Look In Glass
Через зеркало смотрит в глаза неприглядная рожа,
На Прокрустово ложе похожа своим неудобством кровать,
Дел великих я не совершил до сих пор, ну так что же?
Смысла нет никакого об этом теперь горевать
Идеалы свои, о которых мальчишкой сопливым
Мог я плакать ночами, в подушку уткнувшись лицом,
Сам бездарно разбил, извиняясь не в такт торопливо,
И все чаще себя ощущаю тупым подлецом
Это ж надо так было растратить душевные силы
На бездарные мелочи, коим цена – медный грош
Но года не воротишь назад, и тащу до могилы
Я сознанье того, что скорее уж плох, чем хорош
Сотни, тысячи нитей связали меня с эти миром,
Самоуничиженьем своим не замолишь былые грехи
И разгромленной армии став во главе командиром,
Я проклятья в свой адрес опять обращаю в стихи
Человек
себе
скажу,
что жизнь -
ажур
рекой
лилась
(И)-уда-
лась
веселье,
смех,
фурор,
успех
как в масле
сыр
бегут
часы,
бегу
я сам
во след
часам
зачем,
скажи,
такая
жизнь?
Заводной апельсин
Не могу никак привыкнуть к мысли,
Что романтике нет в жизни места,
Паруса моей мечты повисли,
Остается, не поймав Норд-Веста
Плыть в потоке низменных течений
Серди толп таких же точно прочих
Кончилась эпоха приключений,
Наступила эра тамагочи
Не растратить свои силы чтобы
На любовь, на дружбу и на принцип,
Мы себе выдумываем хобби,
Ограждая шорами глазницы
Страусом зароем в землю мОзги,
Уши запечатаем, иначе
Нас настигнут нравственные розги,
Когда рядом кто-нибудь заплачет
Энтропия
Работа – дом, подъем – отбой, реклама
Из телевизора долбает по мозгам
От боли хочется воскликнуть - Мама!
И не спасает от тоски «Спазгам»
Сную, как белка в колесе, лишенном смысла,
Распихиваю хаос по углам
И здравые не посещают мысли,
А только мусор в голове, словесный хлам
Выплескиваю в сеть слова сухие,
Сливаю в Интернет хандры мазут,
Посильно повышаю энтропию,
Снимая в пальцах нестерпимый зуд
Наверное, умру еще не скоро….
Пока судьбы не оборвалась нить,
Сверлю глазами плоскость монитора,
Подобье жизни силясь сохранить
Карфаген должен
Мы определенно живем на закате
Технократических цивилизаций
Прогресса хотелось – вот он, нате!
Просыпайтесь от воя сигнализаций,
Когда ночью внезапно поднимется ВЕТЕР,
Но не по воле седых циклонов,
А от сдвига земной коры на планете
Под топотом полчищ жадных циклопов:
Шагают маршем, в глазах – consumption,
В ушах у каждого персональный walkman
(И я среди прочих шагаю сам же,
На окружающих глядя волком)
Сбились в толпы себе подобных,
ПонасЫпали всюду города-муравейники,
Где умирать-то и то неудобно –
Ждем, когда безжалостным веником
Диалектического развития
Выметет к чертовой матери в космос
Там среди атомов буду парить и я,
И в вакуум канет мой бесполезный голос
О пассионариях
Век новый нам стереотипов не рушит,
Хоть лампочки уж не похожи на груши,
Но в Думе сидят те же мертвые души,
Да хам-гегемон так же требует - «Кушать!»
И внук Франкенштейна надежно занял
Пост президента на Украине
О, если б я не был все время занят,
Им газ перекрыл бы руками своими!
