Вирус поэзии
Вирус поэзии снова в сознанье проник,
нету лекарства от этой заразы весенней,
вновь становлюсь туповатым, безвременной тенью,
тенью великих, их строк, что зависли в мозгу
как-то спасаюсь, бессонствуя…. Чувствую – снова,
преодолев ипохондрию, чувстствую, – снова смогу,
снова смогу я услышать дыхание слова….
Вот – семафорствуя – дышит, машинами дышит шоссе,
и голубями вскипают весенние крыши,
слышу, как корни деревьев шуршат, обвивая гранит,
чувствую, как наливаяся соком,
древесная кожа звенит….
Через себя пропуская всю эту вселенскую блажь,
я понимаю, что я никакой не поэт,
а всего лишь, весны метран-
паж,
буйства её в моем теле – зараза.
Она
снова стихами, моими стихами
Бере
мен
на.
Мы лжем друг другу о любви
Мы лжем друг другу о любви –
так принято, чтоб овладеть друг другом….
А, овладев, глядим с испугом
в чужую душу….
Черт возьми –
на нав и всег,
на нет и да –
мы врем, что горе – не беда,
что сладится когда-нибудь, что нужно только … по чуть-чуть,
не приближаясь к рубежу,
когда все это навсегда….
Плыть по течению… Туда?!
… Где жизнь – сплошной водоворот?!!!
Где только дурень не поймет….
…До смерти эта – визави,
так принято – не отвертеться,
нас всех так воспитали. С детства – семь Я….
Но, черт меня возьми!!! Хоть отрави,
хоть уничтожь,
за что
всю жизнь
себе
ТЫ
врешь?!
А страсти…. Нежности…. На грош!
…А жизнь сплошной водоворот,
и только дурень не поймет,
коль взялся – так тяни свой воз,
тяни его и, не ропщи –
коль уж попал. …Как кур в ощип.
Харьков - бессонница - блюз
Твой двоящийся образ
отчетливо так разделен был
на тогда и сейчас…
Что осталось в сейчас волновало,
Но тенью, беспамятной тенью…
А… что было меж нами –
Казалось – закрыто навек и умрет вместе с телом…
Но, поди, ж ты!
Бессонница…
Блюз…
- Ты! – была виновата – хриплю – Ты одна…
И сжимаясь под осыпью колких осколков,
Понимаю – закляк, чтобы выжить,
Вычеркивал из подсознанья…
Убегал на край света,
Спивался, сжигая,
Бесполезное время…
Но, поди, ж ты!
Отчетливо – звезды!
Вижу звезды, они зажигались в глазах…
Облик твой странноцветный луною в окне…
…И так явственно слышу слова,
что свивались в клубок, и плескались, как рыбы в затоне…
…И как блики, легчайшие блики текли по губам…
Что я пил с этих губ?!
И, зачем мне все это, зачем?
…Задыхаясь, шепчу, задыхаясь, что ты оказалась права –
черновик моей жизни бездарен –
мы просто спасались,
мы какое-то время дышали друг другом, а после…
Все, что после – предзимняя блажь.… Рассветает…
И вот они, новые ритмы,
Заглушая мой блюз,
молотками отбойными рвутся сквозь стены
и грохочут победно –
- ДО-ЖИТЬ,
ДО-ЛЮБИТЬ,
ДО-ТЕРПЕТЬ!
…И вот так – целый день, помогая....
Помогая дожить, дожить, дожить, дожить…
Ни тебя, ни Парижа...
От того, что душа износилась до дыр
и, как загнанный зверь, притворяется мертвой…,
а сердце…
не рифмуется с жизнью.
…А из зеркала тупо глядит на меня
старичок – бес словесный….
И я принимаю всё это,
чтоб жизнь дотерпеть до конца….
ЭКА НЕВИДАЛЬ!
Есть мне за что уцепиться –
живого гуся изловив на планете Земля,
выдираю
пару перьев получше,
из картриджей старых готовлю чернила….
И ночью
над листом белопенным
свои воркования-сны начинаю расчерчивать….
Сад….
Вот, дорожка, пыреем заросшая скользким, к обрыву,
тень твоя над обрывом,
луной освещенная –
голос - отчетливо –
- Всё, мой любимый, прощай!
Ни тебя, ни Парижа
я уже никогда на увижу-у-у….
Лечу за тобой –
боже –
ребра!
…Опомнившись,
лед приложив к голове просветленной,
повторяю за эхом твоим –
- Ни тебя, …
ни Парижу …
я уже…
никогда, никогда, никогда….
Жужжание жизни
Житьишко - заваль,загогулиной змеясь,-
Желтофиоль в истлевшей жардиньерке,-
сижу в горшке три на три, опояс-
ывает это все диван,
....................советский шкаф и три дверки....
Да телевизор....
В центре - небритый идиот,
еще не жмурик, но уже не живчик,
с утра цветковый свой я разеваю рот
и каплю солнца жду -
.....................бессмысленный счастливчик.
А ветер дунет, я взволнуюсь и дрожа,
завороженный невозможностью дожать
сознание свое до заморочки
той, тютчевской,
................где мысль всего лишь ложь-жь-жь,
Жую слова....
Их отжимая в жом жужжу
залетною пчелой....
А дальше не дано!
Такое вот кино.
И точка.
Старуха
Комком тополиного пуха к скамейке моей приближалась старуха –
берет, макинтош, ридикюль…. Роговые очки?!
Ну вот, подошла и, ко мне наклонившись, спросила она
церемонно и сухо: - Не занято? –
села, согнувшись, пространство вокруг придавив ощущеньем тоски….
Потом, распрямившись, глядела, глядела на небо….
Вдруг, вздрогнула!
После, закашлявшись, чуть не упала,
ко мне повернулась,
вдохнула
и
забормотала –
всё громче и громче она бормотала о чем-то своём,
теряя и вновь находя ту единую связь,
когда говоришь просто так …. Ни о чем?! Обо всем?!
…И время от времени вскрикивала.
- ЗАЖИЛАСЬ !!!
Затихла….
Опомнилась….
Сжалась в хрустящий комок,
сухою ладонью прикрыла дырявый чулок,
а после чуть слышно.
- Уйдите….
Прошу Вас….
Уйдите….
Ицхак Скородинский: Такие же, как я.