Eкатерина Монастырская: КАНУНЫ.
Каждое стихотворение здесь – отдельный, бездонный мир, запечатленный в сюрреалистической тональности. Со своими словобразами, ассоциативными рядами… Все полотно сборника – целое Небо! Огромное! Звездное! Но… Другое… не наше, не привычное, а, словно заглянувшее на несколько мгновений с другой стороны Галактики…
Как-то удивительно материально «ощутимы» в этом словесном мерцании, казалось бы, совершенно неодушевленные вещи: «огромный ветер», «узловатые мысли», «кубический воздух», «чугунная пята», «пьяные голуби», «звезды в проруби», «ладони площадей»… что ни стих, то маленькое открытие. Совершенно живое пространство, не замаранное «штампами», не затоптанное до пыльной избитости: «От хорошей выставки божий мир белес», «Нам, подземным…, не отречься от
Головокружительных… пустот», «Рука убитого солдата Не сможет посягнуть на облака…». ЗамечТательно ориентируется Автор и в мире фразеологических синонимов: «во весь опор» -- «во весь карьер».
Лексических пластов – гамма. И, ведь, что удивительно, -- своевременны, точны, уживчивы друг с другом эксплуатируемые архаизмы, просторечья и высокоШтильные их собратья. То же и с ударением – Потому, о, читатель, не торопись уличить Автора в неверном их переносе! Ты можешь ошибиться, значит, сличи свою мысль со словарем.
Весь сборник – невероятное напряжение внутренних голоса и зрения. А, вдруг? Вдруг, невзначай, сорвется этот канатоходец-Автор с заданной высоты… Ой… как не хочется-то… Хочется еще… смотреть и смотреть, как раскачивается высоко под поэтическим куполом серебряная нить, пружиня под атласными башмачками бесстрашного «первопроходца»…
Но… ваша покорная слуга – так сказать, первый читатель в рамках нашего «Акбара», то есть я (с маленькой буквы) -- ой, какой "азартный Парамоша"!))) Так и хочется на чем-нибудь Автора, да поймать. Ну, в общем, хватит хвалить, начнем ругать (не претендуя, впрочем, как всегда, на истину в последней инстанции)))
Итак:
«Сто лет назад подохшие мухи оживут» – здесь, во-первых, так называемая логическая ошибка «двойной адресовки»: сто лет назад мухи оживут? ИЛИ сто лет назад подохшие мухи? Во-вторых, сама конструкция фразы тяжеловесна, несет
ритмический сбой и грешна фоникой – неблагозвучно, мудрёно и подзапутано.
«Коты на крышах кроткИ и унылы» – неправомерный перенос ударения.
Цветы еще ЗЕЛЕНЫЕ кладу – даже в сюррпреломлении – неверно! Цветы могут быть нераспустившимися, но не зелеными в смысле незрелости (смысл подчеркнут сигнальным словом «еще»). Это не плоды. Это – «преддверие» плодов. Надо бы подточить перышко!
«Возможно было сны и мысли ВЫТКАСТЬ» -- не уверена, что это неологизм! Скорее, ошибка – «выткать».
«Ты говорила: Темные дела
За НАШИМИ следят из-за угла…» -- Даже несмотря на предыдущий катрен, причинно-следственная связь призрачна! И «нашими» оказывается подвешенным.
Одна из системных ошибок (в тексте поправлено) – глаголы на «-тся», «-ться» -- Пора вернутЬся к правилам, Катенька!)))
В катрене:
«Когда смеркается заметней:
К пяти часам – ультрамарин,
И предрождественским оскалом
Сияет счастье из витрин…» -- так Автор увлекся «ультрамарином», что даже про рифму запамятовал, да?)))
«Небо, небо – ледяные клочья,
Что луна в сравненьи горяча…» -- здесь сигнальное слово «ЧТО» свидетельствует о наличии причинно-следственной связи… НО! Связи нет! Потому что пропущено логическое звено. Подвесили, «ЧТО» вместе с луной… Надо исправлять, я думаю.
Ну, а на закуску:
«На неких плитах, если плит
На всех достанет. Рек пиит:
Я памятник себе
Воздвиг, и маятник постиг,
И вышел покурить, и стих
Прилип к моей губе!
