Александр Руденко: Мандибула.
Несколько коротких рассказов о нашей суматошной городской жизни. «Быстрый мат» и «Без выигрыша» - здесь затронуты, на мой взгляд, вечные темы: трамвайно-транспортный конфликт (с неожиданными шахматными параллелями), изрядно надоевший привокзальный лохотрон, жулики-жулики-жулики – на каждом шагу… Человеку неуютно в таком мире, но куда ему деться?
А вот «Киноманьякъ» и «Мандибула» могли быть написаны только в наше время: DVD-мания, «супер-мобила», которая вовсе не мобила, а нечто вроде универсального оракула… Кстати, название этого рассказа («Мандибула») не совсем понятно. (Mandibula – в переводе с латыни всего лишь нижняя челюсть…), но звучит забавно. Жизнь, описанная в этих рассказах, некрасива и как-то совершенно бесперспективна (ничего хорошего и впредь ожидать не приходится). Но рассказы читаются легко, буквально на одном дыхании. То, о чём пишет А. Руденко, нам хорошо знакомо.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Алексей Петров
|
Мандибула
2005Быстрый мат |Киноманьякъ |Мандибула |Без выигрыша
Быстрый мат
Вагоновожатая вышла в салон и сказала: «Обесточили. Это надолго». Кондратия Игнатьевича передёрнуло - выходить в злачном цыганском квартале. Он сложил брошюру с шахматными этюдами, аккуратно, чтобы не измять копии и оригиналы ведомостей, поместил её в кожаный портфель и тоскливо вздохнул. Снял и протер очки бархатным синим платочком, вновь нацепил их на нос, изучил сквозь окно живые и неодушевленные объекты, тщательно проанализировал увиденное.
Каждый из них таил в себе угрозу.
Понятное дело, иные объекты становились опасны только если их подначить. Вот стоит дом обнесённый забором, с антенной и флюгером на крыше, за запертыми клетчатыми воротами. Казалось бы никакой угрозы от него не исходит, но это может быть засада, и если подначить, скажем, начать стучать в ворота, то может произойти всякое. Что нужно сделать, чтобы случайно не постучать в ворота? Какой маршрут движения выбрать, чтобы не оказаться рядом, если кто-то другой намеренно или случайно в них постучит? Всё это очень сложно предугадать. По улице ездили вперёд-назад машины, ходили вдоль и поперёк взрослые, вкось и вкривь сновали дети. Все они между собой тем или иным образом были, есть и будут взаимосвязаны, следствие каждой подобной взаимосвязи может немедленно или через неопределенный срок сказаться на физическом здоровье и душевном равновесии Кондратия Игнатьевича. Всё предусмотреть невозможно, но насколько это возможно - надо. Это в сто раз сложнее, чем шахматы. Вот, пожалуйста, только что у обочины стоял фургон «скорой помощи», и вот его нет - уехал. А если выходя из трамвая Кондратий Игнатьевич шлёпнется и ударится черепом о мостовую? Или его собьёт машина? Или прирежет наркоман? Что тогда? Так бы врачи из «скорой» поспешили на помощь, а теперь неясно как оно всё обернётся. Придётся продумать комбинацию заново, с момента выхода из трамвая, ибо исчез очень важный фактор, следует просчитать: второй и с четвертого по пятый варианты для первой, третьей и с восьмой по двенадцатую возможностей, для каждой из восьми вариаций для вероятностей с первой по четвертую, шестой, восьмой и одиннадцатой. Это надолго, да и то если ничто вокруг существенно не изме... Нет, ну вот пожалуйста! Первоначально Кондратий Игнатьевич решил разыграть такой дебют - выйти из трамвая, пока машины стоят на красный свет, немедленно, но и неспеша, перейти проезжую часть и, опустив глаза, миновать дом с клетчатыми воротами, а затем войти в кафетерий «Лужайка». Внутри бы он быстро сориентировался (пешки: посетители, персонал) и обдумал следующий ход. Однако из заведения грациозно вышла молодая, стройная блондинка и её вдруг стошнило прямо на тротуар. Диспозиция изменилась. Её окружили заботой как королеву. Кондратий Игнатьевич помотал головой, но мысли муравьились. Рядом с королевой, как слоны слонялись смуглые цыгане, что-то горлопанили; визжали от счастья пешие пешки-дети - тётя рыгает; галопом в два прыжка прискакали собаки, ещё прыжок в сторону и принялись лизать блевотину. Женщина в ужасе шарахнулась от собак, натолкнулась на детей, один ребёнок упал, к ней тут же на шаг придвинулся слон, но какой-то высокий мужчина королевским жестом защитника приобнял блондинку, однако подоспел ещё один цыган в окружении чумазых детей... Ужасно! Ведь и Кондратия Игнатьевича втянут в эту комбинацию, стоит только выйти из трамвая. У него вдруг всё поплыло перед глазами, голову сдавило, к горлу подкатила тошнота, ибо почудился гадкий запах, словно неподалёку резали на станке гетинакс. «Ну почему я поленился пересесть на прошлой остановке, почему не сделал рокировку?» - подумал Кондратий Игнатьевич.
