Егор Истомин: Варианты.
Сборник философских рассказов. В каждом из них самое главное - поиск. Смысла, свободы, варианта поведения в той или иной ситуации.
Могу предположить, что именно поэтому автор назвал свой сборник "Варианты". Особенно ясно это видно на примере второго рассказа:
"Таким образом, имеется доказательство того, что существует бесконечное число вариантов произошедших в настоящем и прошлом событий. Коэффициента вариативности не существует, поскольку не существует функций, тождеств или зависимостей, определяющих все результаты выбора даже одного индивидуума. Просчитать варианты в будущем также невозможно, что следует из вышеизложенного. Теория о возможности существования нескольких вариантов результата одновременно в одном континууме пространства-времени подтверждения не нашла".
Автор одарен, он интересно мыслит. Мои замечания будут не по стилю, а по форме. На мой взгляд, именно в произведениях такого типа, где главное - мысль, нужно стремиться максимально четко донести ее до читателя. И здесь важны не только слова, важно чувство формы. Построение рассказа. Начало, кульминация, развязка, кода... Если есть цитаты, как во втором рассказе, где герой читает книгу, то где их вставлять и какие куски текста выбирать? Стремление к ясности - вот что должно отличать такую прозу в идеале. Здесь это не всегда есть, рассказ приходится перечитывать по несколько раз, чтобы вникнуть, и то - нет уверенности, что ты правильно понял. Может, так и задумано?..
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Наталия Май
|
Варианты
2006Ангелы |Варианты |Свой выбор
Ангелы
Серое, сыплющее мелкой моросью осеннее небо казалось таким низким, что было удивительно – почему за него не задевают пролетающие птицы. Все они были чёрными. Ветер, бросавший в лицо дождь, приносил с собой и дым с тлеющих руин. Так странно – слой холодной воды на лице, и одновременно едкая гарь, за которой чувствовалось жаркое дыхание ещё не погасшего до конца огня.
Яснов медленным движением стёр с лица тёмную влагу – пот, капли дождя и сажу. Пошевелил онемевшей ногой, и в неё будто вонзили десяток иголок. Встать бы, пройтись, разминая затёкшие члены, разогнать кровь... Нельзя. Он ещё раз глянул в оптику. Даже в мыслях не находилось сил назвать это улицей. Огромное поле, покрытое сплошной чудовищной коркой завалов из обломков стен, каменного крошева, деревянной трухи, кое-где пробитых останками домов, больше похожих теперь на скалы, или полосами стелющегося дыма. Как там сказал лейтенант? «Точность прицельного бомбометания в этом квадрате составила свыше 90%...» Страшная эта картина – город после налёта, и не каждый сможет её вынести... Там, на поле, где он самое большее час назад снял двоих – тихо. Не видно серых фигур, обшаривающих завалы, не долетает лай собак и обрывки команд, отдаваемых на чужом языке. Ушли? Нет. Кроме как здесь, теперь даже пешком нигде не пройдёшь. Да и, в общем-то, ясно уже, в чём дело. Просто нужно подождать. Ещё немного... Что-то режет глаза. Это дым, и он тоже чёрный. Сержант штрафного батальона, снайпер Михаил Яснов устало прикрыл глаза. Воспоминания пришли сами.
…Меткой стрельбе его научил покойный дед – ещё до войны, когда он часто ходил с ним на охоту. В той маленькой таёжной деревеньке, далёкой от всех городов, это был серьёзный промысел – и еда, и достаток. А чтобы не портить шкуру, нужна была особая сноровка. Попадать в беличий глаз со ста шагов научился, конечно, не сразу – остались позади сначала детские слёзы, а потом и шишки и синяки: дед был скор на расправу, и с подросшим внуком не церемонился. В армию пошёл охотно. И никак не думал, что достанется ему служить целых три года на страшной войне, где каждый год шёл, как два… Снайпером тоже стал не сразу: их набирали только после специальной школы. Впрочем, всё-таки заметили его удивительную меткость, когда он с одной обоймы положил пятерых – по патрону на человека. От предложения идти в снайперы не отказался – это ведь та же охота. Чем лучше спрячешься, тем вернее твой выстрел будет. Правда, убивать приходилось не зверей, а людей, и могло бы показаться, что не дело так вот из-под тишка воевать. Но насмотревшись, что творили в захваченных сёлах и городах с пленными немецкие солдаты, больше не думал об этом, ведь даже звери на такие вещи не были способны. А штрафбат... Это уже потом. И странно как-то получилось, вроде бы не за что. Хотя, наверное, трибуналу-то виднее. Вышла тогда история – вражеская пехота под прикрытием двух танков прорвалась с тыла. Ему одному пришлось прикрывать целый взвод. Вышли трое – он, и ещё двое в госпиталь. Одного потом вот так вот засудили, и в штрафники списали. И ему тоже с особистом из СМЕРШа потолковать пришлось. А статья уже тогда вышла – более суток на занятой врагом территории. И всё. Сначала показалось, миновало страшное – не расстреляли, дали возможность «искупить свою вину перед Родиной в бою». А потом не раз задумывался, что лучше – умереть сразу, или перед этим ещё и насмотреться на смерть других. В штрафных батальонах она была всегда и везде. Как вот сейчас, когда полёг чуть не весь батальон. Главное сделано – наступление противника на данном участке остановлено, прорыв линии фронта не допущен. Какой кровью за это заплачено, не интересно знать никому… Яснов немного сдвинулся, находя более удобное положение. Возвращаться сейчас нельзя, и даже не потому, что основные силы уже на подходе. Надо ждать…
