Реальность уходила

К субботе напряжение недели стягивалось предельно, и бездны, терпимые среди недели, вдруг становились невыносимыми; впрочем, все свои состояния известны, ибо перевалил пятидесятилетний рубеж, и ждать чего-либо от жизни уже и глупо, и непредусмотрительно.
Вечером в пятницу покупал в ближайшем магазине бутылку водки, особенно не выбирая, интересуясь эффектом отключения от яви; в три часа – уже в субботу, - выпивал первую рюмку, и прозрачный яд весело растекался по жилам, вспыхивая в сознанье весёлыми огоньками.
Лучше бы великими – но к великим огням прикоснуться не удалось; поэтому в три же начинал жарить картошку: нравилось стоять над сковородой, и, слыша шкворчание, наблюдать за изменением цвета: как золотится соломкой нарезанный корнеплод, появляется коричневая корочка…
Пока закусывал хлебом, посолив.
Потом сидел в кресле, ел и пил, глядя что-нибудь из старых советских фильмов, возвращаясь в заповедные детские края, вспоминая, пьянея, пуская слезу…
Реальность уходила, как ей и положено.
Она уходила, унося в чемоданах проблемы, беды, заботы, неудачную жизнь, и размышления такой тяжести, что странно, как их выдерживаешь.
В воскресенье всё будет всё равно: хотя похмелье не томит, но вялость, сонная облачная вялость застит сознанье.
А с понедельниками начнётся обычная жизнь, приводящая к субботней бутылке.