- Так вы выходите или до вечера сидеть тут будете? - вдруг спросила его вагоновожатая, толстая, как тура.
- Тура... - пробормотал Кондратий Игнатьевич.
- Что-о?! Это кто тут дура?! - заорала она.
Это был шах. Пока он обдумывал комбинацию на другом фланге, на него неожиданно напали. Кондратий Иванович растерялся, ещё больше подскочило давление.
- А-ну-блядь-пошёл-нахуй-отсюда-живо-пидар-старый! - взъелась-завелась вагоновожатая.
«Быстрый мат» - успел подумать Кондратий Игнатьевич, прежде чем в мозгу лопнул сосуд. Киноманьякъ
Геннадий Давыдович, киноман с Калантыровки, приехал в областной центр, продал мясникам кабана, а на вырученные деньги купил дивидиплеер. Теперь бы к нему кина, но где взять? Вскоре он выяснил где и пошел туда. За красивой, нервноиздёрганной девушкой пестрели стеллажи с дивидидисками. Бросилось в глаза неординарное название фильма и Геннадий Давыдович его захотел, он давно слышал о нем и читал где-то - французский, причем по книге. Девушка казалась деловой, неприступной и вообще - городской. Суетилась, носилась, а он мялся. Стоял уж минут эдак десять. Там было тесно у прилавка - его толкали, теребили, о него тёрлись. Ухоженная, умная девушка быстро и складно консультировала тех, кто смелее. А никто и не стеснялся - перебирали диски, выясняли где Снайпс, а где Виллис, можно ль детям и много ли драк с Джеки Чаном. Девушки на всех хватало и временами она скользила по нему вопросительным взглядом, а он всё тушевался, потел. Такая вся из себя девушка, а он вдруг что-то сморозит, ляпнет какую-то глупость - село! В десятый раз Геннадий Давыдович неловко наклонялся, бряцая собачкой зиппера о стекло витрины (на нем была модная китайская курточка), щурился роясь взглядом в аляповатых корешках, но названий не осмысливал, стояло пред взором лишь то. Продавщица уже неприязненно смотрела на него - он был помехой, явной морокой, заслоном от нормальных, решительных покупателей. Наконец-то спросила: "Что вы хотели?" Отступать было некуда - не опоздать бы на электричку. "Трахни меня", - сказал Геннадий Давыдович. Прежде, чем сгорел от стыда, мысль мелькнула: "Хорошо продавец не мужик". Мандибула
Без выигрыша
Только я сошёл с поезда, как ко мне подбежал молодой человек в кепке.
- Такси. Вам докуда?
- Мне… Мне это… Где-то записано… - я принялся искать по карманам бумажку. – Там хрен запомнишь… Какой-то «Энергогосхозсбытснаб» или что-то вроде этого…
- Ладно, пойдёмте, по пути разберёмся… Давайте ваш чемодан.
Мы пошли вдоль путей, минуя здание вокзала с огромным, недавно вывешенным на фасаде плакатом "70 лет Великому Октябрю". Дошли до самого конца перрона…
- Ещё минут пять идти. Я не стою у вокзала, там всё схвачено, все друг друга знают, с пассажиров дерут втридорога. Левакам, вроде меня, могут для начала скаты проколоть, лобовухи побить, а там уж, того гляди, и ноги монтировкой переломают…
Мы сбежали по гравиевой насыпи и побрели мимо каких-то мрачных пакгаузов и штабелей шпал. Шёл снег, пахло битумом.
- Могу я вас попросить, - сказал таксист. – Пройдите, пожалуйста, вдоль ангара, посмотрите нет ли кого рядом с машиной... Красная «копейка»… Вот, возьмите чемодан, если не доверяете… Я взял чемодан и пошел по узкой прямой дороге между ангарами. Навстречу мне откуда-то вышли трое парней. Я оглянулся. Сзади подходили еще двое, не считая «таксиста».