Капитан Андре Ланге внимательно осматривал поле. Даже его взгляд – взгляд опытного снайпера – не мог сразу определить места. Просто даже таких мест, которые подошли бы ему, он насчитал несколько. Прочие, вроде расселин в завалах, или закоулков в разрушенных домах, он просто не воспринимал. Именно так: фиксировал, но не воспринимал… Лёгкий шорох, донёсшийся откуда-то со стороны, вырывал его из этого состояния, и внешний мир обрушился на него как-то целиком и сразу. Возникли тяжесть в правой руке от оттягивающего её бинокля и резь от ременной петли на запястье, серая сырость, обильно пропитавшая одежду и осевшая каплями на лице, привычное ощущение винтовки за спиной; где-то слева, видимый краем глаза, появился сопровождавший его старшина. Вернулась и ноющая боль в левом плече, жжением отдававшаяся в давнем шраме. Будь проклята эта осень, несущая с собой дожди, и эта земля, которая ему не нужна, и эти люди, которых он убивает, и чьи приказы он выполняет. Он тоже, наверное, заслужил проклятье. Вот только все те, кто могли бы его проклясть, уже давно мертвы, убиты им. И снова Ланге поймал себя на том, что эти мысли не вызвали в нём никаких эмоций. Он сам словно бы стал механизмом, будто уподобился винтовке, висящей у него за спиной, и послушно исполняющей приказы пальца, спускающего курок…
– Фельдфебель.
– Да, герр гауптман!
– Возьмите… - капитан протянул вытянувшемуся в ожидании приказаний солдату ненужный с самого начала бинокль. – Вы знаете, какие именно войска противника были здесь?
– Мне не известны ни номер подразделения, ни имя командира... Но я слышал, что наши офицеры в разговоре между собой упоминали какое-то странное название – «Молчаливая смерть»…
– «Молчаливая смерть»?
– Именно так, герр гауптман.
– Ясно. Можете возвращаться. Передайте, что мне потребуется два часа времени. Это всё.
Он резко развернулся, не обращая больше внимания на вытянувшегося старшину, и быстро зашагал в направлении, которое было известно только ему одному. Фельдфебель ещё некоторое время стоял, глядя ему вслед, и вдруг вздрогнул от внезапно пришедшей мысли. «Просто показалось. Игра теней... И ещё ветер» – сказал он, но не смог поверить самому себе. Ветер дул уходившему снайперу в лицо, раздувал плащ, и от этого казалось, будто раскрывает свои чёрные крылья истинный Ангел Смерти.
...Яснов устал ждать. Просто устал от этого томительного желания, чтобы время пошло быстрее, и тот узкий просвет в облаках скорее нашёл солнце, и осветил бы заполненные мглой останки улицы. Вдруг откуда-то пришло до жути странное ощущение, что всё это уже когда-то было: и ожидание, и боль в затёкшей спине, и холод металла под закоченевшими пальцами, и длинные полосы дождя на лице. Это чувство не проходило, хоть и убеждал он себя, что совершенно точно ничего похожего с ним раньше не происходило. Он вновь поднял винтовку, и посмотрел через прицел. И именно в этот момент солнце бросило надломленные лучи на улицу. Капли дождя заблестели, и то, что ещё недавно наводило ужас, вдруг стало переливаться всеми цветами, осветилось. Лишь несколько мгновений у него ушло, чтобы насмотреться на эту нереальную, сумасшедшую красоту. А потом появился где-то там, за всем этим сиянием, яркий и ни на что больше не похожий блик, и он, немного сместившись, поймал его в перекрестье прицела…
...Ланге подправил прицел и отложил винтовку. Никакой экзотики, самый обычный маузер. Старый друг – лучше новых двух, а если он ещё и проверен, то ему просто нет цены. Коснулся цепочки с небольшими записными книжками, пристёгнутой к поясу, и пересчитал их на ощупь. Это уже стало ритуалом. Каждая книжка – а их всего три – заполнена крестиками. Несколько сотен в каждой, маленьких чёрных, больших красных, немного – обведённых кружком. Ещё одна – рядом, раскрытая, с заложенным между страниц карандашом. Это – кресты на надгробьях. Даже если некому было похоронить, и поставить на могиле крест, он делал это. То немногое, что он мог сделать для тех, кого он убил. Сейчас было ощущение, испытанное им за всё время войны лишь несколько раз. Ощущение, что рядом его враг. Тот, кто может убить его. Тем лучше. Если не чувства, то хотя бы это ощущение, пусть и на короткое время. «Молчаливая смерть»... Пусть он знал, что их солдатами так были прозваны силы, сформированные