«Демократических ценностей» ша’баш
В разгаре, но я за них цента не дам вам
Чем слушать, что скажет ООН-овский штаб наш,
Уж лучше со Слобо быть, или с Саддамом…
Но не разбудить Гражданина в Баране,
Из «мэрса» коврами шагает по трапу
Одно год за годом лицо на экране,
А те же, кто не поклонился сатрапу,
Охотно нашили утешенье в Коране:
Там пояс шахида затянут им туго,
И нет больше дома, жены, или друга,
И «нет больше бога кроме Аллаха…»
И пусть будет пуля, петля, или плаха…
Пускай расстояние не бесконечно
В походе от Кубы до Пакистана, но…
Его не пройти погребенным навечно
В те клетки железные на Гуантанамо
Мне их идеалы, конечно же, чужды,
Поскольку я вырос на «…дашь нам днесь»,
Но порой так завидую я этим душам
За то, что у них идеалы есть….
Солдат одного патрона
Жизнь – это от детской мечты вытрезвитель:
Поступай как все и думай синхронно,
А сердце согреет лишь матушкин свитер
Я – солдат одного патрона
А ведь цель достойной казалось прежде
Звала великих свершений корона
Довольно верить бесплодной надежде
Я – солдат одного патрона
Никто не скажет и слова поддержки,
Обязательства давят бомбой нейтронной
Говорят, что внутри меня должен быть стержень
Я – солдат одного патрона
Даже те, кто любит – любят заочно
(Боятся выглядеть белой вороной)
И в спину скважиной целят замочной
Я – солдат одного патрона
Не стану просить у Бога отсрочки
Удача моя – даже не девка – матрона
Все что нажил покуда - вложу в эти строчки
Я – солдат одного патрона
Прикладная метафизика
Экстремум функции непротивленья злу
Недостижим. Стремится к асимптоте
Кривая встреч на плоскости разлук,
Несчастный дух отняв у бренной плоти
Все тезисы банальных теорем,
Что счастье не дается всем и сразу,
И ты отнюдь не Ромул и не Рем,
Принять упрямо не желает разум
Но новый Рим построить на крови
Тридцатый месяц не хватает духу,
И сколько нити прошлого не рви,
Но в будущем опять пожнешь разруху
В том уравненьи неизвестных – три,
И каждая – в отдельно взятом теле,
И сколь его не упрощай внутри
Неравенством окажется на деле
Экзюперизм
Болеет нелюбимый кот…
Недавно в ежедневном гаме
Еще болтался под ногами,
Орал и клянчил молоко,
И нагло драл когтями мебель,
Да на столы взбирался вором
Теперь лежит, угрюм как ворон,
Как будто бы другим и не был
Тоска в сощуренных глазах,
Поникший хвост и мех клочками,
Но смотрит так, что в сердце камень,
И не хватает сил сказать:
Прости! (Мне слез не удержать)
Тебя я больше не ударю
За то, что бессловесной тварью,
Ты мне пытался возражать,
Бесстыдно писая под кресло…
Понять мне было не дано,
Что носят боль в себе давно
Твои беспомощные чресла,
Что обжигает каждый шаг,
Что перестал мяукать ночью,
Что ты почти дошел до точки…
Прости, кошак…
Февраль
Нечищеных улиц замерзшая грязь
В меня просочится сквозь фильтры подошв
И я выйду в город, уже не боясь,
Что вздох одобрения нынче недешев
Мороз ослабел – то-то радость бомжам,
Но это, увы, далеко не весна
И тусклые взгляды моих горожан
Несут отраженья февральского сна
Блестит ностальгия по белым ночам
Осколками лета на краешках век,
И шалая мысль жизнь сначала начать –
Упреком зиме – обнищавшей вдове
Недолго уже ей осталось теперь,
Неделя-другая, и март на дворе.
