Снимая кожу как халат...
Снимая кожу как халат
И вешая на спинку стула,
Увидишь: женщина уснула.
Разбудишь – и не будешь рад.
Губами убирая прядь
Со лба упрямого черницы,
Напрасно приближаешь лица
За шагом – шаг, за пядью – пядь.
Она ещё не поняла
И о своём туманно грезит.
В её расплавленном железе
Ещё мольба не ожила.
Побереги смертельный сон –
Пусть сладко спит в гробу хрустальном –
И отражением зеркальным
Не искушай со всех сторон.
Иглою тонкою кольнула...
Иглою тонкою кольнула
Под сердце – видя в этом прок,
От еле слышимого гула
Стал более протяжным слог.
Она ещё устанет биться
Над непонятною строкой
И, не решаясь удивиться,
К руке потянется рукой.
И больше нет простого права
Сказать, что помыслы чисты.
И остывающая лава
Легко ложится на листы.
Душа прилетела и так говорила...
Душа прилетела и так говорила:
«Нельзя отрываться от грешного тела.
Ты плакала часто, но мало любила…
И главное – ты ничего не хотела».
Я слушала это почти без улыбки,
Кивала согласно и мимо глядела.
И сердце стучало почти без ошибки,
Как глупые волны – не зная предела.
Мои первобытные звери...
Мои первобытные звери
Так мирно со мною живут,
Бездумно считают потери
И тихое счастье куют.
Я их тренирую с опаской
И мясом кормлю их из рук.
Зову их то с гневом, то с лаской
И часто беру на испуг.
Они мне послушны покуда,
Без звука сидят у ноги –
Моё рукотворное чудо,
Мои дорогие враги.
Скрывая свой ужас природный,
Я в эти зрачки не гляжу –
Стараясь казаться свободной,
Я в сторону взгляд отвожу.
Если тронешь, горячо и жадно...
Если тронешь, горячо и жадно, –
Так или кому-нибудь назло –
Пей до дна, до капли, беспощадно,
Чтобы нас кружило и несло.
Снова эта бешеная сила,
Что ни делай, потечёт из жил –
Только на минуту отпустила,
Чтобы ты за всё её простил.
Словно голод утоляя хлебом,
Жажду многодневную – водой.
Что ещё есть вечного под небом?
Только жар, бесстыдно-молодой.
С лучшими, любимыми, другими
Забывая как меня зовут,
Дай же мне какое хочешь имя.
Если только звуки не убьют.
Поиграем в кошки-мышки?..
Поиграем в кошки-мышки?
Как всегда я буду мышь.
Сердце, как твои делишки?
Что-то чаще ты шалишь.
Ты смотри, не перепутай
Силы света и добра
С тёмной бездной, чёрной смутой,
Где кончается игра.
Как жить прозрачно на заре...
Как жить прозрачно на заре –
Трава, река, леса –
Когда остались в словаре
Лишь птичьи голоса.
И станем чище и добрей
Без всяких чёрных чар,
Когда оставят в словаре
Лишь от дыханья пар.
И, кажется, по воздуху плывёт ...
Как эта музыка звенит...
Как эта музыка звенит,
На каждой клавише качаясь,
Вживаясь в неразумный быт,
От подлинника отличаясь.
Как эта музыка зовёт
Туда, в заоблачные дали,
Где было всё наоборот
И люди по небу летали.
Где не было печальных дней,
А только вечное блаженство:
Весна, и музыка над ней,
Вся – божество и совершенство.
Хорошие или плохие...
Хорошие или плохие –
Нет, никакие не скажу, –
Глаза горячие, сухие
Куда-то вбок я отвожу.
И вдаль гляжу – на это море,
На небо, зелень и дома…
А что в них – счастье или горе –
Ещё не знаю я сама.
Как эта бабочка трепещет...
Как эта бабочка трепещет
И барабанит о стекло!
Её пугают наши вещи,
Мои движенья и тепло.
И в этой окрылённой жути –
Уже почти из снов моих! –
Кружась в запаянном сосуде,
Мы делим воздух на двоих.
За нежность – нужно просто убивать!...
За нежность – нужно просто убивать!
За счастье – приносить немало бед.
Любую слабость – с корнем вырывать
И даже благо обращать во вред.
Во мне замрут хорошие слова.
И, напоследок причиняя зло,
Я буду – так уверенно права! –
Твердить, что снова мне не повезло.
Нежно разрываясь, губ касаясь...
Нежно разрываясь, губ касаясь,
Сердцем замирая, в слепоте,
Каясь, остывая, разливаясь,
В шёпоте и вечной мерзлоте,
Не имея никакого права.
Ожидая скорого суда.
Неотвязно, как дурная слава.
Прошлое стирая без следа.
Холодно и даже холоднее.
Собирая битое стекло.
Ближе, ещё ближе и плотнее.
То, что так уверенно влекло.
То, что разгоралось и сливалось,
Отражалось в глубине зеркал,
Тёмного намеренно касалось,
Долго разбиралось как завал.
Нарывало, словно пуповина,
Где-то на разломах бытия.
Всё это, но только половина,
Остальное – доля не моя.
Всё, что было по дороге...
Всё, что было по дороге,
Что копилось наугад,
Всё сметается тревогой –
Ни к чему и невпопад.
Но неспешно и незримо
И почти за облака
Проплываем вдаль и мимо.
И в руке лежит рука.
И уже душа смеётся,
На огне горя свечном, -
Из бездонного колодца
В этом сумраке ночном.
- Всё прошло, - скажу устало...
Под шорох падающих с клёна...
