Софья Морозова: Конец века: сны на вырост.
«Прошлое не может быть вечным».
Пятью короткими словами объединены два этих рассказа.
И вопрос не только в том, что когда-то приходится расставаться с иллюзиями.
Дело еще и в том, что прошлое плавно и неизбежно перетекает в настоящее. Стоит открыть глаза. Стоит заставить себя не только смотреть, но и видеть.
И вертится в голове: «Имеющий уши – да услышит, имеющий глаза – да увидит», - затертые, заношенные нами и при этом такие верные слова.
Мы запутываем нашу жизнь сами. А, она в конце концов, неизменно выводит нас к истине. Надо только открыть глаза и смотреть.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Ева Наду
|
Конец века: сны на вырост
2006Сны на вырост |Le pilote militairе de lа Rеsistance
Сны на вырост
Фотографирую. Три жопастые прыщавые панкушки что-то аскают у длинного парня скандинавского типа. Судя по дебильно-благодушному выражению его лица, он и, правда, иностранец. А вот стоит старик со своею старухою. Старуха бранится, выговаривает что-то, а он только смотрит виновато и гладит ее по руке. По всей длине руки – от плеча до пальцев. Такое трогательное садо-мазо. В принципе, если я потороплюсь удачно жениться, то у меня еще есть шансы дожить до «золотой свадьбы». Будет мне чуть за восемьдесят. Мой дед дожил до девяносто двух... А вот и Вика бежит. Убираю фотоаппарат. Смотрю на нее – славное зрелище.
Длинными своими ногами она совершает какие-то нелепые па, пытаясь перепрыгнуть через лужи, которые все равно покрывают асфальт сплошным ровным слоем. Шарф у Вики размотался и один его конец болтается за спиной. Из сумки во все стороны торчат рулоны, папки и почему-то ручка от сковородки - видно прикупила по дороге. Вика щурится, выискивая меня – но бесполезно. Нас разделяет Ленинский проспект, а я не так бесподобен, как она, поэтому различить меня в толпе невозможно. Ей придется подбираться ближе. Вика хороша собой, как картина абстракциониста. То есть она нелепая, невразумительная, непредсказуемая – одно сплошное «не». Но зато совершенно точно понятно, за что ее можно любить.
У Вики звонит мобильный. Мне нравится наблюдать, как она начинает перекапывать всю свою сумку, после чего оказывается, что телефон у нее в кармане. Терпеливо дожидаюсь, пока она ответит. Звоню ей я.
– Я тебя вижу, никуда не ходи, я сейчас подойду.
Она опять вертит головой и улыбается.
– Хорошо! Я стою на месте!
Или все было не так?
Я чуть не опоздал на выпускной, дожидаясь троллейбуса, в котором поедет Вика. Но дождался только Светку Андрееву из параллельного.
– Слав! Чего стоишь, залезай скорее!
Пришлось послушаться. Не мог же я ей объяснить, что жду Вику, чтобы последний раз в своей жизни проехать с ней на задней площадке троллейбуса, выслушивая рассказ о том, что ей приснилось, и надеясь, что на следующей остановке зайдет так много народа, что... Правда, к нам иногда привязывался кто-нибудь еще из нашей школы, и тогда мне приходилось делить с ним сладкие Викины сны. Вот интересно, они ей правда снились или она выдумывала все это?
Мне удалось станцевать с ней один танец, да и это была большая удача, потому что Вика терпеть не могла все эти дурацкие дискотеки, и со своей компанией сидела на четвертом этаже на лестнице и горлопанила песни, в основном из «Кино». Зато, когда мы пошли гулять, она куталась в мой пиджак.
После этого я видел ее только один раз, через несколько лет после школы. Я был со своей женой, а Вика одна, но по ней было видно, что она счастлива, как бывает счастлив человек в двадцать лет, если он не ищет на свою задницу приключений. Вика посмотрела на меня, на жену, на меня, скорчила, наверное, тысячу рожиц и улетучилась. Миронов потом сообщил мне, что встретил Вику, и она рассказывала, как налетела на меня в магазине. «Славик такой солидный! С женой, наверное, был. Жена симпатичная о-очень! Но я не стала здороваться, мало ли...»