Я тоже памятник себе
Воздвигну, но в другой судьбе…» -- вот этот творческий максимализм (при всем несовершенстве данного произведения, которое стоит доработать), этот заочный спор с авторитетом мне лично – ПО ДУШЕ! И спорьте! И воздвигайте! Потому что у каждого века должен быть свой Пушкин. Иначе не к чему Человечеству и стремиться.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Инна Молчанова
|
КАНУНЫ
2006ПРИВЫКАЙ |ПОДЗЕМНЫМ ЖИТЕЛЯМ |МАКИАВЕЛЛИ |ГУСТАВУ МАЛЕРУ |*** |*** |*** |*** |ДО СВИДАНЬЯ |ДЗИГЕ ВЕРТОВУ |МИЛОСТЬ |*** |ИЛИ...... |*** |НОВЫЙ ГОД |МУЗА |МОСТ МИРАБО |НОЯБРЬ |НА ПУСТОЙ ПЛОЩАДКЕ СТУК МЯЧА
ПРИВЫКАЙ
Привыкай глазами к свету
Беловатых неоновых ламп,
Чьи опальные отблески где-то
Освещают двухцветный эстамп
С Лукоморьем о трех поросятах
Для приютов, больниц и школ,
Что в каких-нибудь пятидесятых
Нарасхват, несомненно, шел.
Тиражированный миллионно
За неименьем лучшего, где
Образ Пушкина-чемпиона
По заплывам в белиберде;
Что висел в кабинете зубного,
Где повышен страха барьер…
И от этого сердце снова
Так и скачет во весь карьер.
***
Привыкай жить поминутно:
Время дорого, милый мой.
До чего хорошо-уютно
В новом доме зимой!
Только вянущими нулями
Время счет текущий ведет.
Милый, мы кругами гуляли,
А оно шло вперед.
***
Привыкай к своей неудаче,
Ведь удача твердила: Верь
В то, чему не бывать – иначе
Ни одна не откроется дверь.
Годы шли, и рухнули стены,
Нерушимые прежде, но
Дверь осталась запертой. Смены
Часовой дождался давно. ПОДЗЕМНЫМ ЖИТЕЛЯМ
Золотые статуи оттеняют мрак.
Прячут соглядатаи денежки в башмак.
Пестрой тенью прячется день на облаках,
В списках он не значится, ходит в дураках.
В первый раз дослушаю, не договорю,
По второму случаю молча закурю,
В третий раз не выстоять от наплыва слез…
От хорошей выставки божий мир белес.
Видишь: вышло в зеркале фото через раз
Тех незабываемых акварельных глаз --
В них пространство с вычетом, вещество небес,
Смерти замешательство, жизни перевес.
Только время катится, как серсо, легко,
И летит под куполом в голубом трико
С блестками красавица, держит серп в руке,
И арена кружится в радужном зрачке.
Что-то скрипка сиплая заиграет нам,
И пронижет пыльный луч повсеместный хлам,
И на подоконнике через пять минут
Сто лет назад подохшие мухи оживут.
Разве вы не видели хлеба и беды?
Ночью открываются черные ходы.
Нам, подземным жителям, не отречься от
Головокружительных сумрачных пустот. МАКИАВЕЛЛИ
Парадных лестниц громкая затея,
На улице фасадов толкотня,
Патриций взгромоздился на коня,
Плебеи тут же бегают, потея.
И склоки желтых сплетен хороши --
Последних истин свежие могилы.
Коты на крышах кротки и унылы,
И кроме них, как будто, ни души.
Как мягко стелют, да постель жестка.
Учись владеть привычками Сократа.
А если что, сойди за простака:
Мол, так, да так, погода виновата…
И, знай, – рука убитого солдата
Не сможет посягнуть на облака. ГУСТАВУ МАЛЕРУ
Тише! Кончилась Венская школа,
И настала иная пора.
В новом воздухе пусто и голо,
Словно стены белили вчера.
Остановлена кровь, песня спета.
Разве это возможно, скажи,
В суете отвернуться от света,
Навсегда уличенным во лжи?
Ничего, нарастая громами
От мятежной, пустой вышины,
Неизвестность плывет над домами,
И другие раскаты слышны. ***
Во мне дышали долгие слова.
Под ветхим небом их не обнаружу:
Их невозможно выпустить наружу,
Как тайны ремесла и естества.
Они растут, пугая высотой.
