Людмила Черняк: Записки судебного эксперта.
Реальные истории из практики судебного эксперта. Что называется, по факту. Видимо, автор - Людмила Черняк - отобрала самые интересные случаи из своей деятельности химика-криминального эксперта. И описала их.
"Записки судебного эксперта" - название, которое подходит для литературного произведения. Но здесь - скорее чистая журналистика, документалистика или... отчет о проделанной работе.
Лучше всего Людмила Черняк сказала об этом сама:
"Я не сочиняю рассказов. Я вообще не умею сочинять. Все мои рассказы основаны на реальных фактах, произошеших со мной или в моем присутствии. Сходство с реальными людьми и событиями отнюдь не является случайным. По специальности я не литератор, а исследователь, всю жизнь имевший дело с фактами - инженер-химик, большую часть своей некороткой жизни посвятивший разработке новых материалов на основе стекла и керамики, а меньшую – в качестве эксперта-криминалиста – содействию в поиске и наказании преступников".
Хотя в достаточно официально написанный текст и просачиваются живые меткие наблюдения и вкрапления юмора, даже порой собственные домыслы о героях. Но они всегда очень коротки. Видимо, специалистом Людмила была настоящим - об этом свидетельствует ее умение простым языком, четко и внятно объяснять сложные вещи.
Интересно для чтения тем, кто захочет написать детектив о советской эпохе. Узнаете для себя массу подробностей о том, как проходила экспертиза, какие преступления совершались...
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Наталия Май
|
Записки судебного эксперта
2006Первая экспертиза. |Взрыв у главпочтамта |Дело о краже наркотиков |Дело о пожаре |Чешская ваза |Подаренные серьги.
Первая экспертиза.
Взрыв у главпочтамта
Принято считать, что взрывы и террористические акты в России начались в 90-е годы. А в 70-80-е была тишь, гладь и божья благодать. На самом деле это не совсем так. Правда в том, что обычный законопослушный гражданин имел ничтожный шанс попасть в такую ситуацию. Взрывали или серьезных конкурентов, или политических деятелей. Но теракты были, хотя широкая общественность о них и не знала. Доходили только смутные слухи, которым далеко не все верили. Расследовал случаи терактов КГБ, в условиях полной секретности.
Звук самого взрыва мы все услышали, сидя в собственной «конторе», которая занимала старое здание в центре Москвы у Чистых Прудов. Потом прибежала секретарша с квадратными глазами и страшным шопотом сообщила новость о том, что на Кировской был взрыв, и все ближние улицы уже перекрыты. Мы ей не очень-то поверили, так как девушка славилась неуемной фантазией, особенно когда дело касалось ее отсутствия на работе.
Но через несколько дней нам назначили целую серию экспертиз «по факту взрыва». Мне, как всегда, досталось «родное» стекло. Стекла было много и разного. Вытряхнув осколки из опечатанного пакета, мы аж присвистнули. Чего тут только не было! Не было только необходимых для работы подробностей события, которые обычно излагаются в постановлении. Пришлось писать официальный запрос молчаливым «компетентным органам», чтобы сообщили хотя бы, где произошел взрыв – на улице или в помещении, адреса не надо. Получив привычную нахлобучку от завлаба за «неформальную» форму написания официального запроса («Что это тебе, юмористический рассказ?»), приступили к работе.
Впоследствии выяснилось, что взорвали генерала из Генштаба. По дороге на работу генерал остановился у представительства на улице Кирова, его шофер зашел в экспедицию и получил почту, как он это делал каждое утро. Через несколько минут в машине или под ней произошел взрыв, как раз в тот момент, когда автомобиль то ли проезжал, то ли остановился у Главпочтамта. Генерал и его шофер погибли, пострадало несколько прохожих.
На первоначальном этапе следствие интересовало взрывное устройство, то есть, что собственно, взорвалось. Было ли устройство «штатным» или самодельным. Существовала версия о самодельном взрывном устройстве в какой-то нестандартной оболочке. В нашей интерпретации такая экспертиза называлась «пойди туда, не знаю, куда».
Специалисты по взрывным устройствам и материалам (в просторечии, «взрывники») уже нашли следы взрывчатки на всех предметах, в том числе и на наших осколках, и возились с определением типа взрывчатого материала.
Значит, мы могли переходить к первому этапу своей работы, который обычно называли «отмыть и поделить». Осколки надо было отмыть от посторонних загрязнений, на всякий случай продезинфицировать (но не спиртом, нужен для других целей!) и разделить на группы по внешним признакам – форме, толщине, цвету и тому подобное. Групп получилось много: осколки зеркала, закаленного стекла «сталинит», матового плафона, бутылки (даже двух), очков, осколки, похожие на части ампул и лампочек. Исходя их этого, по нашему представлению, взрыв произошел внутри машины.