Бить они меня не стали. Забрали чемодан, часы и пальто, в карманах которого были все мои командировочные – 200 рублей красными.
- На, купи себе «Спринт», - сказал мне, удаляясь, «таксист». Пятеро его дружков громко, издевательски загоготали, а он швырнул в мою сторону пятьдесят копеек.
Я поднял монету, вышел к вокзалу и спустился в подземный переход – там было теплее и продавались лотереи. Не в меру упитанная женщина в сером пуховом платке, то и дело наползавшем на приятное, приветливое лицо, продавала мороженое, «Спринт» и «Спортлото». На её шее, словно бусы, в рекламных целях висели билетики лотереи «Спринт» - сквозь металлические кольца их отрывной части был продет шпагат. Я дал ей монету и выбрал продолговатый билетик «Спринта» из стоявшей на прилавке коробки. Оторвал край, развернул и увидел, что выиграл рубль. Купил еще два билетика. Один был без выигрыша, за второй можно было получить пятьдесят копеек. Я сказал, что попытаю счастья ещё раз и вынул из коробки новый билетик, но не сразу его развернул, а застыл, потому что вдруг в полной мере осознал в какую ужасную ситуацию попал. Поздняя осень, незнакомый город, я без пальто и без копейки денег…
- Ну же! Не тяни! – сказал один из трёх мужчин, стоявших рядом и заполнявших крестиками билеты «Спортлото».
Я оторвал край, развернул бумажку. Выигрыш - пятьдесят копеек.
- Вот же везёт человеку! – сказал второй мужчина, лет сорока, с красно-синими разводами капилляров на носу.
- Спорим, что и сейчас выиграет! – сказал первый, самый молодой из трех спортлотошников.
- Вряд ли, - скептически сказал третий, в очках и серой кроличей шапке с завязанными на затылке ушами.
- Это почему же?! Ведь явно ж фартит сегодня человеку! Его день!
- Ну, понимаете, товарищ, - скучным тоном произнёс Кроличий, - существует такая теория вероятностей, каковую дисциплину я и преподаю в Институте Агломерации и Сельского Хозяйства, занимая в вышеупомянутом учебном заведении должность декана кафедры прикладной математики с тысяча девятьсот семьдесят седьмого года и каковую дисциплину я успешно преподаю вот уже двадцать семь лет…
- Ладно, ладно, товарищ, лекции будете студентам читать, - прервал его Первый, - давайте просто посмотрим, что у него на этот раз.
- Давай, - обратился он ко мне. – Рви!
Я выиграл рубль. Взял два новых билетика.
- Сколько тут стою, а такого еще не видела! – сказала продавщица. – Четыре раза подряд! Надо же!
- Но на этом всё и закончится, - категорично сказал Кроличий.
- А это мы ещё посмотрим! Правда, зёма?– Первый похлопал меня по плечу. - Давай, рви!
- Стой! – вдруг вмешался Нос-В-Капиллярах.
Я застыл едва надорвав билет.
- Что такое?! – в один голос спросили его Первый и продавщица.
- Доцент дело говорит!
- Я не доцент, а декан, - возразил Кроличий, - а вообще-то я профессор!
- В общем, ставлю рубль, что он ничего не выиграет, - сказал Нос-В-Капиллярах.
- Ставлю три, что выиграет, - сказал Первый.
- Ставлю десять, что не выиграет! – сказал Кроличий.
- Ну ты даёшь, профессор! – сказал Первый. – А не жалко?
- Жалко у пчёлки, - сказал какой-то юноша. – Я тоже ставлю десять, что проиграет.
Я оторвался от созерцания полунадорванного билетика и посмотрел по сторонам. Вокруг меня стояло с десяток человек, в их руках шуршали купюры.
- Итак, граждане, - сказал Первый, - если кто вдруг не понял… Сейчас этот парень вскроет два билета. Если хоть один из них будет выигрышным, то эти восемьдесят рублей мои. Если нет, то я верну вам ваши червонцы плюс три рубля сверху каждому. Годится?
- Годится! Давай, рви! – крикнул мне Нос-В-Капиллярах.
- Да погоди ты рвать! – возразил Первый, а затем обратился к продавщице. – Вы ведь, если что, разменяете четвертак по трёшке?
- Запросто!
- Тогда, зёма, рви!
Первый же билет оказался выигрышным – 50 копеек.
- Есть!!! – завопил Первый. - Ну!? Что я вам говорил!?
- Да это какое-то надувательство! – послышалось в толпе.
- Какое ж это надувательство?! – обиделся Первый. – Кто же вас, по-вашему, надувает? Я? Или может быть он?