Я живо представил, как она это говорит, и совсем уже расстроился. Зачем было искать девушку, похожую на Вику, чтобы на ней жениться и понять, что на Вику она ни капли не похожа, если где-то ходит сама эта Вика и можно же попробовать?... Нет-нет, она никогда не будет воспринимать меня всерьез, ей нравятся совсем другие...
Хотя через некотрое время я передумал.
Когда собирался на встречу одноклассников – 15 лет спустя. И я ведь уже точно знал, что нравлюсь женщинам, и что у Вики было два неудачных брака. Так что мешает? Я теперь совсем другой человек.
Не успел я переступить порог нашего кабинета, как на меня набросилась Вика:
– Ой, Славка! Как же я рада, что ты пришел, пойдем, поговорим.
Она, обхватив меня, как мне показалось, со всех сторон, потащила на лестницу, а я лишился дара речи и остатков сознания. Однако ее слова быстро привели меня в чувство.
– Славик, на тебя одна надежда. Я, ты знаешь, вот всегда верила, что из тебя выйдет отличный врач. Есть в тебе что-то такое... Слав, у меня тетка, мамина сестра родная... Совсем плохо с сердцем что-то. Ты поможешь, Слав? А?
– Конечно, – я немного отстранился и погладил Вику по плечу, – конечно, помогу, Вик. Не волнуйся. Сейчас расслабься, а завтра вечером встретимся и все обсудим.
Мне стало намного легче. По крайней мере, теперь все ясно. В ее глазах я тот же толстоватый нелепый мальчик и, что интересно, рядом с ней я и сам себя таким чувствую. Но есть больная тетка, кардиология, ее номер в моем мобильном и:
– Давай твою сумку, ты голодная? Le pilote militairе de lа Rеsistance
Неприятности расползались по моей, казалось, безоблачной светлой жизни, как чернильное пятно по промокашке. Вчера вечером сдохла машина – практически пинками отгонял до сервиса. А когда с утра я сообщил это Веруне, в ответ на просьбу ее в очередной раз куда-то везти, она сказала все, что обо мне думает, (а думала она преимущественно какие-то гадости), и попросила больше никогда ей не звонить. Да, и еще заявила, что в ларьке она тоже больше работать не будет. Ну, конечно, очень умно – я ж ей дал зарплату за декабрь, аванс за январь, еще и премию новогоднюю, к тому же дисков она набрала на подарки всем друзьям и родственникам… А сегодня было 2е января, и завтра она по идее должна была сменить Веника.
Ладно, со всем этим еще можно справиться – я все равно собирался сегодня маму поздравлять. Всего-то дел по дороге зайти в ларек и попросить Веника поработать, пока я не найду смену. Он не откажется. Он никогда не отказывается. Веруня-то и меняла его один-два раза в неделю. А в отпуске он, по-моему, с самого открытия не был.
Тем временем я уже засовывал ногу в ботинок, а рукой шарил по тумбочке в поисках ключа от машины. Ч-черт! Машина-то сдохла! Это что ж значит? Дубленку надо одевать, шапку зимнюю… Э-эх, неуютно как-то…
Хорошо, что до новогодних праздников успел ларек дисками загрузить под завязку, а там, может, и машину починят. Хотя, честно говоря, новую надо покупать. Куда деньги деваются?! Вообще-то у меня есть нормальная работа, а ларек с музыкой – для души – память о брате. Мы начинали с ним вместе. Он был почти на два года младше меня, но очень шустрый. Я бы без него никогда не решился на такое, а он так все ловко организовал: что-то сами записывали, что-то покупали. Мы по району прославились тем, что принимали заказы на любые записи и могли найти редкую музыку. Конечно, рок в основном. У нашего ларька такие тусовки собирались. Девчонки опять же. Мы с Сашкой – братом моим – по очереди работали, хотя в основном он. Я не любил за прилавком стоять, больше дома записью занимался: техника – вот это мое, а когда стали производственными кассетами торговать, то и совсем «бизнес» забросил. Потом уже и Сашка в институте восстановился, а торговать взял Веника – приятеля своего Серегу Веньяминова.
