|
Владимир МОНАХОВ
(Россия, Братск)
ВЛАДИМИР МОНАХОВ. Родился в 1955 году в городе Изюме на Украине. Этот город лежит у подножия горы Кремянец, о которой в "Слове о полку Игореве" сказано: "О, русская земля, ты уже за холмом!" Не потому ли в Монахове есть что-то былинное, сторожевое, начиная от роста и веса - под 130 килограммов, до перефразировки: "Я - памятник себе: душа в заветной плоти!". Его часто можно увидеть посреди Братска - этакую глыбу, замершую в задумчивости. Чувствуя в Монахове последнюю надежду, к нему подходят с вопросом "Как жить дальше?" Ответы Монахова потрясают: "Если Бога давно нет, то этого отсутствия больше всего и надо бояться, ведь Божья кара осталась". Монахов пишет не только русские хокку, но и философские этюды, по значимости своей перетягивающие многие трактаты. Беда, что изданы они малюсенькими тиражами. Иначе, как пишет Монахов, "будь я во власти, то из меня получился бы неплохой диктатор или тиран".
Юрий Беликов
|
|
Поэт живет при любом режиме
В изящной словесности главное достижение современной Сети в том, что за короткий срок она создала, сформировала и объединила самодостаточное сообщество поэтов в организованную поэтомассу, поэтотолпу. И это позволило поэзии выйти или даже, если хотите, выпасть из политического контекста истории, что бы активно существовать самой по себе в своем собственном пространстве, даже игнорируя читателя, сделав своими читателями таких же производителей стихов. По существу поэтомасса производит и потребляет стихи, создав замкнутый круг творчества, куда каждый может легко проникнуть и столь же легко выйти. В этом открытом пространстве массовой поэзии Поэт перестаёт служить идеям, а молится только Слову, сосредоточив в нём новое чувство Бога -отца, сына и святого духа. Поэт сознательно отказывается быть носителем идеологий и учений, а становится простым, часто незаменимым работником языка. Вдыхая Слово, как чистый дух, он стремится взамен выдохнуть вокруг себя чистые стихи, хотя при этом очень часто нарушает принятые каноны стихотворного сложения. За это его часто обвиняют в графоманстве, но он не обижается, а продолжает записывать свои даже корявые строки, где-то в коллективном подсознании надеясь, что его роль не менее важна, чем роль хлебопашца. Недаром замечено, что Поэт живет при любом режиме, каждый режиме чахнет без Поэта.
|
| |
