Ирина Кудрявцева (Роня): Цунами.
Мне сложно писать рецензию на сборник Ирины Кудрявцевой. Сложнее было бы только писать статью о её творчестве вообще. Ибо для Ирины не существует «вообще», это поэзия штрихов и деталей, филигранно выписанных и придающих ощущениям ту конкретику, которая одна и позволяет читателю на миг ощутить себя другим человеком, прочувствовать самому всю глубину и уникальность переживаний, побудивших автора взяться за перо.
Поэтому – обилие назывных предложений в «Занавеске, прикрывающей вечер» - полутени и полутона, составляющие ту самую занавесь уюта и внешнего спокойствия, прикрывающую ожидание того, что «что-нибудь обязательно случится». Похожая конструкция представляется в «Я считаю дни», сплетенного из обрывков воспоминаний, не фактов – но ощущений, которые, если верить Вирджинии Вульф, и составляют материю жизни, единственно возможную и реальную.
Поэтому – тени и призраки в так и озаглавленном стихотворении «Тень». В мире Ирины Кудрявцевой не существует предметов, и тем страшнее было бы его столкновение с объективным, но именно поэтому он проходит как «Волнительная цикличность» «мимо нас» - или сквозь нас, туманом, оставляющим как капли росы на коже и чувство соприкосновения с чем-то истинным.
Поэтому – «Тетрадь моих событий / Становится уже», ибо не события наполняют жизнь, но «Танец сознания тревожит воображение», и «Знания тают в стремлении к нулю», осознавая свою никчемность «в дерзости снов интуиций / в ценности меры римейков / в целостности субтитра». Я намеренно избегаю здесь разбора образов, составляющих стихи Ирины, не только и не столько потому, что они не требуют разъяснения, ибо их удивительная особенность в том, что не постигший их рассудком, тем не менее не сможет не признать тот эмоциональный, энергетический заряд, которым они наполнены; но потому, что не считаю возможным препарировать мечту.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Вадим Кейлин
|