СОЛНЦЕ
простыеностальгическиерифмы
ВСТУПЛЕНИЕ. ТАКСИДЕРМИЧЕСКИЕ ОДЫ ПАССЕИЗМУ
полночная птица прошлого ты взобравшийся ей на мёртвую шею взлетаешь в изнутри рассвет вино вино над пунктами и вехами трассирующими пулями навстречу ушедшее время поймай всего лишь чучело умение делать из ностальгии и тоски по прошлому птиц бессонницы пить быть там вина вина а сейчас выступит простите мне себя если
(В КАКОМ-ТО ИЗ СТОЛЕТИЙ,
МОЖЕТ БЫТЬ…)
Всё больше лиц – чужих и незнакомых,
Темны и чужды новым Бытиём
И душами, в удушье очерствевшим,
Полны карманы тех, кто за богов…
В каком-то из столетий, может быть, Есть городок, сиреневый от Солнца,
Что лучиком сквозь тучи проникало
В струящийся меж радуг тёплый дождь,
В танцующих восторженно по лужам…
Всё кануло в невидимую Лету –
От нас, других, живущих от Времён...
Заботы жалкие, их так тоскливо много,
Как тех крестов, раздвинувших пространство
Брусничной сопки, славной и грибами, –
В каком-то из столетий, может быть…
И кто там – или здесь? Равно не знаешь –
Единый сохранить свой жизни крест
Под снегом белым – тихими слезами…
В каком-то из столетий, может быть, Единожды забыв – теперь не вспомнить,
Как выглядит Луна семидесятых…
И льётся грусть серебряною краской
По бывшим берегам засохших рек,
По волосам, что тихо гладит ветер,
По голосам, неслышным, от крестов –
Из наших глаз, где нету отраженья
Ни новых Лун, ни старых тёплых Солнц.
Душа немеет, эхом крик внимая
В каком-то из столетий, может быть…
И плачет болью слышимое сердце –
В нём солнце изнутри...
МАЯТНИК
Странно: доселе тихое море
Страшной волною кидает от злости
Пену припадка и выбрызги соли…
Поздно: я здесь только чувственным гостем!
Может, ревнует к проливу какому,
Видя в глазах моих слёзы сравнений?
Мне ли, – истёртому в швах и нагому,
Счёты сводить, не сведя обвинений?
* * *
В валунах искорёжит, истерзанных солью,
Но упрямо стою я по пояс в воде:
То, что было моей европейскою болью –
Перешло, о, Японское море, к тебе…
Спрыгнул с себя я – от стадности в стыдность:
Сдёрнул наросты коросты и вновь…
Очевидная влилась недальновидность
В дальневосточную сточную кровь.
Эх, корабли, – мне отсюда и в вечность,
Проливом Татарским, - в тартарары!
А черноморскую небесконечность
Порывом выдавить, как нарыв...
* * *
Баржой, переполненной прошлым,
Погруженной по ватерлинию в боль,
Плыву в небесах, исполняя истошно
Трансконтинентальную роль.
Так и тянет за жилы тросом
Маятник ностальгии…Откуда,
В море чёрного – белокостная,
Психическая амплитуда?
ВЕЗДЕ, НИГДЕ, ТАМ
* * *
Мне от перемен не отвертеться, -
Но воздушный шар – не залатать...
Я летел, и Бог мне, по соседству,
Помогал былое забывать…
С кем внизу мне можно объясниться, -
С кем, душой? В глазах лишь спесь, и жаль,
Что теперь вдруг стала заграницей
Та простая, за холмами, Даль…
...Шар воздушный грохнулся о Землю, -
Ностальгия просто излечима!
Господь мой, твоим словам не внемлю –
Потому и Свет прошёл твой мимо.
* * *
Воспалены все чувства, кроме слуха,
И бытие куда-то и без звука.
А то, что называется водой –
Стеной от всех и новою средой.
А всё вокруг спасается – без Бога, -
И в лодках, и все парами, и много...
А Бог сказал мне: «лучше утони,
Спасёшься – ты, а вовсе не они».
И я – плыву, - по травам и по весям,
И разливаюсь растворённой спесью, –
Безвестный, невесомый и немой
Утопший, не исполнившийся Ной.
ПРОСЬБА
Вот бы мне ещё немного
Синеветрого простора,
Шума гальки говорливой,
Туч свинцовых и тоскливых,
И над всем над этим – моря…
В одноместную пирогу,
И в одну – двоим нам с Богом,
Растуды её, дорогу!
Я бы взял себе, – не Богу, –
Слёз еловых на прощанье,
И сетей пахучих запах,
И ручья во тьме плесканье,
И девчонку в тёплом стоге…
На маяк – в созвездье Рака!