Подставив блаженно ладонь под капель,
Вдохну талый запах как дым сигарет
Весеннего ветра простудный оскал
Сомкнется на горле холодным шарфом,
И выйдет из сердца тупая тоска
О том, что так редко звонит телефон
Развеются мысли печальные об
Ушедших уже безвозвратно годах
И бить перестанет привычный озноб
Из страха уже не вернуться сюда
Candle in the Wind
Нежная душа твоя из воска
Для неё жесток подлунный мир,
Где с картин Иеронима Босха
Смотрит нам в глаза чужой кумир
Взглядом, преисполненным порока
На любой вопрос – простой ответ:
Нынешняя жизнь чужда барокко,
А в постмодернизме смысла нет
Бизнес не приемлет мир искусства,
Если не указана цена,
И твои неприбранные чувства
Тщетны, раз Земля населена
Гоблинами, что смогли родиться,
Несмотря на героин и СПИД,
Под эгидой кучки проходимцев,
Чьи сердца мертвы, а совесть спит
Так расплавься, прожигая душу,
Тлена избежавшую едва
Я твоих иллюзий не нарушу,
Скрыв насмешку в пафосных словах
Never mind
Так переполнен всякой ерундой
Тот век, в котором довелось родится,
И лет минувших мутная водица –
В бутылку опыта – посредственный удой
Но надо жить и волочить свой крест,
И запах разложившегося трупа
Сопровождает вечно слово «глупо»,
Что в дымном воздухе разносится окрест,
Когда играешь вымученно роль
Не по сценарию, а просто так – по месту,
То рабский труд, то празднуешь фиесту,
То узник совести, то свергнутый король…
Листай послушно дни календаря
По сторонам гляди по-идиотски
Ходи газету покупать в киоске,
Одежды белые себе подай как Бродский
Руками памяти, и не благодаря…
К счастью
Слова твои бряцают в тишине -
Осколки чувства бывшего, в которых
Напополам немыслимого вздора
И ненависти искренней ко мне -
Лелеют как алмаз скупое "не"
Нет смысла унижаться и прощать,
И сцена предстает глазам немая:
Друг друга ни на грамм не понимая,
Мы прожили довольно сообща,
Ты - денег для, я, собственно, - борща
Сколь мазью слов не смазывай нарыв,
Когда-нибудь его придется резать,
Веревки нервов ржавое железо
Давно терзает, воздух перекрыв,
Иссохли страсти, хоть глаза мокры,
Расколот мир, отныне есть миры
Urbi-2
Здравствуй, город дождливых ветров и простуженных песен!
Можно, я перестану к тебе обращаться на вы?
Вместе мы уж лет двадцать как грязь твою вечную месим:
Я – подошвами ног, ты – камнями своих мостовых
Протяни мне ладони своих многочисленных статуй –
Полководцев, богов, стихотворцев, вождей и царей…
Может я не достоин еще называть тебя братом,
Но надеюсь на свет благосклонный твоих фонарей
Притяженье твое мне не даст все равно удалиться,
На мгновенье прельстившись красотами прочих столиц,
Даже в худшем из снов ты останешься главной столицей,
Той, с которой не жалко и смерь пополам разделить
Так давай же с тобой побратаемся – верное дело,
Я не знаю как ты, ну а я – хоть сегодня готов,
После этого можно без страха в чужие пределы,
Пронося тебя в сердце над пылью других городов
Какого, парень, года?
Бремя прожитых лет
Только кажется жизненным опытом,
Нам другими не стать,
Хотя, в сущности, это пустяк,
"Наша совесть чиста", -
Произносим уверенным шепотом
Четверь жизни спустя,
Доставая из шкафа скелет
Urbi
Город дождливых ветров и простуженных песен,
Шпилей твоих силуэты стройны и просты,
Слог старожилов по-прежнему чист и чудесен,
А по ночам над Невой неизменно разводят мосты
В венах каналов твоих спит петровская юность,
Вспышки неоновых фраз на осколки дробя,
Вкус ностальгии гнетет и в далеком краю нас,
Не отпуская вассалов твоих никуда от тебя
Возраст не детский, хотя по сравнению с Римом
Мог бы ты мальчиком юным смотреться ещё,
Чаша страданий не кажется неизмеримой,
Если не брать унесенные жизни в расчет
Время жестоко ко всем, ничего не поделать,
Вспять не воротишь обидных до слез перемен,
Остро горчит в твоем воздухе, в невской воде ли,
В почках набухших ли плач о прошедшей зиме
Ты возвращаешься тяжко из зимнего плена,
Прячешь под стены домов умирающий снег
Больше не в силах удерживать ртуть на нуле, но
Не открывая дверей опоздавшей весне
Владимир Захаров: Look In Glass.