Александр Балтин: Огни счастья.
Удивительно: и мою собачку зовут Белка, и мои любимые цветы - гладиолусы. И моя любимая проза - та, которая по словесной плотности, глубине, красоте стоит вровень с любимыми стихами. И читаешь её, как стихи - радуясь сопричастности и гордясь своим званием читателя.
Редактор отдела поэзии,
Борис Суслович
|
Огни счастья
Одна из пятидесятилетних антоновок в семействе других разрослась особенно мощно, и толстый длинный сук её кидал петлистую тень на один из бабушкиных розовых кустов.
-Гена, - ворчала бабушка, - сколько раз просила: спили этот сук, мешает розе, так нет же…
Сухо-мускулистый, крепко сбитый, подвижный, как ртуть крестный, бородатый и жизнерадостный (приятели звали Фиделем), улыбался в ответ.
-Как же спилю-то, мать? Ведь ребята так хорошо сидят на нём.
Сын и племянник не только сидели, но и лежали на пространном этом, отчасти плоском суку, и даже, шаля, затаскивали на него Белку – пушистую, типа болонки собачку, прибившуюся к дачному житью.
-Она умеет улыбаться, - говорил двоюродный брат другому.
-Ага. Замечательная такая.
Вся в колечках, в изящных завитках белой шерсти Белка виляла хвостом.
Старая груша давно не плодоносила, сухие ветви её, точно изъятые из старинной гравюры, вторгались в летний воздух, вовсе не воплощая собою предсмертный стон; груша была незыблемым атрибутом участка, и об уничтожении её не шло речи.
Около шершавого ствола её, под наклоном, стоял белый, сколоченный из досок щит, и братья кидали в него ножики; и было раз – нож, хитро перевернувшись в воздухе, сделал финт, и вонзился в тонкую ветку ближней вишни.
-Видал?
-Ага. Здорово. Но это ж случайность.
Перед спутанной сеткой вишнёвых веток висел гамак, на котором качались, бездумно глядя в бездонность.
-Ребята, помидоры полейте! – Кричала Татьяна, - тётушка одного и мама другого.
Она хлопотала на веранде, готовя восхитительный летний обед, и ароматы текли, как живые в пространство…
Отвлекались от игр, бежали к теплицам.
Они огромны были, и напоминали племяннику застывших, прозрачных китов, нутро которых хранило лабиринты помидорно-огуречного богатства.
Ходили босиком, и лейки – достаточно массивные – вовсе не казались тяжёлыми.
Стол был врыт в землю – обедать на свежем воздухе приятней и вкуснее; рассаживались все, и тарелки организовывали великолепный натюрморт, который будет разорён – основательно, без спешки; и разорение это связано с ощущением счастья – простого, как запах укропа, или аромат в сухарях зажаренных котлет.
-Едем на озёра? – спрашивал крестный.
Суета и весёлый ажиотаж мальчишек.
Старый «москвичок» никогда не подводит, и голубые озёра видны издали – огромные раковины глубокой сини, врезанной в золотистый, местами сереющий песок; и сосны, остро рвущиеся в небо, точно охраняют величие вод.
Заплывали за середину.
-А вдруг тут динозавры водятся? – говорил один брат.
-Кино насмотрелся?
-Вон, тень мелькнула…
И, прекрасно понимая нелепость выдумки, спешили назад, к берегу, где среди гладких, легко втягивающих ноги песков, играли в войнушку, стреляя друг в друга из палок.
О! счастье повалиться, изображая убитого, скатиться вниз к воде.
У кустов сновали юркие, сине-зелёные ящерки, но попытки ловить их обычно заканчивались не успехом, да и пару раз пойманных тотчас отпускали.
-А они приятные на ощупь. Кожистые такие, тёплые.
-Ребята, молочко пить! – зовёт крестный.
У «москвича» на пёстрой подстилке трёхлитровая банка отливающего синим деревенского молока, пряники, булочки.
Ребята торопятся, ибо озёра ждут.
-Не спешите, - говорит Татьяна. – Озёра не умеют бегать.
-В отличье от вас, - добавляет Геннадий, улыбаясь в бороду.
…баню на даче строили весело, и запах сосновой стружки – изящной, как новое, зачем-то нужное изделье, наполнял воздух.
Племянник не полюбил парилку: пот застил взгляд, и было слишком жарко, мокро; а крестный с сыном часто предавался банному отдохновению.
О! у него всё росло – у крестного; земля любила его, помидоры вызревали огромными, огурцы напоминали кабачки, и даже укроп вставал стеною.
Бабушкины цветники полыхали флоксами, розами, георгинами – этими орденами пространства – гладиолусами: в последних, как и в звёздах астр – было нечто печальное, ибо связывалось с окончанием лета, с необходимостью школы, куда и понесут ребята небольшую часть великолепных цветов.
…утром лучи солнца нежно щекотали лицо, и, вскочив, бежали наперегонки к рукомойнику, чей стерженёк метался в руках, как пойманная рыбка.
Утром же шли на пруд – небольшой, золотисто-чёрный, и плотные, пойманные караси плюхались в ведёрко, обещая замечательную похлёбку, что непременно сварит бабушка.
Их больше нет никого.
Племянник, осознавший в ранних дебрях детства, что смерть – это навсегда, уже пятидесятилетний, седобородый, потрёпанный жизнью племянник, всё не может поверить, что осознание это так смертельно верно.
Ему всё кажется: вот он сходит на калужском вокзале (а здание напоминает огромный, праздничный торт), и ехал всю дорогу в тамбуре, ибо электричка была битком, ехал, глядя в окна, наслаждаясь лентами жизни, её разнообразно-пёстрой плазмой; минует маленький скверик, и по проспекту Ленина, мимо знакомых городских пейзажей, проходит город насквозь – о! городу совсем не больно от того, что чей-то путь проколет его.
Спуск по Воробьёвке, к Оке, текущей неподвижно, вспыхивающей на солнце церковной парчой, крут, и паром сейчас подойдёт, стукнется истёртым белым носом о выщерблины асфальта, и когда заскочишь на него, железо отзовётся гулко.
Потом племянник будет подниматься в гору, противоположную спуску, в крутую гору, по правой стороне которой потянутся дачи, пока по левой будут немо звучать леса, и от жары придётся останавливаться, чтобы перевести дух, и напиться, обрызгавшись, из колонки, от ледяной воды которой сводит зубы, а пузыристая струя льёт по обомшелому стоку.
Потом он вступит в пределы дачного городка, обойдёт пруд, достигнет знакомого участка, откроет, звякнув задвижкой, калитку, и на веранде – ибо сумеречно уже, ибо муар сумерек всегда сопутствует фантазиям и воспоминаниям – будут сидеть бабушка, точно возглавляющая стол, дядя-крестный, тётушка…
Он – племянник – пересечёт небольшой, истоптанный, земляной пятачок, мысленно приветствуя и деревья и шатры крыжовника, войдёт на веранду, улыбнётся, и спросит:
-Ну что, племянника никто не ждал?
И огни счастья вспыхнут в ответ.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Александр Балтин: Огни счастья. Рассказ.
Замечательно! Моя любимая проза - та, которая по словесной плотности, глубине, красоте стоит вровень с любимыми стихами. Читаешь её, как стихи - радуясь сопричастности, гордясь своим званием читателя.
30.12.16 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|