Август вышел
Ну, вот и все.
Август вышел.
Хлопнул дверью
Я слышала,
Он бросил, уходя:
«Не вернусь. Гордый».
И оставил мне ком в горле
Жесткий, твердый.
Он ушел на юг.
Если мне врали правду,
То там всегда чистое небо.
Он ушел – как не был,
Дверь хлопнула как «хватит».
Я упала с кровати,
Сломала какой-то винтик.
Теперь в комнате мокро.
Хорошо бы мужчину в дом...
Хорошо бы сантехника...
На всю осень...
А то я продрогла.
Звонила подруге,
Шептала в трубку:
Он ушел и даже не погрел мне руку
На прощанье, только и бросил:
«Становись взрослой.
Скоро осень».
А я пыталась его удержать.
У меня был
31 бесполезный способ.
Помнишь кухню
Помнишь кухню,
Узкую, как пенал
Для двух ручек?
Я никак не могла пристроить стул,
Туда, где лучше...
Как мы жили?
Свечи. Я. Ты.
Наши тени.
Мастерски убивали
Каждый вечер.
И нам думалось,
Что время
Оставит кусочек.
Но время подобно узкой кухне –
Если не хочет
Лишней детали,
Его не заставить.
Пришли перемены
И всех обманули.
Разговоры не сменили темы,
Только наши тени,
От настоящего получив по пуле,
Не раскачиваются больше на стенах.
Разье-х-ались
Разье-х-ались:
Ножницы из середины слова –
По сплетенным рукам, по самым нервам.
Уже не больно,
Не бывает больно снова и снова,
Привыкнешь, и только больно в первый
Раз. Потом удивленно смотришь:
Что еще недавно казалось частью
Меня, оказалось счастьем
Не совсем возможным...
Разьезжаться легко –
Выплакивать сложно
То, как без замужества стала вдовой.
Зато душа нарыдалась, натрепеталась вдоволь.
Сколько было попыток с собою сладить!
(И причем здесь к черту другие люди?)
Разьехаться бы и морщинки разгладить,
А то человека нет, а морщинки будут.
Но не оттого открылось внутреннее крово-
Течение, если хотите,
Что всему основой,
Всему началом!
Я люблю в себе всех, снова и снова!
Мне бы кричать, когда разъезжались, а я молчала,
Словно в рот мой набился сахар
Вперемешку с крупной зернистой солью.
И пока я давилась, глаз не плакал,
Словно встретился с моею внутренней болью,
И увидев ее – худую белую ведьму,
Истанцевавшую себе все ноги,
Удивился и не смог – ни одной слезинки,
А до этого, поверьте, смог бы многих
Выталкивать из черноты, из сгустка
Эмоций. Набрякший глаз
Молил, если слезам не будет спуска,
То будет болеть, как и в первый раз,
И болело всегда.
И всегда другими
Закрывалась рана, зарастало дно,
И, как яркое солнце стирает иней,
Так стиралось в памяти, что должно.
Ксения Крапивина: Разье-х-ались.