из штрафников, ему было понятно и другое – из ниоткуда подобные прозвища не берутся. Он принял удобное положение, взял винтовку, и через оптику посмотрел на разрушенную улицу. В наступивших сумерках не было никакой возможности прицелиться. Но на небе, с которого шёл ненавистный дождь, он увидел разрыв в облаках. Очень короткий, но большего и не нужно. Разрыв, который решит всё в тот момент, когда в нём появится на некоторое время солнце. Когда он прижался щекой к прикладу, и вновь заглянул в прицел, мир перестал существовать, замкнувшись в круг оптической линзы с тридцатикратным увеличением. Было только чёрное перекрестье, пропускающее через себя зрительные образы. А на поле зажглись мириады крошечных солнц, и каждое слепило и резало глаза капитану Ланге, каждое было его маленьким врагом. На радугу, висящую в воздухе в струях дождя, он обратил внимание лишь потому, что она мешала ему найти цель. А когда он увидел, как один из множества бликов сдвинулся в его сторону, и жгучим светом уколол его, он перевёл дыхание, быстро прицелился, и, поймав момент между двумя ударами сердца, спустил курок.
...Резкий, хлёсткий как удар кнута, звук выстрела ударил, и словно бы усилил отдачу. Привычный толчок приклада в плечо отозвался во всём теле, возле сердца кольнуло. Он не придал этому значения, лишь почувствовал, что всё было иначе, чем обычно. Вспомнил: не было звона горячей гильзы о камень, ведь он не передёрнул затвор винтовки, как делал это всегда. Когда встал, понял – всё. По гимнастёрке быстро расплывалось тёмно-вишнёвое пятно. Яснов даже не стал брать бесполезную теперь винтовку. Идти было с каждым шагом труднее, ноги стали ватными, а голова наоборот, налилась свинцовой тяжестью. Когда он упал, то удивился, как это ему удалось пройти с пулей в груди так далеко. Теперь было больно. Единственное, чему он мог порадоваться – это тому, что лежал он на спине, лицом вверх, и поэтому мог видеть ангела. Только два размытых, словно бы из облаков и воздуха крыла, и лицо, очень красивое, суровое, и почему-то печальное: на нём были две полоски слёз.
Капитан Андре Ланге, обладатель трёх железных крестов, кавалер ордена Дубового Листа, Ангел Смерти, взял в руки книжечку и карандаш. Когда он аккуратно вычерчивал горизонтальную перекладину у нового крестика, правая рука вдруг перестала слушаться его. Левой он стёр испарину со лба, и понял, что это на самом деле его кровь. Боли просто не было. И тогда последним усилием он, взяв карандаш в левую руку, обвёл этот крест толстой чертой.
– Слышь, братан, ты только терпи! Не смей мне умирать, слышишь? Как же это так, наши подойдут сейчас, а тут ты умираешь, – говорил санитар, прижимая моток бинта к ране на груди незнакомого бойца, которого он нашёл лежащим на земле, на линии продвижения войск. Тот ничего не говорил, только смотрел вверх, на небо, и словно чему-то легко, почти незаметно улыбался. А с его губ по щеке стекала тонкая струйка крови. Варианты
…Он знал, что погоня, следовавшая за ним уже много дней, могла появиться в любой момент, и всё же позволил себе насладиться этой минутой. Последней минутой покоя, а возможно и просто последней для него. Да и зачем делать что-либо? Те, кто сейчас придут, никогда не нападают без предупреждения. Поэтому Лао Жень по прозвищу Чёрный Блик, который был известен во всех Воюющих Царствах как величайший мечник, и преследовался посланниками Дворца как опасный преступник, сидел и, не торопясь, наслаждался красным вином – самым дорогим, что нашлось в этом постоялом дворе. На его приход почти никто не обратил внимания, но и этого хватило: цена даже за вести о нём назначена немалая. Он медленно допил вино и бросил на стол золотой. Закрыл глаза и некоторое время сидел так, пока не почувствовал рядом чьё-то присутствие. Выждал ещё миг, и лишь затем посмотрел на трактирщика, который стоял рядом и держал в дрожащих руках монету. Он пытался что-то сказать, но язык от страха не слушался его. «Ты можешь не беспокоиться, – произнёс Лао. – В твоём доме ничего не случиться. Всё будет на дворе. В ином случае – того, что я тебе дал, хватит на покрытие любых убытков. Иди». Трактирщик кивнул, и медленно удалился, постоянно озираясь. С улицы раздался окрик. Что там кричали, он не слушал. Чёрный Блик медленно встал, поправил перевязь с мечом. Вновь закрыл глаза и задержал дыхание, словно к чему-то прислушиваясь. Затем резко развернулся и быстро направился к выходу, всё так же – закрыв глаза. Когда он открыл дверь, он услышал последние слова: «– …суд справедливый, как над Лао Женем, великим мастером меча, с учётом военных заслуг перед Дворцом». Он поморщился: не любил, когда его именовали мастером меча. Ведь он им не был, да и не собирался становиться. Сбросил накидку движением плеча, открыл глаза и двинулся навстречу тем семерым, что стояли полукругом во дворе…
