Лиене Ласма: sir_DNA.
Эти изумительные стихи я бы назвала мантрами. Мантрами тоски.
Они похожи на заклинания. Короткие строки с иногда ( то ли это мерещится мне?) цветаевскими интонациями. Рваными, нервными, чуткими, - не дотронуться. Душа обнажена. И сквозь разрез
(порез- или прорезь?- ткани души, левием по живому) виден огонь.
...Удивительная игра слов, слова -заклиания не могут быть случайными. Они сложены из звуков в гармонии резонансных частот, это и есь игра со звуком, что и определяет название - мантры тоски.
Смотрите, какая идет игра со звуком, вот она:
" Цвет невиданный -
коль нашёл -
с дёрном выдерни
да в котёл
кинь, и вари
в киновари..."
Это владение звуком слова - колдовство или шаманство звука, оно и идет от языченских традиций. Как и свастика, столь ярко и красочно возникающая в стихах - не политически некорректно использованный по сути древний знак, а его истинное значение, символ Бога Грома. И колесо Вечности.
Глубинный смысл в предельном лаконизме - еще одно из бесспорных достоинств этих стихов, как и двуязычие, следы великолепного, свистящего немного ветром, с летящим по нему песком дюн - латышского языка придает особую красоту стихам.
Но... не слишком ли много страсти, огня, под этим пеплом?
Наверное, бывает время страсти цветаевской, а потом приходит другое. И хочется других стихов, глубоких и лиричных, с длиннотами и задумчивым звуком. И этот этап у автора еще впереди. А пока - великолепныепо форме и рвано-страстные мантры тоски...
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Виолетта Баша
|
Жар-цвет
Цвет невиданный -
коль нашёл -
с дёрном выдерни
да в котёл
кинь, и вари
в киновари.
Что ты - то я:
что цвет - то яд.
Огненный. Больный.
Поделимся?
Ой ли?
Интерлюдия: май
А я, что земля, устаю от вьюг.
Да только ешё боюсь
слепящих майских небес.
Барвинок да будра меня увьют,
но кто-то протянет ладонь свою
и скажет "tu" вместо "jus"*.
И уплывёт волнорез.
---
* "ты" вместо "вы" (латышск.)
Прибой
Ступнями щупай дно,
молчи да слушай прибой:
ослизлых валунов
касаюсь бледной щекой.
А ночь сплетает жуть,
и я - лишь чей-то двойник.
Ты слышишь? Грозы жгут
иссохший жёлтый тростник.
Я в воду облекусь,
пока не видно ни зги.
Живи на берегу
у самой кромки тоски.
Интерлюдия: в воду
Раз имя разъела ржа,
собью-ка замок с перил
моста. Не беспокойся
о том, что не удержал, -
о том, что приговорил:
в воду концы и кольца!
С-Вас-Тика
Интерлюдия: из стекла
Люди, ведь вы видите, -
я из стекла выдута!
Я истекла. Рано ли?
После меня - радуги
звуков моих. Слов моих,
что не умрут, сломлены.
Покойница
Интерлюдия: Венера
Накликал аист беду на дом,
когда оставил своё гнездо.
Мой приручённый беспечный Лис!
Мне будет пусто, но ты не злись
и, покидая меня навек,
хотя бы раз погляди наверх:
Венера в небе, Венера вне —
над прахом наших безбожных дней.
Гирлянды. Серпантин. Глинтвейн.
Гирлянды. Серпантин. Глинтвейн.
Нагретой хвои запах.
Что нашептал тебе Морфей? —
Дурной июльский суховей
увёл меня на Запад?
Знай: наша истина — в вине.
(Значенье небесспорно!)
В нас некто смотрится извне,
но я — всё тот же рафинэ,
сколь это ни прискорбно.
Моей руки не отпускай,
покуда дремлешь в кресле, —
ночь новогодняя близка,
но с нею об руку — тоска
без «может» и без «если».
Эпилог: мантра
При-
ручаю тоску:
всё же не пустота.
Да
ломаю строку,
отучаясь летать.
Я-
один-я-один.
Это - мантра моя.
При-
учаю дожди
петь её за меня.
От-
воряю окно,
выпускаю мой стих.
Не
моли и не ной! -
Я-простил-я-простил.