Конечно, Сашка много тусовался, выпивал иногда, но все так живут. Только Сашка не выжил. История проста: поехал с ребятами загород на турбазу. Выпили, купаться полезли. Сашка и утонул. Это называется: смерть в воде. Так бывает. Так часто бывает – сказал кто-то. Можно подумать, от этого легче. От этого не легче, от этого в сто раз хуже. Если часто, то много мальчишек лежит потом в гробах, а их старшие братья недоуменно смотрят, пытаясь понять, как же так вышло… Сложно сказать, как мы с мамой все это пережили. По-честному, так и не пережили до конца. Я почти сразу квартиру снял – уехал, ей так легче, и мне тоже. А ларек – как память, да и привык уже. Веник там все время работает, а на смену ему какие-то временные люди находятся. Так вот Веруня нашлась. Она просто подработать хотела. Подработала и меня охмурила. Я тогда как раз с женой развелся. Веруня, как вариант временный, конечно, была идеальна, но если серьезно, то…
Я вышел из метро, одну остановку прошел пешком и собирался преодолеть еще пару. Но передо мной услужливо распахнул двери автобус, морозец был нешуточный и я, скользя, но все же упорно не вынимая замерзших рук из карманов, почтил его своим визитом. Покормив с руки электронного кондуктора купленным у водителя билетом, я прошел в конец салона и принялся отогревать окошко для просмотра родных пейзажей. И только мне показалось, что жизнь оттаивает так же, как прочное икарусово стекло, ужас ледяным жаром или огненным холодом пробежал по всем моими ручкам-ножкам и разорвался в одном из четырех сердечных отделов. Источником этого стал треп двух парней, один из которых авторитетно заявлял другому, что травку всегда можно купить в музыкальном ларьке у Веника.
* * *
Тебе пятнадцать и мне примерно столько же. Мы лежим на крыше и смотрим в небо. Ты думаешь, что вырастешь и выйдешь замуж за летчика, я – что вырасту и стану пилотом. Вот иду я по улице в форме летчика французского Сопротивления, а навстречу мне девчонка, как ты или твоя сестричка тоже, кстати, блондинка, платье короткое, коленки такие… И говорит мне: «Здравствуйте! Я видела ваше фото в газете, вы – мой герой, угостите меня мороженым!»
Тебе пятнадцать и ты, как бы тебе объяснить, вся как будто неживая. Я понимаю, почему это так, ведь я знаю все книжки, которые ты прочитала и все фильмы, которые видела, как будто откусил половинку от каждого яблока, которое ты попробовала. Ты похожа на манекен, твое главное качество – безразличие, твоя главная задача – не подпускать близко. Ты живешь в Антарктиде, окруженная врагами, поэтому и хочешь выйти замуж за нашего летчика. Он посадит тебя в свой самолет с красной звездой на боку, и вы улетите к своим, через все границы, отстреливаясь от врагов и пингвинов.
Ты задремала, положив голову на Сартра, и когда Сашка снизу орет: «Спускайтесь, пошли к нам, я взял в прокате…», я перевешиваюсь вниз и показываю ему «Тсссссссс! Она спит!»
– Ааа, – понимающе орет Сашка шепотом, – я взял в прокате кино! Пойдем смотреть?
Ты просыпаешься и тут же запускаешь в Сашку косточкой от вишни, а он делает вид, что поймал ее зубами. Понимаю, сердишься, что он тебя разбудил, ты ведь все время хочешь спать – ночные дежурства в больницах. Ты хочешь стать доктором.
Мы идем по улице, Сашка что-то напевает, а я курю так красиво – я же летчик, ты просто зеваешь и кутаешься в куртку, мне бы хотелось, чтобы это была моя куртка – летчицкая. Но я и понятия не имел, что ты хочешь выйти замуж за летчика, я точно знал, что тебя укачивает в самолетах.
* * *
Такой красоты я в жизни своей не видел. Я хотел было приподняться и… такой боли я в жизни своей не испытывал. Стиснув зубы, рухнул головой на подушку и услышал чуть запоздавшее предупреждение:
– Не шевелитесь, пожалуйста…
Ангельский голос. Я выдавил из себя улыбку. Чудеса мужества. И вдруг я вспомнил. И не просто все, а абсолютно все. Мгновенная ясность картины и неотвратимая срочность – только бы не поздно. Главное, чтобы не было поздно!
– Это очень важно! Мне надо срочно позвонить! – сказал я строго и решительно. – Возможно, в кармане моей дубленки был телефон?