Лёха с трудом оторвал глаза от книги и медленно осмотрелся. Чтение как всегда затянуло его без остатка, поэтому и возвращаться к реальности было трудно. Но тот самый, казалось бы, обычный пейзаж, что он увидел, странным образом помог ему. Лёха сидел на остановке и ждал. Полтора часа назад он, чтобы хоть как-то занять оставшееся время, достал эту книгу. Она была подарена ему кем-то из друзей, но так давно, что он уже забыл, кто это был. С того времени он и носил её с собой в сумке, постоянно забывая переложить на полку. Но сейчас он мог только порадоваться, ведь если бы не его забывчивость, книга так и осталась бы непрочитанной. Посмотрел на часы – оставалось ещё около получаса. Как раз можно дочитать тот рассказ, от которого Лёха только что с трудом оторвался. Он назывался…
…Существует бесконечно возможный массив результатов выбора каждого индивидуума, не определяющийся никакими функциями, не подверженный зависимостям, выражающийся многомерным континуумом пространства-времени, применительно к размерностям пространства с первой по третью включительно, с неоднократными вероятностями эффекта перехлёста. Предсказать или вычислить возможные результаты невозможно, однако для решения типовых функций возможно внесение контролируемых изменений в предшествующие уже существующим результатам события. Рассмотрим простейшую функцию …
Серое небо. Нет. Это просто всё серое вокруг. А сверху, где никогда не было неба – тьма. Нет никаких желаний. Не хочется ничего. Нет. Хочется перестать быть. Хотя бы на некоторое время. Но так не бывает – перестать существовать можно только совсем. Ещё не время. Этот мир всегда затянут пеплом. В нём нет никаких цветов, кроме одного. Всегда серый. Может, когда-то он был цветным. Сейчас существовал лишь один способ расцветить вечные сумерки. Красный…
Кондуктору сегодня досталось немного работы. Пассажиров было столько, что все места оказались заняты. Стоял лишь один человек – какой-то парень. Поскольку делать было нечего, а ехать предстояло ещё целый час, он начал осматривать окружавших его людей. Отчего-то его взгляд задержался на этом пареньке. Он был одет в красную футболку и чёрные джинсы, на плече – рюкзак; лицо – самое обычное, только очень бледное, покрытое испариной. Глянул – и перевёл взгляд. Ехали практически без остановок…
«Ты вышел. Означает ли это, что ты решил сдаться на милость правосудия Дворца и Императора?» - прозвучал вопрос Йеши Като, главы отряда посланников Дворца. Ни один мускул не дрогнул на лице преступника, и тогда по знаку Като один из карателей неразличимым движением сорвался с места. Несколько размытых движений - и он оказался около Чёрного Блика, тихо прошелестел меч, выхваченный из ножен. Тонкий звон рассекающего воздух лезвия перешёл в металлический лязг, клинок карателя со страшной силой отбросило назад и едва не выбило из руки. По двору разнеслись звуки боя. Като смотрел и едва сдерживал удивление. Чёрный Блик парировал удары карателя, те, что практически невозможно было блокировать, и из таких позиций, из которых, как он считал раньше, этого нельзя было сделать в принципе. Мечи разбрасывали солнечные блики. Но вот в ходе поединка что-то изменилось. Мгновение спустя Като понял – что. Лао Жень перешёл от защиты к нападению. И понял он ещё одну вещь: сражавшийся с ним сейчас боец личной гвардии Императора умрёт. Чёрный Блик быстрым прямым ударом отбил меч противника, двумя шагами и оборотом зашёл сбоку и коротким выпадом вонзил клинок, пронзив сердце и лёгкое. Рывок, обратный оборот, шаг. Тело уже мёртвого врага падает на землю. Следующие двое, уже без всяких сигналов от предводителя нападают. Один бьёт с размаха сверху широким ударом, второй – прямым выпадом спереди. Сейчас он не позволил себе защититься – просто ушёл в три шага из-под клинков. Оттолкнул быстрым боковым ударом первого, отбросил из разворота клинок другого и рубанул из второго оборота. Лезвие клинка рассекло шею и грудь наискосок, веером брызнула кровь. Но на пути рубиновых капель Лао Женя уже не было. Парировал выпад второго бойца, ответил быстрым ударом снизу. Рубанул из замаха быстрым ударом, добавив энергии разворотом в бёдрах, длинно и страшно. Снова брызнул кровавый фонтан, и вновь ни одной капли не упало на одежду преступника. Следующие трое бросились ещё быстрее, серыми тенями – и напали с трёх сторон. В третий раз двор огласили металлические всхлипы и звон сталкивающихся клинков. Блеск лезвий слепит глаза. Свист рассекающих воздух мечей, крик, блеск меча Лао становится красным. Снова звон. Крики, высверк клинков, кровь, смерть. К ногам Като упало тело одного из бойцов, испачкав его алыми брызгами. Стало очень тихо. А потом Чёрный Блик заговорил, впервые за всё время схватки: «Этот бой уже проигран тобой, хоть ты даже не вынимал своего клинка из ножен, - он говорил, не глядя на Йеши, всё также устало прикрыв глаза. – Ты не успеешь».
