ласточку спутанным лассо.

Отказались листья от великой участи -
замерзать в полете, не сходя с ума.

Если мой декабрь – это дело случая,
значит дело времени – долгая зима.

Код для вставки анонса в Ваш блог

Точка Зрения - Lito.Ru
Citizen Erased
: 0:00. Сборник стихов.

10.03.06

Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275 Stack trace: #0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...') #1 {main} thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275