Набережная в Салониках.
Море, похожее на желе,
бьётся, чавкая, о причал.
Над ним загорается ожерелье
оконных бусин, чей час настал.
Выше - небесно-розовый шелк
с серым отливом...Но рой машин
с холодным ветром кричат: "Пошел к
такой-то матери!" Запах шин
плюс смех прохожих и резь в глазах
меня заставили завернуть
за спины домов. Им внушало страх
мое молчание, словно суть
происходящего здесь, вовне,
на стыке берега и воды
доступно могло быть только мне
и только сейчас. Но судьбы ходы
неисповедимы. И вот, бреду,
суть отогревшийся, но слепой,
имея в замутненном виду
конец перспективы перед собой
* * *
Один в поле. Не воин. Не каменный идол, просто
стою. Ветер бъется в уши, солнце в глаза, и кости
врастают, как корни в землю (куда подевался кальций?),
как щупальца обвивают подземные камни. Пальцы
дрожат.От чего? Похмелье и чувство утраты, словно
бывает утрата в месте, где все безнадежно ровно,
все разворовано ветром, при явной поддержке солнца,
сквозь дырку в подвижной туче глядящего, как в оконце
пластмассового макета мы смотрим на хитрых кукол,
застывших за миг до этого; где рваный шелковый купол
небес, с бахромой из леса на линии горизонта,
раскрыт над тобой как некий предохранительный зонтик -
защита от глупых мыслей. Какие утраты в поле?
От плоскости отлетает любое подобье боли.
Ветер.
Пыльный ростовский ветер, бьющий в лицо. Порядком
поднадоевший в прошлом и - дефицит теперь,
в будущем, чьи приметы: после названий - dat-com,
после имён - собака; сотканном из потерь,
значит - приобретений. Вакуум, как известно,
может творить давленьем - взять хоть сии стихи,
или ту область сердца, что превратилась в место
бушеваний не ветра, но подобных стихий.
Этот ростовский ветер, в плоть обращенный пылью,
с запахом дыма, семечек, грёз и пустых надежд,
снов, прекративших сниться, ставших внезапно былью
и за собой повлекших перемену одежд,
вывесок, звуков речи, линии горизонта,
цвета волос прохожих... проще сказать - среды
обитанья, где ветер - главное свойство. Он - то
вдруг налетая сверху, заметает следы
прошлого? Не сказал бы. Лучше - забытой жизни...
Пыльный архив подкорки. Что-то заподлицо
с детством, где произносишь без стесненья: "отчизна"
и под порывы ветра подставляешь лицо.
Одиночество
Одиночество - это когда:
один - ночью,
лежишь в безразличной спальне,
молча, в режущей глаз темноте,
смотришь перед собой.
Или утром, спеша на работу,
думаешь, уходя, что не надо
выключать телевизора, чтобы
было кому тебя встретить в доме.
Или позже, в холодной дрёме,
синхронно покачивая из
стороны в сторону головою,
вместе с десятком других, точно так же,
творящих автобусную молитву,
подбираешь мелькающие за окном,
пытающиеся
ускользнуть
слова.
Hip-hop/ freestyle...
* * *
Дружба, в сущности, есть отраженье зеркал
в зеркалах. То ли в виде блестящих забрал,
то ли отполированных пальцем монет,
то ли медной посуды.
И, кажется, нет
ничего увлекательней, чем чехарда
ликов друга в глубинах себя. И когда
я смотрелся в тебя, то не видел конца
перспективы, куда невозможно гонца
засылать. Не вернется.
Ни в мути монет,
ни в забралах, ни в утвари этого нет.
Война.
Мильтиад Джорбенадзе: Стихи, не вошедшие в рубрики..