Я разорвал второй билетик. Без выигрыша.
- Будете брать билет? – спросила меня продавщица.
- Да.
- Ну, теперь-то точно не выиграет. Ставлю двадцать пять рублей, - спокойно сказал Кроличий.
В толпе вновь зашуршали купюрами.
- Я тоже уже сомневаюсь, - признался Первый. – Ладно, ставлю десятку. Если он проиграет – все мы останемся при своих, но если выиграет, то тут уж, граждане, прошу соблюдать спокойствие!
- Ну что ж… - сказал мне Первый. – В этой руке у меня 80 рублей, а в этой – 200. Если ты выиграешь – половина твоя. Лады?
- Лады, - сказал я.
- Тогда рви, зёма!
Я выиграл рубль и взял еще два билета.
- Но это вовсе не опровергает никаких научных постулатов! – срывающимся голосом воскликнул Кроличий во вдруг наступившей тишине. – Над теорией вероятности размышляли величайшие умы человечества! Давайте я вам сейчас всё объясню! Возьмём, к примеру, игральные кости…
- Да что тут объяснять! Это шарлатаны! – крикнули из толпы. – Мужик вон даже без пальто! Он тут торчит в переходе целыми днями и народ наёбывает!
- Да никакой он не шарлатан! – вступилась продавщица. – Сколько я тут работаю, а его впервые вижу!
- Меня только что ограбили, - сказал я. – Сняли пальто, часы, забрали все деньги и чемодан с вещами. Осталось лишь пятьдесят копеек. Я только с поезда, приехал на две недели в командировку. Сам я из Витебска.
- Вон оно как! – сказал Первый и присвистнул. – Тогда на, держи свою долю!
Он протянул мне сто сорок рублей.
- В магазинах одежды нет, а у фарцы он за такие деньги пальто не купит, - сказали из толпы.
- Да всё нормально, спасибо, - сказал я. – Теперь уж перебьюсь как-нибудь.
Я запустил руку с деньгами в вырез свитера и положил их в карман рубашки, к документам.
- У вас есть еще два билета, - сказал Кроличий. – У меня есть пальто и убеждения. Если вы проиграете, я ничего с вас не возьму. Это будет триумф науки – мне этого достаточно!
- Годится! – одобрил Первый. – Ну, зёма, выиграешь профессорское пальто?
Я надорвал первый билет. Все затаили дыхание.
- Погодите, – тихо сказал профессор. – Погодите…
Он залез рукой за пазуху и вытащил упаковку валидола. Положил таблетку под язык, пососал.
- Продолжайте…
Без выигрыша.
Но не успел я даже слегка надорвать второй билетик, как профессор схватил меня за руку и сказал:
- Нет! Не надо! Не рвите! Не сейчас! Я и так отдам вам пальто.
Он вынул из карманов какие-то бумаги, ручку, блокнот, бумажник, носовой платок и отдал пальто мне.
- Английское, почти новое, собственноручно покупал в Лондоне в 83-ом году.
- Спасибо, - сказал я. – Но может не надо…
- Берите-берите, - сказал профессор, - Только прошу вас удовлетворить мою просьбу. Если вы всё же хотите посмотреть, что там в этом… билете… Сделайте это минут через пять… Нет, лучше десять… Чтобы я никогда не узнал о том… Чтобы… Я двадцать семь лет преподавал… А!
Он махнул рукой и скорым шагом пошел к лестнице ведущей наружу.
- Вот чудак! – сказал Первый. – Вот ведь клинит же людей на всякой хуйне, а потом мучаются! Ладно, одевайся, пошли в рюмочную, согреемся.
- Погодите! – сказала продавщица. Она уже размотала платок, сняла «бусы», и теперь снимала через голову цепочку с крестиком.
- Дайте-ка сюда, - попросила она, указывая на мой билет.
Она отцепила крестик и продела цепочку сквозь металлическое кольцо отрывной части билета.
- На счастье, - сказала она, надевая его мне на шею.
- Здорово баба придумала! – сказал кто-то. – Действительно, счастливый билет!
- Ну, ладно, пойдём, - сказал Первый. – ёбнем по сто пятьдесят в честь такого события!