Ищем посторонний предмет, какую-то емкость, которая могла служить оболочкой взрывного устройства. Выяснили, что генерал носил очки, а в его нагрудном кармане всегда были ампулы с лекарством. На всякий случай уточнили, что за лекарство и сколько диоптрий у очков. Все совпало, значит, эти стекла – вне подозрений («баба с возу...»). Бутылки тоже – генерал везде возил с собой минеральную воду. Зеркало, стекло «сталинит», плафон – оборудование автомобиля, к взрывному устройству тоже отношения не имеют.
А вот тонкие выпуклые осколки, похожие на фрагменты крупной лампочки, очень подозрительно выглядят. Во-первых, неясно, как и зачем это изделие оказалось в машине. Во-вторых, осколки имеют очень странную форму, не похожую на типичные осколки, образующиеся при механическом (ударе) или термическом (нагреве и быстром охлаждении) воздействии. Их края зазубрены и выкрошены, как будто их глодала стая голодных собак. На внутренней – вогнутой – поверхности осколков при сильном увеличении видна сетка мелких поверхностных трещин, похожая на морозный узор на зимнем окне. Такая картина наблюдается, если очень горячее стекло быстро окунуть в холодную воду. (Кстати, на этом эффекте основан один из способов декорирования художественных изделий.) Причем трещины эти белого цвета, как будто заполнены каким-то посторонним веществом.
Как правило, при разрушении стекла приложенная сила (или энергия) расходуется на образование новых поверхностей. Говоря другими словами, чем сильнее удар, тем больше осколков, и тем они мельче. Но на процесс разрушения влияет и фактор времени. Длительное воздействие вызывает медленный рост отдельных трещин, моментальное воздействие с силой, недостаточной для разрушения изделия, может разрушить только его поверхность.
При взрыве большое количество энергии – механической, тепловой и световой - выделяется за очень короткий промежуток времени. При этом воздействие на стекло должно быть комплексным – тепловым и механическим. Механическое воздействие быстро разрушает изделие, при этом выделяющаяся энергия создает массу дополнительных трещин вокруг основной магистральной, образуя многочисленные мелкие осколки и трещины. Отсюда эффект «обгрызанного» края. Тепловое же воздействие – за короткий промежуток времени - создает сетку мелких трещин на поверхности изделия. Вот такую картину мы и наблюдали на «подозрительных» осколках.
Но для обоснованного вывода подобных рассуждений недостаточно. Значит, надо определить, что за вещество заполняет мелкие поверхностные трещины. Ширина этих трещин – десятки микронов, постороннее вещество может попасть туда либо в процессе длительной диффузии, либо быстро, но под большим давлением. Химический анализ показал высокую концентрацию азота, а при наших условиях это явный признак взрывчатого материала. Для диффузии времени явно недостаточно, значит, давление.
Осталось определить, какому изделию принадлежат эти осколки.
Это относительно просто. По стандартам, каждому виду изделий соответствует свой состав стекла. Определив состав, узнали, что «в девичестве» осколки были колбой для лампочки. По кривизне осколков определили ее тип и, соответственно, объем колбы, а значит, примерное количество взрывчатого вещества, которое было в нее заложено.
Итак, взрывное устройство было самодельным, взрывчатка была упакована в колбу для электролампы определенного типа.
По ходу расследования выяснилось, что взрыв произошел, когда генерал по привычке открыл почту, чтобы прочесть ее по дороге.
На этот раз преступник был найден. Его хорошо запомнил вахтер экспедиции, где тот оставлял пакет для генерала. Суд над ним был закрытым. Ни о причинах, побудивших его совершить преступление, ни о последовавшем наказании нам узнать не удалось. Дело о краже наркотиков
Хотя в 70-е годы официально считалось, что наркомании в СССР нет, соответствующие статьи в уголовном кодексе существовали, и недостатка в уголовных делах, а значит, и в экспертизах по этим делам не наблюдалось.
К наркотическим веществам относятся многие лекарственные препараты, в том числе и применяемые в хирургии при обезболивании.
Во время войны в Афганистане раненых доставляли в крупные госпитали, находившиеся в Среднеазиатских республиках, где их оперировали и лечили. Однажды выяснилось, что препараты, поставляемые в госпиталь для наркоза, обезболивающего действия не оказывают. Госпиталь снабжался централизованно, в том числе и из Москвы, лекарства поступали в запаянных стеклянных ампулах, упакованных в запечатанные коробки.
Сначала у врачей возникло подозрение, что раненые, на которых не действовал наркоз, пристрастились в Афганистане к наркотикам, поэтому обычная доза на них не действует. Но когда явление приобрело массовый характер, сделали анализ, и выяснилось, что во многих ампулах вместо лекарств типа пантопона, находится обычная вода, и хорошо, если дистиллированная. Ни коробки, ни ампулы не выглядели поврежденными, имели обычный внешний вид и маркировку, по которым никак нельзя было заподозрить, что внутри находится не обозначенное лекарство.
