Усиливается снегопад

-…и думаю, - рассказывала жена, колдуя над кастрюлей на кухне, - что-то меня Настасья-то не поздравила в этом году, как-то странно, она клиентка моя, - с двумя высшими гуманитарными образованиями жена занималась торговлей косметикой, - но и общались как-то хорошо. Вот. Стала в инстаграмме смотреть про неё, там видно, когда человек последний раз выходил. Смотрю – давно, в октябре… Стала звонить ей. Попала на дочь. Оказалось – умерла. И вот вчера дочь приехала ко мне в офис за заказом, и я предложила помянуть мать. Сидели, вспоминали. Я говорю – Вы очень похожи. Она отвечает: Я калька с мамы…
Муж лежит на кухонном диване, слушая быструю речь жены.
Мелькает в сознанье: на другой день после его дня рожденья позвонил двоюродный брат из Калуги, сообщил, что двоюродная же сестра умерла.
Дальше, углубляясь в недра воспоминаний, находит всё больше памяти о смертях родных и близких, - возраст за пятьдесят уже ассоциируется с отсчётом собственной жизни от количества смертей, каждая из которых точно оставляет зияния в пространстве: с рваными краями, тяжёлые, странные.
Жена говорит.
За окном – метёт снежок, и тихое январское утро плавно длит собственное движение.
Поздний мальчишка в школе: первый класс, кажется, каким-то необязательным, больше игровым что ли, и…
Жена говорит.
-А Шестель жив? – вдруг спрашивает муж, вспоминая старого одного, относительно дальнего знакомого.
-Как же! С девяностолетием недавно поздравляла.
Муж кивает.
Он поднимается с дивана, идёт в комнату, садится к монитору: работать.
За оном усиливается снегопад…