Из тлеющей памяти
Из тлеющей памяти рыжих от времени строк,
Из солнечных ниток и бусин стеклянных дождей,
Из переплетённых пунктиров границ и дорог,
Из гимнов, знамён и портретов ушедших вождей,
Из снежной лавины, летящей стремительно вниз,
Из песен и слёз, изумруда воды и травы
Рождается образ. Набросок. Несмелый эскиз
Моей героини неначатой первой главы...
И кажется, будто мы были знакомы когда-то.
И чудится мне, что рукой она машет, маня...
И можно шагнуть. Но не сдвинуться в скобках заката.
В немыслимой лёгкости собственного бытия.
Кусочек крошечной земли
Кусочек крошечной земли
Я б уместила на ладони,
Когда б не вечные погони
За террористами. Могли
Мы дольку солнца передать,
Чтобы согреть другие страны,
Но и под солнцем ноют раны,
И снова нужно выбирать
Правительство. И ветер – жаркий.
А так несложно положить
Три строчки неба - чтобы жить!-
В конверт. Но не осталось марки...
Война начнется в среду
Война начнётся в среду. После двух.
Тряхнёт мешком обглоданных костей.
Покатится по коридорам слух.
И подтвердится сводкой новостей.
Рабочий день закончится к пяти.
Сложу бумаги.Выгляну в окно.
Всё как обычно.И пора идти
Смотреть войну в прямом эфире, но
Я даже до восьми не дотяну.
И погружаясь в сон (какая сволочь!),
Подумаю: "Зачем смотреть войну?
Война закончится. Однажды. В полночь."
Дубль второй
Из бушующего ада,
Где живьём горят,
Улечу ( мне очень надо! )
В райский сад.
Там в пруду звезда не тонет,
Ввысь маня.
И от спелых яблок стонет
Яблоня.
Там тебя я повстречала.
И опять
Встречу, чтобы всё сначала
Нам начать.
И путей не выбирая,
Наугад,
Возвратимся мы из рая
В ад...
Утро с отголосками хокку
Утро проснулось,
Зашуршало делами.
Душ- сигарета-
И правка стихов,
Что написаны ночью.
Причёска- лицо.
Сонные дети.
Сэндвичи, фрукты с собой .
Мелкие деньги.
Нужный автобус
Я опять пропустила.
Смущён циферблат.
Влечу, опоздав,
Рухну устало на стул .
-Доброе утро!
Облако
Больное облако повисло рваным флагом.
Так ломит тело! И похоже - жар.
Весьма реалистический кошмар
Ворвался в жизнь. И серая бумага
Ночных газет вещает о войне
И пахнет чередой сгоревших суток,
Терзая обессиленный рассудок.
И этого достаточно вполне,
Чтоб не вести минутам - каплям счёт.
(Что может быть глупей и бесполезней?).
...Как робко, исцеляясь от болезни,
Изорванное облако течет.
Часы
Часы без стрелок - это мудро.
Бежать, бежать, бежать по следу,
Пинками подгоняя утро,
Чтоб в полдень праздновать победу.
Часы без боя. Бой не нужен.
У поседевшего гарсона
Давно готов прощальный ужин.
Придёт всего одна персона.
Часы без стрелок и без боя.
Браслетом схвачено запястье.
И очень хочется покоя
В обмен на счастье.
Ночью в Иерусалиме
Не в каменном веке,
Но в очень каменном городе
Спускаюсь по заплеванной
Морщинистой лестнице
И думаю:"Это же Твой город, Господи!
Пора бы создать хоть какую-то цивилизацию...
И выложить мрамором узкие пыльные улицы.
И чтобы шумели повсюду фонтаны с подсветками..."
А город качает в ответ
Электрические провода,
Гоняет пустые банки
От "Колы" по тротуарам,
Визжит драными кошками
В мусорных баках.
И только контурами перекошенных временем оконных рам
И странной, почти космической, ночной пустотою
Просит: "А ты полюби меня. Я этого стою.
А ты полюби - таким. И увидишь Храм -
Третий. Последний."*
*Первый Иерусалимский Храм был разрушен в 588 г до н.э. вавилонянами под предводительством Навуходоносора. Второй Храм был разрушен в 70г н.э. римлянами во главе с Титом. Считается, что Третий Храм уже существует, только пока ещё люди не могут его увидеть.
Осень
Осень — многолика.
Она непредсказуема и изменчива.
Как избалованная капризная женщина,
по несколько раз в день меняет она наряды
в зависимости от своего настроения.
То явится, шелестя золотистым платьем,
обнажив красивые смуглые плечи,
ещё хранящие тепло летних объятий;
то наденет короткий серебристый плащ
и повяжет на шею тонкий, пепельного цвета, шарфик
(больше для красоты, чем для защиты
от прохладного ветра);
то пойдёт щеголять по проспекту
в строгом длинном чёрном пальто,
с которым эффектно сочетаются
красные сапоги, перчатки и сумочка;
то, проснувшись в меланхолическом настроении,
достанет серые потертые джинсы и такую же куртку,
и вперед — по делам…
И всюду ей, осени, нужно видеть своё отражение.
В ярко-освещённых витринах с грустными голыми
манекенами (смена сезона — смена коллекций);
в стёклах чисто вымытых коротким дождём автомобилей;
в низком, приближающемся к земле, небе ;
в странно притихщем море, которое накапливает
силы для отчаянных зимних штормов.
Но и этого мало осени!
Вот почему разбрасывает она по дорогам лужи-зеркала.
И я, лавируя, между ними, давно не удивляюсь тому,
что замечаю порой чей-то внимательный взгляд.
Это осень. Я понимаю её.
Какая женщина согласится сдаться без боя
и начнёт равнодушно стареть, даже не пытаясь
прикрыть седую прядь волос
желтым кленовым листом,
не стараясь скрыть первые тонкие морщинки
свежим инеем,
забывая неповторимый
аромат своих любимых духов?..
Я принимаю её теплые улыбки
и холодные слезы,
и бесконечные переодевания,
и усталость в конце ноября.
Она всего лишь хрупкая рыжеволосая женщина
с задумчивым взглядом
удлиненных зеленых глаз.
И ей не победить время.
Ну и что?
Зато у нее есть роскошные лайковые перчатки красного
цвета!
Старость (диптих)
Елена Винокур: Из тлеющей памяти.