Под шорох падающих с клёна –
И целой грудой у ворот –
Тех листьев, пылом опалённых,
Здесь сваленных невпроворот,
Я чувствую почти касанье
Души, сквозь звёзды и дома,
И еле слышное дыханье,
За миг сводящее с ума.
Дождь за окном, но бездны мимо
И всем пространствам вопреки,
Всё невозможно допустимо
За лесом или у реки.
Так больно этих веток голых
Коснуться взглядом и рукой
И в непривычные глаголы
Облечь волненье и покой.
Спроси меня, и я отвечу.
И мир закружится вокруг.
Ты знаешь, чем случайней встреча,
Чем кажется случайней встреча,
Тем больше боли от разлук.
Пусть сердце мягче и нежнее...
Пусть сердце мягче и нежнее
От стольких бед,
Когда Вы мне всего нужнее,
Вас рядом нет.
Когда за слово, за минуту
Вся жизнь мала
И всю земную боль и смуту
Я поняла,
Когда глаза упрямо плачут
Словам назло
И даже выглядят иначе
Добро и зло,
Когда на сердце потемнело
От чепухи
И кажется ненужным тело,
Как и стихи,
Когда Вы мне всего нужнее,
Вас рядом нет.
Пусть сердце мягче и нежнее,
Но – меркнет свет.
Как облака – так медленно проплыли...
Как облака – так медленно проплыли
И растворились в золотой пыли –
Мы до конца растаяли, остыли
И просто так любили, как могли.
Друг к другу как течением прибиты,
Без боли, без сомнений, без стыда,
Без ревности, без страха и обиды,
С закрытыми глазами, навсегда.
Почти растаяв, остывало тело –
Как воск свечной, ненужный и ничей.
Как две руки – неловко и умело.
И сердца два – какое горячей?
Касанье губ – рыдая и жалея –
Вот этому сиянью научи!
Тебе светло? – Куда уже светлее!
И горячо? – Как в доменной печи!
Когда прозрачны и теплы желанья,
И на душе прозрачно и тепло.
…Нет, не для боли или испытанья
Ты далеко – дороги замело.
СЧАСТЬЕ
Если жив ребёнок и не знает боли,
Если столько света в найденном глаголе,
Если твой любимый где-то очень близко,
А ушёл куда-то, на столе – записка.
Белые сугробы, детские качели –
Долететь до неба выше этой ели,
Добежать быстрее, переплыть впервые
И никто не умер – все ещё живые.
Я так хочу, чтоб музыка плыла...
Зима с трудом берёт своё...
Зима с трудом берёт своё,
С таким непоправимым скрипом,
Почти впадая в забытьё,
Бредёт по тополям и липам.
Покрыв дороги сетью рек
И серой слякотью аллеи,
Тот дождь уже похож на снег,
Но и прозрачней, и темнее.
И нет греха, но небо льёт
На нас и дождь, и снег, и горе.
И город как корабль плывёт
По луже, превращённой в море.
За каждый шаг, не сделанный навстречу...
За каждый шаг, не сделанный навстречу,
За час, в котором я одна живу,
За яблоко, которое не рву,
За то, что время равнодушно лечит,
За всё, что я не сделала сама,
Сходя с ума от музыки и гула,
Что сердце я не сразу протянула –
«Возьми, когда захочешь», что луна
В моё окно светила безрассудно,
А я всё не могла найти слова –
Обманутая нежностью минутной,
Моя душа попала в жернова
Любви, тебе ненужной, бесполезной.
И грезит, что летит, проваливаясь в бездну.
Ещё будут, конечно, метели...
Ещё будут, конечно, метели,
Зимний воздух прозрачен как днём.
Чуть качаются тёмные ели.
Целый год напевали – скрипели
И мечтали остаться вдвоём.
Ещё неба холодная проседь
Отливает неясной бедой.
Умерла золотистая осень –
Её снегом погуще забросим,
Чтобы помнить её золотой.
Чтобы больше она не дрожала,
Чтоб и мёртвая грелась в снегу.
И холодные пальцы разжала.
И уже никуда не бежала,
Забывая про всё на бегу.
Мой ад всегда во мне, и я ему покорна...
Мой ад всегда во мне, и я ему покорна –
Как сонная змея за дудочкой тянусь.
Иду к нему весь век бессмысленно упорно,
И каждый тёмный слог затвержен наизусть.
Я знаю только зло, а нежность слух мой режет.
И дух почти весом и обретает плоть.
Чудовище – во мне, его зубовный скрежет
Минута теплоты не может побороть.
В тебе – добро и свет...
Ты живёшь далеко. За морем...
Ты живёшь далеко. За морем.
За большим, большим океаном.
Может быть, на другой планете.
Корабли не плывут так долго,
Не летают туда самолёты.
Я туда и пешком дошла бы –
За день. Ночью – ещё быстрее.
Поманить только нужно словом.
Добежала и доползла бы.
Как в вечной мерзлоте на поиски огня...
Как в вечной мерзлоте на поиски огня
Бросалась вслед, увидев плащ похожий.
Испуганно шарахался прохожий,
За ненормальную приняв меня.
Я обошла весь этот чёрный свет.
Спускалась в ад и небо облетала.
И, видит Бог, замёрзла и устала.
Почти нашла, но потеряла след.
Ты где-то здесь, и все твои слова
Уже звучат, и так волшебны звуки.
И смерти нет, нет горя и разлуки,
И так прекрасна первая глава.
И пусть сотру ступни и башмаки –
Четвёртые, и даже сто вторые,
Но я найду, ведь мы ещё живые,
И дотянусь – сквозь бездну – до руки.
Елена Баринова: Слишком много о любви..