Сказав так, он повернулся и медленно пошёл к воротам двора. А Като с ужасом понял, что он действительно ничего не успеет сделать. Чёрный Блик убьёт его, едва тот начнёт вытаскивать клинок. Перед глазами появился свиток законов Дворца: «Невыполнение приказа Императора, невольное или умышленное…» Но он продолжал думать, лихорадочно выискивая решение. И когда преступнику осталось сделать один шаг, он увидел. Единственный вариант. Всё своё мастерство, всю ловкость и меткость Йеши Като вложил в этот прыжок. Уже на излёте, краем глаза отметив, что Чёрный Блик сделал молниеносный оборот и начал вынимать клинок, он перехватил ножны своего меча и наклонил рукоятью к земле. Лезвие катаны выдвинулось не больше, чем на 3 дюйма, и этой короткой полосой стали он рубанул Чёрного Блика по шее. Лао Жень так и не успел вынуть меч. Като в быстром развороте перехватил рукоять клинка под левую руку и продолжающим движением резанул преступника по шее. Прошла вечность длиною в 10 секунд, прежде чем тело мастера меча упало. Но он был ещё жив, и услышал, что ему сказал Като. « - Ты не увидел этот вариант, - сказал Йеши Като, - Это седьмая смерть. Она твоя ».
Лёха глянул на часы и, убрав книгу в сумку, пошёл через дорогу. Этот рассказ был очень интересным. Особенно сейчас, когда он понял, зачем в начале были все эти описания: про то, что Йеши Като изгнанник на родине, и клинок катана у него не настоящий, потому что лезвие не фиксировалось в ножнах. Но именно благодаря этому он и сумел победить Чёрного Блика. Ясным стало и название рассказа – «Седьмая смерть». Но один вопрос всё же его мучил. Почему Лао Жень не убил Като? У него была такая возможность... Почему? Из задумчивости его вырвал резкий сигнал автомобильного гудка. Он обернулся и оцепенел от ужаса: мимо него, едва не задев, пронёсся автобус. Лёха успел заметить искаженное напряжением лицо водителя. А потом был удар.
Водитель междугороднего автобуса не успел его объехать, и, спасая ему жизнь, съехал в кювет и врезался в остановку. При этом пострадал лишь один пассажир. Это был парень в красной футболке. Его отбросило силой инерции, и он ударился головой о стекло. Пробит череп, травма несовместимая с жизнью. Документов при погибшем не обнаружено. Лёха с силой зажал ладонями уши, чтобы не слышать того, что сейчас докладывал милиционер по рации. Он не мог поверить в то, что произошло. В то, как это произошло. Он не хотел верить, что из-за него погиб человек. Если бы он не задумался. Если бы он не читал этого рассказа. Если бы ничего этого не происходило. Если бы всё было по-другому…
Уже на излёте, успев ещё заметить, что Чёрный Блик сделал молниеносный оборот и начал вынимать клинок, он извлёк, наконец, катану из ножен. Но ударить не успел. Боли он почти не почувствовал, а удара просто не ощутил. Поэтому удивился. Этот незаметный удар, нанесенный мечом Лао, закрутил его в воздухе и силой бросил на стену. Умирая, Йеши Като подумал: «Нас было семеро? Это седьмая смерть. Она... моя».
…Кровь. Её цвет единственный. Пепельно-красный. Только этот контраст, другого не дано и не будет. Каждый раз это так знакомо… и так по-новому. Только ради этого стоит быть. Пока.
…вытер забрызганное кровью лицо и сложил опасную бритву. Она была очень красивой. А рукоять была покрыта эмалью красного цвета.
Рука девушки, вцепившаяся в плечо Лёхи, ослабела. Он уже долго не слышал её дыхания. Три минуты. Вечность. Лена лежала рядом c ним, прижавшись к нему, ища защиты. А он уже не смог защитить её. Пытался и не смог. Лёха лежал и чувствовал, как жизнь покидает его. Кровь... Много. Она текла по земле рубиновыми дорожками и смешивалась с кровью девушки. Было очень больно. Тот, кто сделал это, уже ушёл. А он его видел. Этот парень в красной футболке вышел из автобуса, который подъехал к остановке. Он только глянул на него, и пошёл через дорогу, в летнее кафе, где ждала Ленка. Но тогда он не знал. Не мог знать.
