Юлия Ольшевская: Wasserturm.
Большая часть т.н. "поэтических находок" одноразова. То есть уникальна, конечно. Ну как можно повторить, например, пушкинское, из "Полтавы": "Как сткло, булат его блестит" - где за счёт убранной из слова буквы "е" не только выдержан ритм, но и возникает дополнительная ассоциация со словом "ткнуть" (при этом ассоциация со словом "течь", кстати, исчезает)? Да никак - разве что методом плагиата. А вот маяковскую лесенку повторить можно, потому что это - приём, это - регулярность.
Однако самое интересное начинается при перенесении литературных приёмов из жанра в жанр, из контекста в контекст. Так во времена пресловутого Пушкина в серьёзную поэзию из низовых жанров вводились ямбы.
Юлия Ольшевская использует в качестве регулярного приёма то, что лет десять-пятнадцать назад именовалось "приговской строкой" (на 56, не считая переводов Томаса Уилкса, стихотворений, 46 таких строк), но вводит этот приём в совершенно новый контекст - серьёзную философскую лирику. Из серьёзных жанров короткая строка встречается в эпической "Энеиде" Вергилия, но там такие строки недописаны, неокончены; у Ольшевской же каждая короткая строка закончена вполне. Так что "короткую строку" Ольшевской можно считать открытием.
Любопытно, что даже переводя мадригал Томаса Уилкса, Юлия Ольшевская использовала этот ритмический приём. Читаем в первоисточнике двустишье, повторяемое два раза:
[b]These things seem wondrous, yet more wondrous I,
Whose heart with fear doth freese, with love doth fry[/b].
И сравниваем его с двумя переводами Ольшевской:
[b] Это я,
Чье сердце здесь от страха замерзает,
Сгораю от любви. Как это странно![/b]
и:
[b]Как это странно, более чем странно,
Как это сердцу бедному подобно,
Что, ужасом объято, замерзает,
И от любви горит.[/b]
Короткая строка - именно в конце стихотворения; возможно, ради этого автор и переводит одинаковые строки мадригала по-разному.
Вообще говоря, перевод мадригала и вариация на него тематически выпадают из сборника; зато их размещение в нём подчёркивает использование приёма.
Я специально ничего не говорю о том, что у Ольшевской хорошие (отличные), пусть и несколько излишне нагруженные сложными аллюзиями, стихи - пусть для тех, кто привык распределять стихи по странным категориям "хорошие" и "плохие", знаком качества служит сама публикация стихов Юлии на "Точке Зрения".
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Сергей Алхутов
|
Wasserturm
2006* * * |* * * |* * * |* * * |Книга чисел |* * * |* * * |* * * |* * * |Портрет с неизвестным |* * * |* * * |Сон ( Вифавара ) |* * * |* * * |* * * |* * * |Ассирийский сапожник |Я, душа… |* * * |* * * |* * * |Подражанье Кисловскому. Три цвета – синий. |* * * |* * * |* * * |* * * |* * * |Мадригал Томаса Уилкса. ( первый вариант перевода) |Мадригал Томаса Уилкса. ( вариация на заданную тему)
* * *
* * *
* * *
* * *
Книга чисел
Ни молчанье, ни ложь –
И волшбою не тронуты строки…
…Расскажи, что ты ждешь,
Одинокий, как я, одинокий.
Архитектором снов,
И владельцем единственной ноты,
Учишь тысячи Слов,
Обрекая себя на немоту.
Наплывает туман…
…Седой туман,
вплетаемый в тетрадь,
И ворох строк –
без умысла и смысла…
Попытки тщетны -
Имя угадать,
Расшифровать
таинственные Числа,
Рассыпав бисер –
провалится в сны,
Что с четырех –
ночную жизнь стеснили –
Сторон…
Одно движение блесны,
И, словом потревожены,
уплыли
Мгновенья-Рыбы…
Остается ил,
Сухой тростник, и знаки –
в свертках ломких
Прозрачных несмываемых
чернил
На дарственной,
в гостиничных потемках. * * *
* * *
* * *
* * *
Портрет с неизвестным
Едва ль
небесная геометрия
Возьмется – сколами –
этот профиль
Наметить –
звездными…
О Бессмертии,
Между изломами
темных кровель,
Еще не время…
Венец пастушеский,
С тяжелой вставкой
из янтаря…
…Едва ли.
Сваленной агнчей тушкою
Сад замирает
до сентября.
Дымятся травы –
дырявый, марлевый,
Листвой залатанный кое-как,
Дымится воздух.
О травле Дарвина
Еще не время…
Дымится знак
Тавро звездчатого.
Новой замесью
Воды и глины
свежеет свод,
Где отпечатался
профиль Августа
В пространстве
крепнущих терракот.
…Твой дальний голос,
смешно картавящий,
Скользнувши снова –
навряд, едва ль –
Даль холодеет.
Виски мне жалящий,
Клев телефонный.
Снимает сталь
Боль головную.
Империй Вермахта
Еще в помине…
Кружит сентябрь,
В саду, где вылинявшею –
Рембранта –
Две наши тени.
* * *
Прозрачной бересты –
скрепленные изломы,
Нехитрой снеди груз –
клубничные, грибные
Седые духи…
Луч – сквозь узелки соломы –
Зеленый ломкий мир
нам осветив впервые
Хвои и мха…
Взамен – часам,
деленьям точным –
Забвенье всех времен,
всех стяжек календарных…
…Крупицей золотой –
излом часов песочных
Заденет этот день,
где я и лес на равных
Беседуем…
* * *
Рассыпанной
душистой берестою,
Кипенью звезд –
мгновенной, бурной, синею –
Издалека привидься мне
такою,
Такой останься
в памяти…
Останься душной
невесомой хвоей,
Ночных дождей –
недужной ломкой моросью,
Сентябрьским садом,
дряхлою листвою,
Упругой гуттаперчевою
порослью
Травы в апреле…
* * *
Промельк взлетных огней.