Они самодостаточны, старея.
Так в темных деревах налет Борея
Рождает трепет осени пустой. ***
Когда переходят черту, оглянувшись назад,
То видно, что где-то в мятежной стрелецкой слободке
Кубический воздух до вдоха последнего сжат,
И дым самосада дерет пересохшие глотки.
Но, если прощенья просить у чугунной пяты,
То легче бы было искать рокового предела,
И после уже, из-за пройденной этой черты,
Поверить, что черная оттепель в спину глядела. ***
***
Ничего не происходит:
Сплю в прихожей, жду суда,
А кругом грохочет чадно
Жадной жизни чехарда.
Что со мной случиться может
Здесь, за каменной стеной? --
День едва глаза тревожит,
Голос говорит со мной.
Иногда скрипят ворота,
По ночам орут коты,
Задыхается забота
С наступленьем темноты.
Ничего-то мне не надо,
Ничего не удивит.
Неухоженного сада
Так пригож колючий вид!
Ты прошел и не заметил,
Но почувствовал едва,
Как огромный темный ветер
Переполнил дерева. ДО СВИДАНЬЯ
До свиданья… Какая досада…..
И дождит, ну а так – ничего.
Под деревьями мертвого сада
Мне не надо Венца Твоего.
Что случилось? Кромешным порывом
Тех высоких, дрожащих ветвей:
В мире этом, пустом и счастливом,
Мне не надо Награды Твоей.
Поредела листва. Кровь сгустилась.
Безупречный грядет Судия.
Что дышать, уповая на милость?
Что бояться, ухмылку тая?
***
Забегая вперед без оглядки,
Не могу оглянуться назад.
Так с разрушенной детской площадки
Убегают в таинственный сад,
Где качаются темные ветки,
И смыкаются душно, как сон,
Теневые лучистые сетки
Недоступных возвышенных крон.
Что дышать, уповая на милость?
Что бояться, ухмылку тая?
Словно с телом навеки простилась
Золотая тщета бытия. ДЗИГЕ ВЕРТОВУ
Там, где кончается время над истинным морем,
И начинается нечто вне имени, места, стихии,
Мы непонятному говору эхом вне голоса вторим
И устремляем в зенит взоры сухие.
Плакальщик плачет, молчальник молчит, каменщик строит,
Входит герой в рай, папироской дымя, с поля брани,
В Бразилию плыл пароход, и матерился Вася,
В прихожей звонит телефон, соседи играют в карты.
Так продолжается бег, безостановочно четок.
По Эрмитажу метался призрак облачной дали.
Дощатые тротуары, зонтики, бег пролеток.
Да, мне говорил один: «И не таких видали….» МИЛОСТЬ
Бесконечный пробел, лабиринты живых вечеров,
Где колышется пар, и вливаются толпы в провалы.
Ты был горек и смел, а теперь, холодея, здоров,
Как беззвучный пожар в небесах, что немыслимо алы.
Все уходит, и там вертят легкие ноги коней
Ипподромы, закат плавит окна, и падают руки
Кавалеров и дам в соль печали, и время бедней
Человеческих дат и животной растительной муки.
Безымянные тени ложатся на сети дорог --
С неповинной главы до чугунной стрелы еле-еле.
У парадных оград их покой посинел и продрог,
И гранитные львы, усмехаясь, чернеют в метели…
***
От фонарного фосфора кругом невольничьих бед,
От весенней страны пустырей расходилась, рябая,
Желтизной подземелий качая в движение бред,
В кислом воздухе весть, что ни есть, под себя загребая.
Мы ей были должны, узловатыя мысли взалкав,
Мы ее берегли, как последнюю главную милость,
И она холодком забиралась за ворот, в рукав,
И знобила сердца, забывая о том, что вменилось. ***
ИЛИ......
***
Ты спишь на известковом холоду,
Подернут дымкой, скованный, и ровно
Цветы еще зеленые кладу
Я на твои раскатанные бревна,
И где-то распростертый, твой двойник
Бежит во сне, скрипя зубами, или
Он плачет о тебе помимо книг,
Которых не читали, не любили…
***
Шути, дружок, верти свою юлу,
Скачи прозрачным мячиком в апреле,
Не озирайся – в теневом углу
Чужие люди быстро постарели:
В них время незаметное текло,
И небо плакало, светясь, влекло, лучилось,
И знало пропыленное стекло --
Одно -- о том, что за зиму случилось.