…Таким образом, имеется доказательство того, что существует бесконечное число вариантов произошедших в настоящем и прошлом событий. Коэффициента вариативности не существует, поскольку не существует функций, тождеств или зависимостей, определяющих все результаты выбора даже одного индивидуума. Просчитать варианты в будущем также невозможно, что следует из вышеизложенного. Теория о возможности существования нескольких вариантов результата одновременно в одном континууме пространства-времени подтверждения не нашла. Свой выбор
Он любил ездить в метро. Просто так, кататься, никуда конкретно не направляясь. Слушать плеер, глядя на вспышки огней встречных поездов во тьме. Слышать сквозь музыку металлический визг колёс, невнятные объявления станций. Наверное, это было единственное, что он мог бы назвать своим увлечением.
Вот и сейчас, он ехал и смотрел в окно, прижавшись лбом к холодному стеклу. Как всегда. В наушниках наигрывала музыка, удивительно подходившая к его настроению.
I’m a rabbit in your headlights,
Scared of the spotlight,
You don’t come to visit,
I’m stuck on this bad…
Он оторвал взгляд от окна и посмотрел на место напротив. Там сидела девушка. Одна. И улыбалась каким-то своим мыслям. Для себя. Наверное, и он когда-то так же вот улыбался самому себе. А сейчас мыслей не было.
---------------------------------------------------------------------------------------------------Свобода. Это понятие относительно для всех. Даже когда достигаешь полной, казалось бы, свободы, она всё равно будет ограничена. Твои сомнения. Ответственность – перед самим собой. Смысл твоих действий. Твои мысли.
---------------------------------------------------------------------------------------------------
Нет. Мысли и сомнения были. Но до того как он вошел в поезд. А сейчас не было ничего. Свобода.
Первая ступень: свобода от мыслей.
Он встал и направился к дверям. Он не слышал объявленного названия станции – была музыка. Он просто знал, что выйти нужно сейчас. В переходе как всегда было очень много людей. Равнодушные, усталые, весёлые, заинтересованные, неприязненные. Лица людей всегда заставляли его что-нибудь вспоминать. Вот приветливо улыбнулся парень. Знакомый? Кошка, непонятно как очутившаяся в переходе. У него была кошка? Сейчас не было ничего. Не было воспоминаний.
---------------------------------------------------------------------------------------------------
Свободу в первую очередь ограничит твоя память. Воспоминания помешают тебе сделать выбор. Ты будешь поступать в соответствии с твоими привычками, привязанностями, обязательствами. Твои воспоминания – враг твоей свободы.
---------------------------------------------------------------------------------------------------
Воспоминания – любые – есть у каждого человека. Но сейчас их нет. Они не были ему нужны.
Вторая ступень: свобода от воспоминаний.
Он поднимался по лестнице подземного перехода. Вокруг него скользила безликая толпа. Но она не была равнодушна. Один человек бьёт другого. Почему? Собираются заинтересованные люди, кто-то вступается. Эмоции. Две симпатичные девушки идут рядом, бросают заинтересованные взгляды. Желания.
---------------------------------------------------------------------------------------------------
Сильнее всего тебя ограничивают собственные эмоции. Они могут заставить отказаться от выбора. Чувства сковывают нас желаниями, сомнениями, страхом. Выбор, сделанный под влиянием эмоций никогда не будет правильным.
---------------------------------------------------------------------------------------------------
Чувства. То, что лишает людей свободы. Дар и проклятье, сила и слабость. Он сделал свой выбор когда-то давно. У него не было чувств.
Третья ступень: свобода от чувств.
Серое низкое небо, сочащееся мелким дождём. Встречный ветер бросает морось в лицо. Холодно. Быстро промокает куртка. Вокруг двигаются люди, прикрываясь от дождя зонтами. Серые тени. Кто-то толкнул его – наверное, спешил. Резко тормознула машина, обрызгав грязной водой до колен. Медленно двигаются мимо стены домов, разрывающие сумерки светом квадраты окон. Плеер играет, но звук из наушников почти не воспринимается. Ему не хотелось ничего этого видеть и чувствовать. Проснувшись сегодня, он испытал ко всему отвращение. Не хотелось ничего делать, даже дышать. Было единственное желание – выйти на улицу, стоять и смотреть на небо, чувствовать, как мелкий осенний дождь ложится на лицо. Стоять так, пока не замёрзнешь.
---------------------------------------------------------------------------------------------------
Нельзя уходить от реальности. Но когда ты хочешь свободы – она против тебя. И тебе приходится делать это. Она ограничивает тебя своими свойствами, законами, своей сутью. Чтобы достичь свободы, ты должен покинуть её. Освободиться от неё.
