Сыновний долг

Он выполнял свой сыновний долг, он маялся и страдал, но выполнял: отец словно действительно родил для того, чтоб ухаживал за ним в старости, ближе к девяносто превратившись в кривого, сварливого старика, постепенно всё больше и больше погружался в состояние обездвиженности – со всеми вытекающими.
Некогда не дал сыну жениться, всю жизнь демонстрируя качества тирана; а теперь словесные отношения свелись только к ругани.
Сын готовил, стирал, убирал, всё постепенно сводилось к сплошной физиологии; сын матерился, чертыхался, пил, продолжая выполнять всё, что требовалось.
Всё.
Отец умер в 93: в одночасье: откинулся и всё…
Схлынула последняя, тяжело оплетающая массою деталей суета, и сын остался один.
Ходил на работу, готовил себе еду, вечерами пил пиво, иногда заезжал в гости к старым приятелям.
Поначалу – садился напротив портера отца, снизу перечёркнутого траурной ленточкой; и говорил с ним, стараясь вспоминать хорошее: детские поездки к морю, бывшие в другой жизни, совместное радиолюбительство…
Пёстрые фантики мелькали, и сын, перешагнувший пятидесятилетний рубеж, чувствовал, как неумолимо уносится жизнь, как ждать, в общем-то, нечего, оставалось принимать, что и как есть, и продолжать – ходить на работу, готовить еду, пить пиво, разговаривать иногда с отцом, толком не понимая, зачем всё организовано только так, как организовано…