***
Все будет хорошо: не бойся, пей,
Склонясь, надеясь, пасмурную жидкость,
Чтобы из слез и ангельских цепей
Возможно было сны и мысли выткасть.
И ты вернешься, даже если без
Привычных черт, взирая и внимая,
Простым дождем с бессмысленных небес
В обычный день, где спит вода немая. НОВЫЙ ГОД
МУЗА
Ты говорила: Я тебя люблю
Как сухость в горле, мертвую петлю,
Как ночь зимы, как траурные плиты,
Где были мы, где наши тени слиты.
Ты говорила: Темные дела
За нашими следят из-за угла,
И, замерзая в ледяных бороздах,
Мы, как слепые, тычем пальцы в воздух.
Ты говорила: в памяти дыра,
И это будет длиться до утра,
Покуда те, что свой обет сдержали,
Глядят в косноязычные скрижали.
Кто со свечой, кто с каменным серпом,
А я тебе в доверии слепом
Несу глаза, опухшие от скуки,
Ярмо гордыни, там, где гаснет свет,
Позорище, с галерки свист клевет,
И красные распаренные руки.
Ты говорила: от чужих обид
Беги, а там посмотрим, кто убит.
Блажен, кто вышел вон, кто до начала
Игры укрылся клетчатой травой,
А там, до заварухи ветровой
Ушел, пока труба не прозвучала,
Ушел, как рыба, выскользнув из рук,
В густую глубину, где тает звук,
Где сети света плавают волнами.
Все дальше берег, глуше гром-прибой,
И ниже от поверхности рябой
Безмолвие смыкается за нами. МОСТ МИРАБО
На поезд мне не опоздать.
Экзамена не сдать.
Места забронированы.
Экзамены сданы.
И не войти, крича: Ого!
Кого я вижу! – Никого
Нет в комнате пустой.
Закрыты ставни. Полосат
Вечерний свет. На шаг назад
Не выкрикнут: «Постой!»
Как сад, в безветрии шурша
Листвой, обратная душа
Отсутствием пьяна,
И очевидно скоро тут
Иные племена прочтут
Иные письмена
На неких плитах, если плит
На всех достанет. Рек пиит:
Я памятник себе
Воздвиг, и маятник постиг,
И вышел покурить, и стих
Прилип к моей губе!
Я тоже памятник себе
Воздвигну, но в другой судьбе,
Чей параллелен ход
Реальной – Там под Мирабо
Мостом - теченью не слабо
Хоть задом наперед. НОЯБРЬ
Когда по городу проходит,
Едва касаясь проводов,
Ток магнетического поля
Перед началом холодов;
Когда смеркается заметней:
К пяти часам – ультрамарин,
И предрождественским оскалом
Сияет счастье из витрин,
Когда безлистные деревья
Протягивают в мысли дрожь,
И, в мелкой паутине тени,
Ты говоришь себе: Не трожь
Того, что может прикоснуться
К тебе, как некое тепло,
Что вроде яркого искусства
В такие дебри завело,
Такую кашу заварило,
Что век хлебай – не расхлебать,
Что будешь, словно цепкий ворон,
Шесть лет себе мозги клевать.
Не искушай пустого сердца,
Не шастай по чужим садам,
Забей газетами все щели,
Готовя время к холодам. НА ПУСТОЙ ПЛОЩАДКЕ СТУК МЯЧА
Небо, небо – ледяные клочья,
Что луна в сравненьи горяча.
Я, проснувшись, слышу поздней ночью
На пустой площадке стук мяча.
Слышится с площадки баскетбольной
Стук мяча, упорный и тугой…
Кто там в жизни призраков бездольной
Мается бессонницей другой?
Ох, зима все ближе и серьезней,
Солнцу жалко лишнего луча….
Странно, странно слышать ночью поздней
На пустой площадке стук мяча.
С каждым часом – глуше и морозней,
Мир туман укрыл, как епанча…
Отчего я слышу ночью поздней
На пустой площадке стук мяча?
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Eкатерина Монастырская: КАНУНЫ. Сборник стихов.
Каждое стихотворение здесь – отдельный, бездонный мир, запечатленный в сюрреалистической тональности.
26.10.06 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|