Андрей Куликов: Знакомый мотив..
В этом сборнике автор, Андрей Куликов, говорит как будто бы двумя разными голосами. В первых стихотворениях – это голос ироничного, слегка утомлённого жизнью человека. Он наблюдает нашу повседневную жизнь, можно сказать, занимается особым родом бытописательства. При этом, несмотря на «обычные» сюжеты, эти стихи и в них сквозь элементы обыденности проступает некая особая интонация и кажется, что автор говорит о чём-то намного более глобальном, чем о повседневности. Через отдельные детали, которые сами по себе как будто бы ничего не значат, проглядывает общее мироощущение, миропонимание.
А затем голос автора меняется, стихи его становятся более отвлечёнными. Здесь уже читатель не встретит живого, «обычного» человека, в крайнем случае – некоего культурного персонажа – будь то Некрасов, Офелия или Христос. Это мир образов, создающих настроение спокойного созерцания окружающего мира. И, не смотря на «обобщённость» встречающихся в этих стихотворениях образов, эта часть сборника, на мой взгляд, более «конкретная» и прямолинейная. Тут поэт уже не играет в прятки с миром, а просто рассматривает его, размышляя, пытаясь его понять. Или же рисует картинки, проникнутые спокойной созерцательностью.
Так что, читая этот сборник, я встретил не один, а как минимум два мотива, каждый из которых, конечно, в чём-то показался мне знакомым. Интересный, по-моему, контраст, посмотрите.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Алексей Корнеев
|
Знакомый мотив.
2006Восемьдесят восемь. |Маки. |Стансы. |Мужские сантименты. |Парафраз (или читая Набокова). |Пора... |Круг. |Знакомый мотив.
Восемьдесят восемь.
Чтоб настенный набросок был лёгок,
Ты, округлым движеньем руки,
По-хозяйски смывала со стёкол
След подсохшей на стёклах тоски.
Таз, наполненный неба лазурью,
Колыхал перевёрнутый мир.
Солнца диск, превращая в глазунью,
Всю серьёзность момента дразнил.
С любопытством мужчины взирали,
Поднимая глаза на этаж,
Всю загадочность в женском начале,
Всех движений земных эпатаж.
Всё вокруг танцевало и пело.
Тюль вздыхал, томно двигаясь в па.
Воздух пах штукатуркой и мелом,
Из раскрытого настежь окна.
Твои локоны плыли по небу,
Истончаясь и тая в лучах,
И полёт неожиданным не был
Первой бабочки, в лёгких витках. Маки.
Стансы.
Чёрный халат по подолу увьют
Белые, вольные ветви берёзы.
Между и выше, мерцающе, звёзды
Стройно декабрьскую ночь обоймут.
С ветром гуляет, ветвями шурша,
Та, что с рожденья воркует со мною.
С тем же раскрасом и тем же покроем,
Ставшая русской загадкой, душа...
Анна под поезд не бросилась, нет!
Тихо вползла за пределом перрона
Между колёс проходящих вагона...
Может быть в этом источник всех бед? Мужские сантименты.
Чернышевский плакал над Некрасовым,
С «Травиатой» наш Ильич рыдал,
Вот и я бы со счетов не сбрасывал
Слёзы, а возвёл на пьедестал.
Дельфтский мастер Кушнером был венчан и
Синий фартук, струйка молока*
Как Писание им были встречены —
От того живёт его строка.
Так нежны ворсинки у глоксинии
На обратной стороне листа.
Так пола пальто от ветра сильного,
Пусть с исподу, всё ж она проста.
Лицам с волевыми подбородками
Сантименты в битвах не нужны,
Слёзы льют — как будто самородки то! —
Все сентиментальные мужи.
* - Ян Вермер, "Молочница". Парафраз (или читая Набокова).
Дождь струится кротче, шибче ли,
Звучных струй речитатив
Наполняет воздух притчами.
Подбирается мотив.
И под брюхом тучи аспидной
Тлеет узенький закат,
Будто сверху кто-то заспанный,
Смежив веки, прячет взгляд.
Ещё чуть, - нащупав дырочку
В свежей, нежной тишине,
Соловей придёт на выручку
Слуху, спящему во мне.
Будто тропочкой нехоженой
Вновь бредёшь, в который раз.
Где слова? Все так похожи, но
Лишь на длинный парафраз.
Целовалось небо с крышами
В перещёлках птичьих фраз,
Пока вдруг, закат чуть слышимый
Незаметно не угас.
Как близка вода Офелии,
Как снег белый – беляку,
Научиться я сумею ли
Поручаться языку? Пора...
Чтоб смочь, уже в который раз,
Принять твои все перемены –
Не договариваю фраз,
Чтобы не спутаться, и немы
Они на кончике пера,
Живут во вздохе на пороге
С утра. Тогда мешок утрат
Чуть легче при таком подходе.
Ведь и всего! Чуть звучней мир,
И крыши плачут на морозе,
А слаще утрешний кефир,
И чемоданы для мимозы
Готовит кто-то. Самолёт
Стал в небе видимым предметом.
И день на ночь свой крестный ход
Ведёт уже не с ближним светом.
Пора тряхнуть свой гардероб,
Взглянув в глаза согретой моли,
Чтоб, как заученный, урок,
Все отведённые мне роли
Произнести, когда гроза,
Гроза весенняя проснётся,
И неба первая слеза
От счастья, в землю окунётся. Круг.
Дебуси фальшивит в репродуктор,
Янычар сховался под тряпицей,
В амбразуры наблюдает утро
За вознёй укладов и традиций.
Васильками расцвела плита и
Греет души кухонная утварь,
Повторяет бывший пролетарий
Алфавит яишного искусства.
Как ни быть, постылая неделя
Картой меченной подсунет ему день и
Рацион не принца Флоризеля,
Жизнь, отнюдь, не лондонского денди.
Круг зевла крестом не покрывая,
(Где ему – рождённому без храмов)
Он живёт, как выведет кривая,
Всё достиг и почиет на лаврах.
На плечах заботы коромыслом,
Но он терпит и ему их мало.
За него муссируются мысли,
Чтоб кормил себя и генералов.
Только в нём душа от великана.
Мелом нарисованное счастье ж,
Топится порой на дне стакана,
Двери раскрывающее настежь.
Остаётся лишь добавить ходу
Жезлоносцам карликова братства,
Чтоб найти в душе его угоду
Приснолюбой власти и богатству.
О колено злое время хрустнет
Вновь какой-нибудь, монгол в жилетке…
Утро встретит он на той же кухне,
Лишь мозоль на пальце… от гашетки. Знакомый мотив.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Андрей Куликов: Знакомый мотив.. Сборник стихов.
30.09.06 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|