Тараканы
Как глупо, что мы люди
В одинаковых джинсах, с тараканами
В голове.
И бросаем взгляды-воланчики,
А их ветром сносит.
Улыбаемся только на шутки,
Или кому-то чужому в ответ.
Тот, кто держит стакан в руке - вдруг на пол да бросит?
Вдруг - семь сантиметров -
Пять -
Три -
И, выстрелом -
Губы насквозь - к губам.
Ам!
Пальцы в волосы, душу в пятки -
Ай, опять искать её по подвалам и лабиринтам.
А давай - в прятки?
Кто не спрятался - на цыпочках - как балерина -
По снегу белому-белому.
Минус 30 -
Чем не погода, - в тебя влюбиться?..
А ты щекочешь душу, и ничего-то не сделано.
Нам бы не спиться.
А мне в одиночку - не спится.
Февральский Моцарт
Февральский Моцарт
Моцарт в плеере.
А я – верю Вам.(с)С.С.
Ему конечно видней - сквозь ноты, века и книги:
Как я бреду по прудам, мешая дорогу с жизнью,
А в небе бродит весна - слияние всех религий,
А ты - как этот февраль - колючий, смешной и быстрый.
И дело даже не в том, что стало теплее вдвое,
Я распускаю слова и снова пряду - на память.
Пойдём с тобой танцевать - одной мне не хватит воли.
А вместе - больше причин паркет под ногами плавить.
А в небе бродит весна, как верно сказала Тонька,
И Моцарт в плеере жив - не важно с какой подачи.
А я в февраль влюблена. Как небо в пруды. И только.
И снег ложится в ладонь, поверив в мою удачу.
Казалось бы
Мне, казалось бы, снова 13 (всё меньше и меньше),
"Ты мне дашь списать физику" - нежность - меж пальцами - жжется,
Я когда-то мечтала летать - не во сне, на манеже,
На качелях - мерцающих ниточках, тонких как кольца.
И дыхание чаще, казалось бы, всё беспричинно!
У меня сотни книг - всё чужие, да всё не читаю.
Ты, прищурившись, смотришь, как гроздьями виснут мужчины.
И молчишь. Для чего говорить - раз я так понимаю?..
Я больная и глупая, руки дрожат над пробелом,
И никак не дойдут срезать бисер с игрушки джинсовой.
Заигралась, забегалась, щеки измазала мелом...
Всё прошло. А мне кажется, всё начинается. Снова.
Японские страсти
Чёрт с ней, с африканской страстью, давай о Японии.
Там где солнце красное всходит над морем синим,
И все понимают то, что ты так и не понял.
(Да, роллы и пиво - невкусно и некрасиво!)
Они все нездешние - музыка их безумная,
И сказки, в которых девушки теряют головы,
Не от глаз твоих карих, а просто так и задумано.
(Да, я хочу услышать их все по-новой!)
И японская девочка сжала в ладошке золото,
Она резала лёд как режут вены и тесто,
Мне писать тебе не о чем, всё давно перемолото.
...Да, рисую тушью по стеклам иероглиф "ВМЕСТО".
Улыбаюсь
Улыбаюсь
Улыбаюсь.
Какая малость.
Мне достались:
Осень, разлитая по пиалам рукой заботливой,
Зима, промерзшая до костей и расшитая бисером рыжим,
Небо марто-московское, с жизнью неповоротливой,
И летний шепот, который лишь двое услышат.
Я про всё это напишу, конечно, но после.
А пока улыбаюсь: ты просто зайди в гости.
Как февраль уместить в старом моём кресле?
Я стираю слова, меняя "вместо" на "вместе".
В облаках [весенних таких!] теряюсь.
Какая малость...
Я - улыбаюсь.
Внутренняя Нарния
На дорожках лесных снег копился три сотни лет.
Одинокий фонарь - и тот порою моргал.
И холодный как снег, проникал меж ветвями свет,
Убивая и плавя ветви, словно металл.
Посмотри, ты пришел в этот лес через узкую дверь,
Через ставни резные и терпкий осенний чай,
Просто ты поверил - вот и теперь поверь.
Что под коркой льда есть море и есть причал.
Сжав ладонь мою, ступаешь ты всё смелей,
Пусть дороги скользкие, и опять холода.
Но замри на миг! Я слышу в лесу свирель.
Снег на триста лет? Не значит, что навсегда!
Март
Такое яркое солнце, что блекнет стеклярус розовый.
На выходных, обещаю, обрежу нитки-бубенчики.
Раз, наигравшись в стихи, с тобой говорим мы прозою,
А я рисую на партах смеси костров с сердечками.
И всё никак не прочту все книги, и фильмы сложены
Печальной стопочкой. Всё пылятся у монитора,
Пока мы лужи мешаем с небом, а сны с прохожими.
И "долго за полночь" - свечи, зеркало и разговоры.
И улыбаться тепло, все, кончены игры зимние.
Всё что за этой чертою - жизнь, и дрожит дыхание.
И в небе бродит Она. Несмелая и красивая.
А мы бредем по прудам. Не меряя расстояния.
Ольга Гелюта: Игры.