---------------------------------------------------------------------------------------------------
Не было ничего. Тусклые цвета, которые он не видел. Тени людей, которых он не замечал. Звуки, которых он не слышал. Серый дождь на лице, которого он не чувствовал.
Четвёртая ступень: свобода от реальности.
Он видел дом, в который сейчас войдёт. Ему не нужно было этого делать. Просто это был его выбор. Свобода. Подъезд. Кодовый замок – он не знал кода, но сейчас это было неважно. Он открыл дверь. Шаг внутрь. Один шаг. Там ждут. Их четверо. Первый резко выбросил руку вперёд, целясь в горло. Нож. Он остановил движение кулака и мягко направил его по-другому. Краем глаза заметил расширившиеся от ужаса глаза нападавшего – лезвие зажатого у него в руке ножа непонятным образом изменило направление удара: парень с размаха ударил себя ножом в живот и, не издав ни звука, осел на пол. Оставшиеся трое переглянулись – теперь они точно знали, кто вошёл в подъезд. Двое размытыми тенями метнулись в стороны – рывок, и они уже крепко держат его руки, одновременно пытаясь их заломить. Третий шагнул спереди: в руках у него была тонкая металлическая палка. Удар ножом был проверкой, теперь они знали кто он, и не собирались его убивать. А он пришёл сюда именно для этого. Резкий полуоборот всем телом – державший левую руку врезался в стену спиной и сполз, оставляя затылком кровавую полосу. Тот, что справа сшиб с ног третьего, сам удержал равновесие, но тут же согнулся от боли: кисть его руки была перехвачена, и сжата сильно, до хруста. Ошибка. Вторую руку державшего его он не видел. Взблеск и быстрый удар. Освободившейся рукой он поймал нож. Лезвие прошло сквозь раскрытую ладонь, почти не встретив сопротивления. Боль? Он знал, что когда-то она была. Оглушающая боль в разбитом носу – первая драка. Острая боль в сломанной ноге – падение с велосипеда. Холодная, пополам с онемением – сотрясение мозга. Всё это было когда-то. Сейчас не было ничего.
---------------------------------------------------------------------------------------------------
Страх перед ней заставит тебя сделать что угодно. Она заставит тебя отказаться от чего угодно. Она может прийти когда угодно. Она помешает тебе сделать правильный шаг, ограничит твой выбор. Заберёт твою свободу.
---------------------------------------------------------------------------------------------------
Боли не было. Он зажал лезвие ножа в кулаке, вырвал его из руки нападавшего. И ударил его ребром раненой ладони по лицу.
Пятая ступень: свобода от боли.
Последний из нападавших поднялся на ноги. Он уже видел, на что способен этот парень: на его глазах он раненой рукой ударил одного из ребят по лицу, когда тот почти уклонился. Его едва задело, но этот незаметный удар закрутил его в воздухе, оттолкнул назад и бросил на стену. Кровь брызнула по ней страшным узором. Потянулся за пистолетом, но прежде чем он успел хоть что-нибудь сделать, этот парень быстро вынул нож из своей ладони, и со страшной силой метнул. Последний из нападавших не успел ни уклониться, ни заслониться рукой. Лезвие ножа пробило гортань и, перерубив артерию и раздробив шейный позвонок, пригвоздило его к стене. Последнее что он увидел, были часы на его собственной руке, которой он судорожно вцепился в дверной косяк. Ещё успел удивиться – ведь прошло меньше минуты, как этот парень вошёл в подъезд. Смерть.
Он медленно поднимался по лестнице, стирая кровь с пораненной руки. 11 этаж. Он не любил ездить на лифтах. Не боялся, а просто не любил. Всегда поднимался пешком. Как сейчас. Музыка снова появилась. Снова очень подходящая – DJ Shadow, Blood On The Motorway. Нужный этаж. Налево – дверь. Внутри опять ждали. Эти были профессионалами, они, в отличие от тех в подъезде знали, с кем имеют дело. И, как только он вошёл, начали стрелять. Двоих, стоявших ближе всех он отбросил вглубь квартиры. Потом, не обращая внимания на выстрелы, гремевшие почти со всех сторон – охранников было шестеро, плюс ещё двое упавших – достал пистолет и начал стрелять сам.
Некоторое время были слышны лишь выстрелы. А потом они начали умирать. Каждый из охранников прошёл специальную подготовку, был профессионалом. Все они в совершенстве владели практически любым огнестрельным оружием, умели отлично стрелять из него. И всё же у них не было ни малейшего шанса. Но никто из них не отступил. Даже оставшись втроём. Один из оставшихся умер, пытаясь перезарядить пистолет. Второй, разрядив обойму одного из двух пистолетов в коридор, вышел туда, стреляя из второго, и был убит почти сразу точным выстрелом в голову.