– Да, был. Вот он – на тумбочке, – ангельские ручки подали мне мобильник.
На мое счастье мама подошла сразу.
– Мама! ты где? – и, не дожидаясь ответа. – Мама! Не ходи, пожалуйста, в ларек!
– Не волнуйся, только не волнуйся, пожалуйста, ларек сгорел, я сейчас дома, мне сказали, чтобы я приехала вечером, когда ты отойдешь от наркоза. Только не волнуйся, я уже еду.
И мама тут же отключилась – не могу отучить ее от привычки скороговоркой разговаривать по мобильному. Ладно, перезванивать не буду, пусть едет спокойно.
Ангел снова образовался в дверях:
– К вам из милиции, можете поговорить?
Я закатил глаза и застонал.
– Что с вами? – Ангел подлетел ко мне, не касаясь ногами пола.
– Я не могу сейчас с ними разговаривать, мне надо сперва кое-что выяснить, пожалуйста, Ангелочек, скажите им, что я в бреду и без сознания… И прилетайте ко мне еще.
Округленные глазки.
– Девушка, вы прекрасны! Ответьте, я точно не в раю?…
– Хорошо, я им скажу, что вы без сознания.
– Спасибо, мой Ангел.
Как только дверь в палату закрылась, я снова вцепился в мобильник.
* * *
Мы с Сашкой влюбились в тебя оба. И даже мои попытки объяснить Сашке, что девушка, которая старше его на полтора года для него вообще уже просто пенсионерка, не помогли. Он боготворил тебя, чем сильно мешал мне за тобой ухаживать. Поэтому ты в восемнадцать лет вышла замуж за какого-то толстого папика. Я, если честно, жутко обиделся, а Сашка тот вообще… Но ты уехала с ним куда-то, наверное, к своим. А мы, получается, и были твои враги и пингвины. Скоро мы перестали ждать тебя обратно и доставать твою маму вопросами. В конце концов, какое наше пингвинье дело?
* * *
– Ну, что случилось, что за дела вообще? – в палату ворвался Вовчик. Он работает в милиции, с ним мне для начала и надо было посоветоваться.
– Вов, тут такое дело… – я подробно изложил ему историю, как узнал про Веника и его чудесную подработку, как уволил его и через час был избит до полусмерти. И что, наверное, я бы не выжил в этой истории, если бы Веруне не захотелось еще немного поскандалить, и она не явилась бы на место происшествия со своим новым бойфрендом. И, конечно, я не скрыл от него, что через пару часов после того, как меня увезли, а мама с Веруней закрыли ларек, его подожгли, и он сгорел полностью. До горстки пепла. Но, несмотря на все эти развлекательные новогодние события, мне бы не хотелось, чтобы этого дурака Веника закатали в тюрьму по полной.
– Не ссы, – сказал Вовчик своим веселым громовым басом. – Про Веника твоего уже всем все давно известно, он и травку продавал, и в отделение постукивал. Там у них свои дела – без тебя разберутся. Дашь показания, и все в порядке, ты тут, можно сказать, вообще мимо проходил. Другое дело, что Сашкин ларек жалко – это действительно так.
– Ничего, когда-то это должно было кончиться, прошлое не может быть вечным…
Ангел заглянула в палату, намекая, что Вовчику пора удалиться.
– Х-эх! какие тут у тебя фотомодели! – Вовчик подмигнул.
– Перестань, она мне в дочери годится…
* * *
Ты пришла в тот день, когда я собирался выписываться. Когда сидел в холле и ждал такси. Кто бы мог подумать, что Ангелочек – твоя дочь и все байки, которыми я развлекал ее во время ночных дежурств, она расскажет тебе. И ты поймешь, что я – это я, и захочешь увидеться. И я узнаю, что твой поспешный брак – попытка скрыть беременность, и что у тебя родилась дочка, похожая на тебя и немного на Сашку. А в нашей компании третий лишний был я. Потом ты испаришься, чтобы не встречаться с моей мамой, которая всю дорогу будет рассказывать мне о том, как будет выглядеть наш новый маленький музыкальный магазинчик.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Софья Морозова: Конец века: сны на вырост. Сборник рассказов.
«Прошлое не может быть вечным».
Пятью короткими словами объединены два этих рассказа.
31.10.06 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|