ОБЫЧАЙ ВЫЖИВШИХ
Стеклянный взгляд не реагирует на свет –
приставлен, словно дуло револьвера
к виску пространства.
В барабане лет -
патроны холостые.
Под гул высоковольтных проводов
я прохожу по рассекреченным карнизам
своих разрушенных вслепую городов –
обычай выживших, в контактных чёрных линзах.
Распускаются бутонов пасти-кратеры,
поглощая на лету пейзаж агатовый,
на ощупь различая краски запада,
как вертикаль вода.
Мой глаз всегда нацелен на мишень,
порой всерьёз, порой лишь для примера.
В ритмичном танце
сбрасывает день
платки простые
с половины тела.
Взведён курок и цель всё ниже, ближе,
а напряжению нет силы и предела,
раздвоенными языками лижут
надорванную перепонку
встревоженные пары змеев тонких…
Вдруг дрогнули ресницы горизонта
легко и звонко.
ЛУИЗА
ЛЮБОЙ ПРОХОЖИЙ - ПРОВОКАТОР...
Любой прохожий - провокатор.
Взаймы беру его черты
из сахарной прокисшей ваты
для заполненья пустоты
в твоём ожившем изваянье.
В глазах пусть будет расстоянье
от предпоследних этажей
до трещин на асфальте явных,
как у великих сторожей
с заброшенных автостоянок.
А профиль - мрачной гимназистки
с кошачьей выпуклостью лба
и носом, загнутым столь низко,
что ощущение горба
коснулось губ цветным металлом,
и с мелом в волосах кудрявых
от непрерывных катастроф.
Улыбка - вычурной старухи,
она со связками грибов
стоит в знакомом переулке.
Любой прохожий, словно донор,
тебя спасающий от сна.
Пусть гладкий мрамор твоим домом
останется. Душа тесна.
Я ПРИДУМАЮ ИМЯ ТЕБЕ...
НЕТОПЫРЬ
Десятки близких лиц на чёрно-белых снимках.
Засвечена печаль. Не вклеена в альбом.
И юная вдова смеётся на поминках,
от крепа зеркала освободив с трудом –
запретам вопреки, назло традициям
с нечёткими, испуганными лицами.
А злобы шёлковой мне хватит не на всех…
Я ориентируюсь на слух вне лабиринта.
Так просто сбиться с курса, слыша смех –
перетянуть бы эластичным бинтом
твой дерзкий и вибрирующий голос!
И тень моя почти пригнулась к полу…
Я ориентируюсь на слух как нетопырь.
Я убиваю обращённым взглядом
в минувшее. Я возвращаюсь в мир
и навсегда останусь где-то рядом.
Бездарный спиритический сеанс -
мой дух не покидал пределов плоти!
Я приберёг для всех последний шанс.
Ты смотришь, как лисица на охоте…
В глазах натянут драгоценный шёлк.
Стёрт лабиринт, а смех твой не умолк…
ЗАПРЕЩЁННЫЕ ОПЫТЫ
На подопытных тварях не ставит никто клейма.
Без того известно, что все они высшей пробы…
Из-под хищных лиц пробивается ликов кайма,
и тончайшие ткани из-под телесной робы.
С удовольствием нам выкалывали глаза.
Мы искали на ощупь друг друга и выход к свету.
Я всегда сжимал в кулаке чучело чижа
вместо вещей птицы и не жалел об этом.
В государстве вступает в силу новый закон:
всем, кто жив или делает вид, что дышит –
заменить барабанные перепонки на сентипон,
чтоб не слышали голоса, ни внутреннего, ни свыше…
ГРОССМЕЙСТЕР
Одушевлённые шахматы
движимы слабой рукой.
Пальцы острые держат за шею ферзя.
Только что были пешки
отправлены в бой
свой последний – им возвращаться нельзя.
Как мудрейшие брахманы
видят насквозь игроки
каждый замысел тайный
в гладких чужих головах,
и решают без спешки,
чьи роли в игре велики
и поступки не странны,
на непонятных словах.
АКРОБАТ
Из-под сросшихся серых бровей-эстакад
незнакомой по имени улицы,
по распущенным косам взошёл акробат
на перила и, вздрогув, зажмурился.
Панцирь кровель железных
зеркально алел,
неброскрёбы таращились каменно
на поток бесполезных,
уменьшенных тел,
перекрёстков клешнями израненных.
Как забытый приливом
на отмели краб,
город сонный манил наблюдателя.
Начиналась красиво
простая игра
и никто не заметил предателя.
Он был даже чему-то по-своему рад.
Все смотрели наверх изумлённо,
когда, насмерть разбившись, упал акробат
в час-пик дня на проспект оживлённый.
ЗАЛОГ РАВНОВЕСИЯ
Равновесие держат, пока не посмотрят вниз.
На кончиках пальцев вращаясь по талому льду
со следами младенчески влажных лиц,
бесподобные пары танцуют свою беду.
Я вдыхал налету кокаиново-белый март,
в переливах кристаллов-обителей субкультур,
против метеорологических карт
наложив оправдание, тайно, на красоту.
По прозрачности острых крысиных мечей-хвостов
узнавал об отметке тепла и наоборот.
Никогда к рождению не был готов,
проходя, так привычнее, прорубь сознанья вброд.
Я смотрел свысока и срывался со скользких крыш,
наблюдая своё падение со стороны.
Не занимал зазря ни одной из ниш,
предвосхищая псевдопремьеру каждой весны.
КАРАМЕЛИССА
Крики первые вряд ли впроК
Аутизмом страдающие городА
Ртутный упругий лакают шаР
Акварельно–цветная слюдА
Мятный запах ютится во всёМ
Ещё небо густое, вязкое белеЕ
Ледяных, на якоре, каравелЛ
Искрами вспышек, искрамИ
Сладко на языке тает привкуС
Сумасбродной, под знаком плюС
Ассиметрии вместо порядкА
Ольга Алешина: ЗАПРЕЩЁННЫЕ ОПЫТЫ.