Оборвались провода у троллейбуса
Оборвались провода у троллейбуса,
Обожгли асфальт остывший искрами.
Остановка больше не потребуется,
Мы мозолисто маршрут свой выстрадали.
Под троллейбуса усами горящими
Мимо лавок и бутиков по Загородному,
Устремляясь, хоть ползком, к настоящему,
Неизменно остаемся мы за бортом.
Пересесть бы на другие виды транспорта,
Да никак нам не успеть за разговорами,
Поменять бы незаметно цифры паспорта,
Чтоб предвидеть судьбы наши скорые.
Жить под гнётом оптимизма висельного
И надуривать завидующих зрителей,
После локти кусать за кулисами –
Лишь бы этого зеваки не видели.
И самим по асфальту рассыпаться,
Доигравшись дотла в независимость,
Разом волю бессильную вымерцав,
Не услышав своё пианиссимо.
Серые дни и сырые тоннели
Серые дни и сырые тоннели,
Плесенью, видно, зарос эскалатор.
Хоть мы друг другу уже надоели,
Все-таки ищем предлог для возврата.
Горькое пиво, к нему поцелуи,
Пьеса скучна, режиссеры бездарны.
Словно слепца, обреченно веду я
Личную жизнь. Вместе с ней биполярна.
То в эйфории до маниакала:
Жизнь бьет забытым скрипичным ключом.
То, омертвев под чугунным одеялом,
Думаю, душу продать бы почем.
Снова смертельно боюсь повториться,
Больше того я страшусь замолчать.
И потому-то постылые лица
Мне до конца суждено вспоминать.
От мая и до августа
От мая и до августа,
От августа и до,
Достаточны для радости
Оконной ртути градусы -
Не изнывать в пальто.
От Пушкинской до Невского,
От Невского и за,
За пыльной занавескою
Зови своей невестою
И отводи глаза.
От платья темно-летнего,
От летнего и под,
Под сетью эмбиентною
Кого-то исповедую:
Себя наоборот.
От откровенья первого,
От первого и на,
Отвергнута отвергнутым,
Так и не став неверною,
И в том моя вина.
Не пугай меня своим молчанием
Не пугай меня своим молчанием,
Ведь оно назойливо твердит:
Ты в купе ночном с попутчицей случайною,
Где поишь её речами пьяно-чайными,
Локон на щеку - как будто бы нечаянно,
Глупый влажный рот полуоткрыт...
Как чудно, что мой надрыв не чувствуешь,
Даром брался души врачевать!
Всё кручинишься, мол, выбрал, да не лучшую,
То и дело укоряешь и напутствуешь,
Что щедрот твоих мои не стоят пустоши.
И молчишь. Чтоб мне ночей не спать.
Я разучилась обижаться
Тридцать первое июня
Мне открылось, что сегодня - тридцать первое июня,
И отсчёт страстей ведётся не от родничка Христа.
Постигаю полнолунье
С тонким запахом измены,
Слышу, как самозабвенно
Стонут в парке два кота.
Расплавляют кровлю мозга едко жалящие мысли,
Расправляют крылья рифмы, больно по щекам хлеща.
В смутном дне, лишённом смысла,
Оказалась я случайно
Чьей-то лишнею печалью,
Доли этой не ища...
Выцвел в памяти твой облик
Выцвел в памяти твой облик,
Засветился негативом;
Еле видимым курсивом
Проявляются черты:
Описать бы их, но диво -
Все метафоры продрогли,
А эпитетам постыло
Век склоняться вместе с "ты".
Ты, в любое время суток
Беспрепятственно проникнув,
Будешь мне про землянику,
Мной невиданную, петь.
А потом протянешь руку -
Мол, ведь я тебя веду-то,
И отпустишь незаметно,
Чтобы вольно мне лететь.
Ю.Д.
Соль-мажорного доброго утра тебе,
После ночи, тянувшейся на фа-диез.
Как всегда, ты с синкопами мыслей в борьбе -
А к чертям эти мысли! - ведь можно и без:
Опьянеть без шампанского - трелями птиц,
Полюбить без причины - арпеджио фраз.
Обезумев, пред музыкой шума пасть ниц
На балконе овальном - и что нам Парнас!
И беспечно промокнуть до нитки бы,
Здравый смысл? - А к чертям его, лишь
Услышать небесного Шнитке бы
В гаммах капель, стекающих с крыш.
Отношения
Выясни отношения -
или определи.
Зачаты от ношения
на руках
под блюзы
Луи.
До ожерелья на шею мне -
в следах
от узкой
петли.
Вычерти сетку времени -
подсчитай койко-дни.
Уж, пожалуйста, ври не мне
о том, что
лет пять -
и сродни.
В Лондоне пять лет и в Риме не
точно
равнять
с одним
В тридцать трагедий месяцем,
тешишься верой - и пусть.
Ты в отношениях мечешься,
Я же к тебе ОТНОШУСЬ.
Марина Михельман: Оборвались провода у троллейбуса.