Снаружи шёл густой снег. Я вдруг вспомнил, что меня ждут в «Энергогосхозсбытснабе», я ведь командированный, по-крайней мере, нужно хотя бы отметиться. Опять же забронирован номер в гостиннице. Я остановился и сказал об этом Первому. Но он ничего не ответил, а стоял как вкопанный и смотрел вперёд. Я тоже посмотрел. На троллейбусной остановке стоял милицейский «уазик». Два милиционера пытались втащить в него разбушевавшегося профессора. Он сопротивлялся, размахивал какими-то густо исписанными листочками и кричал: «На этом держиться тау, товарищи! Понимаете?! Тау! Стохастические процессы! Броуновское движение частиц!»
Шапка с его головы скатилась в снег, один из потенциальных пассажиров троллейбуса поднял её, передал милиционеру, а затем указал ему на нас, и что-то сказал.
- Рвём когти, - сказал Первый и побежал обратно в переход. – Дуй за мной!
Я сбежал за ним по лестнице, позади взвыла сирена. Мы поднялись на перрон, спрыгнули на пути и перебежали на другую сторону. На бегу я оглянулся – милиционер скакал через рельсы следом за нами. Первый свернул в подворотню, затем в один из подъездов. Я за ним. Подъезд оказался проходным. Мы попали в захламлённый внутренний двор-колодец, пересекли его, забежали в арку подворотни. Впереди мелькнул жёлтый «уазик».
- Назад! – скомандовал Первый.
Побежали назад. Милиционер из подъезда еще не выбежал. Спрятались во дворе за кучей металлолома – обгоревший остов «Победы», какие-то ржавые карусели, перевёрнутые детские горки, сплющенные песочницы… Пахло мочой и холодным железом.
Милиционер выбежал из подъезда, перешёл на шаг и остановился посреди двора.
- Сюда вроде как забежали! – крикнул он в сторону арки.
- Проверь подъезд! – крикнули оттуда.
- Есть!
Он развернулся и забежал в подъезд.
- Слушай, похоже мы влипли, - сказал Первый.
- Давай сдаваться, - сказал я. – Объясним что к чему… Не надо мне это пальто, перебьюсь как-нибудь.
- А про тотализатор ты им тоже объяснишь? – ехидно спросил Первый. - За эту хуйню такой срок накрутят, что пиздец!
- Надо попробовать откупиться… - сказал Первый. – Бегом в подъезд, пока он там один. Дадим ему денег, пускай скажет своим, что нас там нет, вроде как мы по крышам удрали.
Он подбежал к арке, осторожно выглянул, вернулся.
- Перекрыли «уазиком», но вроде не пасут. Быренько!
Мы забежали в подъезд.
- Давай деньги, - сказал Первый.
Я протянул ему сто сорок рублей.
- Сотни хватит. Плюс моя сотня.
- Давай уж лучше все отдадим. И пальто тоже, вроде как мы его бросили, а он нашёл. А деньги он себе оставит, прочие менты врядли о них узнают – профессор явно спятил.
- Ну, как хочешь.
Он перекинул пальто через руку, в которой держал все выигранные нами деньги и мы пошли наверх, но милиционера так и не встретили. На пятом этаже была лестница, ведущая через открытый люк на крышу. Выбрались наверх. От нашего люка к следующему вела цепочка хорошо отпечатавшихся на свежем снегу следов.
- Ха! Слышь, а может и не придётся откупаться-то! - сказал Первый.
- А «уазик» уехал?
- Ща-а посмо-отрим…
Он подошел к краю крыши, взялся за парапет, чуть наклонился в сторону арки…
- Блин! Оно отсюда и не видно ни черта, он же там в глубине…
Он наклонился сильнее, опираясь на парапет, тот не выдержал и Первый рухнул вместе с фрагментом металлоконструкции, пальто и всеми деньгами в колодец двора. Грохотало очень долго, видно он упал на металлические хитросплетения, нарушил устойчивость хаотических нагромождений.
Я спустился в подъезд, сел на ступеньку лестницы на пятом этаже, снял с шеи цепочку с бумажным кулоном «Спринта» и уставился на него невидящим взором. Вспомнились впечатанные в завитушки фона, набранные тем же цветом слова – «пятьдесят копеек», «один рубль», «без выигрыша» - насмотрелся на них за сегодня вдоволь. Вдруг примерещилось таким же образом оформленное словосочетание «страшная смерть».
- Рви, зёма! – произнёс я, но не порвал, а поднялся на ноги и спрятал билет с цепочкой в карман брюк. Потом вдруг испугался, что цепочка за что-нибудь зацепится, за перила, например, пока буду спускаться – она ведь цепочка, от слова цепляться, зацепится и оторвёт клапан, а там мало ли что – может «один рубль», а может «конец света»…
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Александр Руденко: Мандибула. Сборник рассказов.
20.01.05 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|