Последний охранник укрылся за колонной. Он не знал, кто был хозяином этой роскошной квартиры. Он не знал, за что сейчас умерли в коридоре семь человек. Не знал, была ли нужна их смерть тому, кто вошёл в эту квартиру. Он был уверен в одном: здесь он умрёт. Этот вошедший был профессионалом высочайшего уровня. По нему вели огонь восемь человек, стреляли прицельно, били на поражение. И всё же на нём не было ни царапины. И лишь он, последний охранник этой комнаты понял почему. Отчасти потому что у него было немногим больше времени, чем у остальных. А ещё он уже видел когда-то нечто подобное. Тот парень не уклонялся от пуль, как казалось. Он каким-то невозможным образом успевал за доли секунд до выстрелов увидеть, кто в него целится, и уйти с траектории движения пули. Он перемещался на сантиметры, но этого оказывалось достаточно. Со стороны это выглядело нереально. Он делал какие-то нечёткие, размытые движения, кружился в просторном коридоре. И убивал.
Псоледний страж закрыл глаза. Он был охранником. И он оставался им сейчас. Он успел дать сигнал тревоги, чтобы предупредить хозяина. И шагнул из-за колонны. У него была секунда, может чуть меньше. Он увидел, что это молодой парень, примерно двадцати лет, одетый в тёмную куртку, рассмотрел провода наушников-бусин. И сразу выстрелил, целясь ему в голову. Тот медленно мотнул головой, каким-то словно бы досадливым движением. Пуля рассекла его висок и ударила в стену. Его пистолет мгновенно оказался на уровне лица охранника. Выстрел. Смерть.
Он шёл по квартире, открывая одни двери за другими. Последняя дверь. Шаг. Со вкусом обставленный кабинет, несколько шкафов, письменный стол. Человек сидевший за столом посмотрел ему прямо в глаза. Он всё понял. Он ничего не сказал. И начал стрелять. Вспышки. Звон бьющегося стекла. Удар. Боль?
Плеер, мигая зелёным огоньком, выбирал новый трек. Выбор. Реальность возвращалась. Цвета. Звуки. Боль. Куртка мокрая. Дождь? Это кровь. Его. Шея – пробита артерия. Пальцам, которые застыли, пока лежали на рукояти пистолета, тепло. Шаг. Опереться на стену.
---------------------------------------------------------------------------------------------------Ты всегда боишься её. Страх перед ней есть у любого живого существа. Исключений не бывает. Но чтобы обрести свободу, ты должен стать этим исключением. Она – последнее, что может ограничить тебя. Только освободившись от неё, ты сможешь сделать выбор правильно. Ты найдёшь свой ответ.
---------------------------------------------------------------------------------------------------
Смерть. Смерть? Нет. Он же свободен от неё. Он открыл глаза. Кровь больше не текла. Живой... Всё ещё живой.
Шестая ступень: свобода от смерти.
Он осмотрелся. Рядом со столом лежал тот, из-за кого он пришёл сюда. Его цель. Тот, чью жизнь он забрал. Звонок сотового разорвал тишину. Он приложил трубку к уху и молча выслушал то, что ему сказали. Потом закрыл глаза. В наушниках играла тихая и мелодичная музыка. Он поднял голову. Хорошая музыка. Всегда мечтал умереть под неё. Достал мобильный телефон и отправил голосовое сообщение.
“Я тебя люблю. И буду любить. Я сделал свой выбор, и единственное, о чём я жалею, это что больше не увижу тебя. Я ухожу искать великое Ничто. Прощай. Живи, и ничего не бойся. Умирать так легко… ”
Он открыл окно, встал на подоконник. Вспомнил её лицо, всегда разное. Её синие глаза, взгляд которых обжигал его как лёд. Её улыбку. Её голос. Её.
Он закрыл глаза и вновь услышал те слова, что ему сказали по телефону.
---------------------------------------------------------------------------------------------------
Достичь абсолютной свободы не может никто. Её нет. Ты тот, кто поднялся в этом стремлении выше всех. Ты заслужил право сделать свой выбор. Но ты сам ограничил свою свободу. Ты полюбил. А любовь – это тоже плен. И мы только можем дать тебе ответ. Выбор ты сделаешь сам.
---------------------------------------------------------------------------------------------------
Он посмотрел в окно и сделал ещё один шаг.
Всё было как во сне, который он видел каждую ночь. Так же медленно. Поэтому он с радостью ощутил, как ветер ударил в лицо, растрепал волосы, подхватил его на какие-то доли секунды. Увидел, как навстречу летит земля с серой полосой асфальта, мелькают окна. Удар. Боль. Блики. Тьма.
Щелчок. Плеер доиграл трек. Зелёный огонёк мигнул и угас.
Седьмая ступень: свобода от жизни.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Егор Истомин: Варианты. Сборник рассказов.
Сборник философских рассказов. В каждом из них самое главное - поиск. Смысла, свободы, варианта поведения в той или иной ситуации.
28.12.06 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|