Ксения Крапивина: Фотоальбом.
Немноголюдное кафе. Приглушенный свет. Официанты лениво и монотонно гремят начищенными до блеска подносами. Бармен переключает каналы в маленьком телевизоре над стойкой: спорт, новости, политика, трагедии.. он останавливается на музыкальном канале, но звук не включает. Посетители, в основном, пьют кофе и читают газеты. Туманное и теплое утро. С улицы доносятся жалостливые голоса машин, в мучительном предвкушении пробок. Людской трафик только-только набирает обороты и готовится пуститься во все тяжкие стремительной пляски мегаполисного существования. За одним из столиков, сидит красивая женщина, перед ней лежит фотоальбом, она водит пальцами по контурам фотографий и щурится.
Констатация сиюминутных или продолжительных очарований, бесконечным 25 кадром проносится в голове, анимируя статичные слепки в любовное синема. Фотографии расплывчато сексуальны и трогательны. Красивая женщина читает на обратной стороне фотокарточек, казавшиеся когда-то важными комментарии, сделанные размашистым почерком счастья разных мастей и печалью всех трагичных финалов. Она играла во всех актах лямурной пьесы, она знает координаты всех роялей в кустах и время, когда из шляпы появятся кролики.
Фотографии пластичны, с очень яркой звуковой аурой, резкой и контрастной тональностью. У красивой женщины замечательный слух. Она слышит природу мелодичности языка, не отходя от значений и смысла, зум ее пристален и внимателен до последней ворсинки. Она перетирает осень в ладонях в радуги и пшики весенних оживлений. На ней чулки, из тончайших материй пограничной чувственности.
«Как нелепо.
Я едва ли сошла за слепок
С одного из твоих желаний.
Наш апрель не оставил ничего напоследок,
Кроме ноябрьских воспоминаний.»
День взобрался на престол. Шум обрамляет улицу. Посетителей орава. Все курят и децибелы вербального общения сильно зашкаливают. Красивая женщина закрывает фотоальбом, встает и покидает кафе. Затворенный мир фотографий наполняется черно-белыми вспышками и затихает.
,
|