На февральском ветру
На ветру февральском не согреться.
Женщина растает вдалеке.
Женщина уходит с легким сердцем,
Так уж ей привычней – налегке.
Пасьянс
Пасьянс не сходится, кума,
В любое время суток.
И равно – не сойти с ума
И не придти в рассудок.
И, суетись – не суетись,
На наших перекрестках
Вовек уже нам не сойтись
В любых петрозаводсках.
Конечно, я возьмусь за ум
И, вопия в пустыне,
Заем конфеткой «Каракум»
Любимый наш мартини.
* * *
* * *
По мосткам разбежаться застылым,
Погрузиться в холодную тьму
И узнать, что почти не по силам
Выплывать из нее одному.
Пролистать все потери-утраты
И в огонь бросить эту тетрадь.
Попытаться злосчастные даты
Навсегда от себя оторвать.
Не играть в бесконечные прятки,
Обязательно бросить курить,
Заявить, что все в жизни в порядке
И себя в этом уговорить.
* * *
Многое уже забылось за давностью
Срока и привычностью промелькнувших лет,
Воспринимавшихся не милостью, а данностью,
Но помнятся провожающие, глядящие поезду вслед.
И профиль навсегда уехавшей женщины,
Легкой на подъем и путешествующей налегке,
Остался в памяти, слегка намеченный,
Как мелом на исцарапанной классной доске.
Весна предполагается холодная и нестрашная,
На нотных линейках пропишется фа-диез.
Впереди – утешение милостью монаршею
И ожидание недолгих летних чудес.
* * *
Воспримем все как пройденный этап,
Иначе – как еще воспринимать?
Со временем изменится масштаб,
И можно только на себя пенять.
Проходит время чередой прорех,
Которые латать все не с руки.
А в сутолоке жизни будет смех,
Бензина запах и игра в снежки.
* * *
Что-то исходно неправильно
Было у нас в чертеже.
И письмецо не отправлено,
И не отправить уже.
Помнится встреча последняя
(Я – еще цел невредим),
Помнится женщина летняя
С именем зимним своим.
Зимний редактор
Надо бы ту зиму отредактировать,
Смягчить контрастность, добавить полутонов
И осознать, что все отошло за тридевять
Месяцев, улиц, озер и снов.
В дальнейшей жизни все еще стерпится-сложится,
Будут другие люди, улицы и города.
Ожог затянется новой розовой кожицей,
След его останется навсегда.
Вдоль Ладоги
Мы целую вечность ехали вдоль Ладоги,
Купались в Ладоге и ехали дальше к югу.
Мы ехали от одного до другого конца радуги
И, кажется, приближались друг к другу.
У деревень продавали грибы и ягоды,
И в нас была июльская легкость-усталость.
Я несколько раз еще ездил вдоль Ладоги,
Но вечности больше не получалось.
* * *
Листком календарным цепляться
Смешно за ушедшие зимы.
И все объяснимо на пальцах
И все-таки необъяснимо.
Сергей Аркавин: Зимний редактор.