И в одну дорогу – в небо,
Где ни я, ни Бог и не был…
Привела меня дорога…
Вновь к родимому порогу:
Жизни прошлой тот кусочек –
В ней мой детский голосочек
И катание на санках;
Молодая моя мамка
И отец в дыму застолий,
И домишко, крытый толем…
Утоли мои печали, -
Не хотел я быть в начале!
Как же, вторить путь ошибок,
И креститься в грех прожитый?…
Одноместную пирогу
И последнюю дорогу
Попрошу я нынче Бога, –
Разве я прошу так много?
УТОПЛЕННИК УЯ
Колокольчики здесь синие
И саранки цвета солнца,
И душа ещё не в инее –
Ах, как хочется на донце
Чистоводной речки Уя,
Где серебряные струи
Быстрых рыбок гладят тело,
Где колонии ракушек
Облепили камень мшелый…
Тихо в омутах. Над ними
Распустили косы ивы,
В птичьем пении трескучем
Слышен гулкий счёт кукушек…
В бликах жаркого кострища
Развевает полотнище
Дыма ветер…Нечисть тучей
Комариная летает –
На неё собака лает.
Над темнеющей водою
Детских криков хороводы,
А небес высоких своды
Не довлеют над судьбою…
Эх, как хочется от донца
Оторваться телом хладным,
Оказаться вновь на солнце,
Пусть вечернем и прохладном,
И к костру, и съесть картошки,
Перемазавшись углями,
И побыть ещё немножко
Голышом и с пацанами…
Да душа – давно уж иней,
И темно над детства речкой:
Толь тогда ты тихо сгинул,
Толь теперь угасла свечка.
МАЛЕНЬКИЙ БОГ
Не обозначить эпохи:
Вверх, по ручью, босоногим, –
Маленьким богом, в распадке,
Там, где багульник и лес…
Счастлив ты, ванинский Крез, –
Вторят закатному солнцу
Пижмы монеты, а в банке
Рыбки целуют ладоньца…
Не обозначить эпохи:
Шёпоты, взгляды и вздохи,
Милой – записка украдкой, –
Там, в ней: «Давайте дружить».
И нежелание жить
После насмешки надменной…
Вверх, по ручью откровений,
Гранясь о камни любви.
Не обозначить эпохи:
Бухты, брусника, пороги,
Рыба, тайга, корабли…
Всё это было твоим –
Стало далёкой загадкой!
Странно, – дорожное стремя
Враз обозначило время
Ранами вех-ностальгий.
Не обозначить эпохи:
Памяти жалкие крохи –
Годы стихами в тетрадке…
В них ты всё едешь до места,
Болью что тихой известно –
Вверх по ручью, где пожары
Выжгли багульники жаром
Леса, – там маленьким богом…
* * *
Брошусь в воспоминания,
Как в спасение:
Там сначала прощание,
А потом – воскресение.
Мой единственный дом,
За воротами – рай.
В снах-реках паром
В обнажённый май.
Где плыл, хоть и посуху,
Где жил, хоть и половинками, –
Хромая, как с посохом,
Чувствами-невидимками.
А потом понесло железо
Пластилинового голубя,
И вспыхнуло время,
Расплавив голову.
И высшую меру отмеряв,
Семь раз прошёлся ножницами...
Семь тысяч мгновений –
Всё, что оставил божницам.
По гудящим тем проводам
Между кабинками,
Из хлама в храм
С переводными картинками …
Брошусь в воспоминания,
Там – прощание.
Но не будет спасения
И воскресения.
* * *
Имя существительное – жаль,
Я сосуществую с этим именем…
Разве не существенно, что Даль –
Это то, что сердце режет бритвенным
Лезвием, давным-давно затупленным
Ранами – осенними распадками,
Где в крови брусничной мною «сгублены»
Детство, юность… и сейчас, украдкой
В здешних водах отмываю сталь,
Умываю раны не смертельные…
Имя – Даль, а брился некто Жаль,
В зеркало гляделся запредельное.
* * *
Дальний – это то, что на Восток,
Дальний – это то, что от судьбы…
Ну, какой от жизни моей прок
Там, где пограничные столбы
Вкопаны в полях моей души,
Где моря и мили, – до сих пор,
Даже, если сушит и в глуши,
Даже, если это скотный двор…
Ну, на кой мне мука разных мук,
Ностальгия… здравствуй – это Я!
Стук колёс и взгляд за ближний круг…
В Дальние восточные края!
Николай Тарасов: ВЕЗДЕ, НИГДЕ, ТАМ.