Города
Разоренные –
в Млечной пыли…
…Как придирчиво смотрит
звезда
На свое отраженье –
Земли
Сколами…
Омывает туман
Баден-Баден
и Майнца снега,
Очертания
северных стран,
И двуглавого Кельна
рога
Вознесенные…
Бредит ли, спит
Здесь душа,
расставаясь с земной
Влажной глиной…
Неслышим санскрит,
Пара черканных строк
в записной
Книжице.
Откровенен испуг,
И последнее,
статься, прости,
Дрожь Европы
заломленных рук
Бычьим горбом,
от душной шерсти
Очумевшей, ее… * * *
* * *
Сон ( Вифавара )
* * *
* * *
* * *
* * *
Ассирийский сапожник
Не старик-ассириец, подбивший мои сапоги,
На углу Большой Дмитровки – в три – меньше! – четверти часа
Поверяя пол-жизни…
Течением мерзлой реки
Унесло меня.
Снег одряхлевший замявши
Каблучками, слетает душа…
Не изгнанник, скиталец – по ветреной дикой земле,
Истопник очумевший
от угольной, вбившейся в поры
Пыли… Черной овчаркой – в вокзальной сиреневой мгле –
Продираясь к своим…
Где ж теперь? Полчаса одного разговора –
В воздух впитанный йод.
Разомкнула окно –
По раструбам апрельским озон
Полился. Стало проще дышать –
не ровен, задохнусь кислородом.
Разрисован Лукойе источенный полночью зонт.
Я вела хорошо себя – надцать и два с лишним времени года.
И не знаю, что дальше.
Настойчив пробившийся ритм
Засосавшей пол-мира разросшейся плотью трубчатой
Poetry – самолетного рева,
и бешеных рвущихся рифм,
Между анжабеманами сплющена, смята, распята…
…А что будет с тобою, устало твердящий Устав,
Доверявший Ковчег Золотой и скрижали Завета.
Я приду к тебе – гре-го-ри-анс-кий еще – пролистав,
С каблучком итальянским,
разношенным будущим летом. Я, душа…
* * *
* * *
* * *
Подражанье Кисловскому. Три цвета – синий.
Проказа прошлого –
иль будущего искус?..
А поглядеть – все те же дни и дни –
Прозрачная нефритовая низка –
Апрель и май,
и далее по списку,
В горсти чуть влажной, в голубой тени
Мангеймской кирхи.
Мне видится кругляш часов надвратных,
В бору готическом клубятся облака
И чьи-то тени.
( Морок невозвратный,
Меж черных дыр белеющие пятна –
Твоя рука, моя рука ).
О, Господи, со мной ли это было?..
Коснуться зноем скрученного лба
Сухой ладонью…
Верная примета
Так долго начинавшегося лета,
Луна – от сыпи облачной ряба –
Алеет в окнах.
Мы проходили мимо Храмов, мимо
Вечерних Опер, грохотавших трасс,
И юность в оперенье серафима,
( Засвеченным оставив фотоснимок )
Вела –
еще не-оперенных – нас.
Ты был мне больше, чем простой любовью,
Порядком мира, ясным как трава
И - солнце.
Дальше? Дальше – послесловье
И тишина. Проснусь – и к изголовью
Усталая клонится голова.
Тебя – здесь – нет.
И кружат серафимы,
От сильных крыльев сбрасывая тень.
Я – Цербером при этих днях, хранимых
Мигренью – памятью. Мангейм. Субботний день.
Семнадцатое. * * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Мадригал Томаса Уилкса. ( первый вариант перевода)
Исландия в эпоху космографий
Гордится Геклой, чей большой огонь
Сминает замерзающую землю
И распаляет блещущее небо.
О, даже пламя сицилийской Этны
Не поднималось выше!..
Это я,
Чье сердце здесь от страха замерзает,
Сгораю от любви. Как это странно!
Купец из Андалузии, вернувшись
С богатым грузом красок многоцветных
И яствами из древней Поднебесной,
Рассказывал в Испании о том,
Как посреди седого океана,
Наполненного сонмом рыб крылатых,
Горит, мерцает сполохами Фого,
Вулкан, не спящий там, подобно Гекле.
Как это странно, более чем странно,
Как это сердцу бедному подобно,
Что, ужасом объято, замерзает,
И от любви горит. Мадригал Томаса Уилкса. ( вариация на заданную тему)
За складочками нежного текстиля
Скрывался день. Садилось солнце в клетку
Из ломких трав, и наполнялся лес
Сентябрьским, и яблочным, и терпким,
И чем-то золотым.
Не караван сухих имен библейских,
Не Книга Чисел – росчерками ночь –
Небесных сфер разложенную пропись
Цитатами из ломких манускриптов
Заполнила…
…Исландия в эпоху космографий,
И Гекла гордая, чей яростный огонь
Тревожит землю, распаляет небо.
О, даже пламя сицилийской Этны
Не поднималось выше –
это я
Сгораю от любви, от страха стыну.
…Купец из Андалузии, вернувшись
С богатым грузом нежной кошинели
И яствами из дальней Поднебесной,
Рассказывал в Испании о том,
Как посреди седого океана,
Наполненного сонмом рыб крылатых,
Горит, мерцает сполохами Фого,
Вулкан, не спящий там, подобно Гекле.
…Как это странно, более, чем странно,
Как это сердцу бедному подобно,
Что стынет в страхе, от любви горит.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Юлия Ольшевская: Wasserturm. Сборник стихов.
03.05.06 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|