Было возбуждено уголовное дело. Одним из первых вопросов, который надо было решить, был, на каком этапе вода попадает в ампулы – на фармацевтическом заводе, по дороге или в самом госпитале.
На экспертизу прислали целый ящик упаковок с ампулами для определения их содержимого и решения вопроса о возможном вскрытии и повторной запайке ампул.
В нашей работе иногда помогало, а иногда сильно мешало то, что большинство объектов, поступающих на экспертизу, были так называемыми «изделиями массового производства», то есть производились на автоматизированном производстве в массовом количестве и в соответствии с утвержденными стандартами. В случае с ампулами это помогло. Заготовки для ампул, состоящие из резервуара и капилляра (тонкой трубочки), изготавливались на автоматизированных линиях на стекольном заводе или в специальном стекольном цехе фармацевтического предприятия. Потом на автоматической линии ампулы заполнялись лекарством, капилляры запаивались горелкой, и наносилась маркировка. Все размеры ампулы, ее свойства и маркировка были строго оговорены стандартом. И как мы выяснили, стандарты эти строго соблюдались.
Все присланные на экспертизу ампулы были разделены на две группы по принципу соответствия стандарту. Те, что соответствовали, на время отложили в сторону. А те, что отличались, начали исследовать.
Во-первых, выяснилось, что содержимое «нестандартных» ампул не соответствовало их маркировке, то есть вместо лекарств была вода, или лекарство было разведено водой. Для сравнения вскрыли несколько «стандартных» ампул - содержимое соответствовало маркировке.
Отличия ампул от стандарта заключались в том, что их капилляры были значительно короче положенного, форма и цвет запаянного кончика отличались от заводских, у части ампул запайка была неполной – оставалось отверстие, включения каких-то посторонних частиц или пузырьков воздуха. Кроме того, даже в хорошо запаянных ампулах остаточные напряжения в стекле значительно превышали допустимые, что свидетельствовало о серьезных нарушениях температурного режима. Получить такой «букет» в заводских условиях было попросту невозможно. Вывод гласил: «Ампулы запаяны в кустарных условиях.»
Теперь надо было попытаться определить, каким способом и с помощью каких приспособлений это было сделано. Вывод поможет следствию определить, где искать преступника. Под микроскопом на большинстве ампул были ясно видны следы надпила – ампулу вскрывали, причем явно с помощью специального приспособления вроде маленького напильника с абразивом, которым снабжена каждая коробка с ампулами. Сделали несколько экспериментальных надпилов на «стандартных» ампулах, та же форма, ширина, глубина, сфотографировали.
Судя по неправильной форме запаянных кончиков, изменению цвета, присутствию пузырьков воздуха, включений и тех же сохранившихся следах абразива, температура запайки была намного ниже заводской газово-кислородной горелки. Видно, что стекло размягчилось, но не расплавилось, то есть температура его была не выше, чем 400-500 °С. Подключили к газовой линии самодельную горелку из трубочки, попробовали запаять – получилось похоже. Еще одно доказательство кустарной запайки. Таким способом можно вскрыть и снова запаять ампулу даже в домашних условиях.
Не знаю, насколько наши выводы помогли в розыске преступников, но их поймали. Наркотики из ампул воровала группа работников госпиталя, возглавляемая санитаром. Он же вскрывал ампулы, шприцем вытягивал содержимое, заполнял водой и запаивал на самодельной горелке. Дело о пожаре
Многие из нас в детстве развлекались тем, что поджигали бумажки или соломинки с помощью увеличительного или часового стекла. Наиболее «продвинутые» умудрялись выжигать узоры на дощечках или тросточках. С появлением электрических приспособлений для выжигания по дереву это развлечение как-то забылось.
Вспомнить о нем мне пришлось через много лет, когда нас привлекли к расследованию дела о пожаре.
В войсковой части запланировали строить нечто грандиозное - то ли новую конюшню, то ли казарму. С весны начали добывать и завозить стройматериалы. Все добытое складывалось на территории под наспех построенным навесом. Поскольку материалы добывались из разных источников и в разное время, то и складывалось все вперемешку – доски, рубероид, пакля, стеклоблоки, бочки с мазутом и кто знает, что еще, причем часто без необходимых документов. Июль в этом году был необыкновенно жарким, и в один солнечный жаркий полдень склад внезапно загорелся. Сгорел он буквально за пятнадцать минут на глазах у солдат и офицеров.
Было возбуждено уголовное дело, и создана специальная комиссия для выяснения причины пожара. Одной из версий, высказанных офицерами, была версия о самовозгорании. Для ее проверки и была назначена так называемая «комплексная экспертиза», то есть для решения вопроса привлекались эксперты – специалисты в разных областях. Было необходимо выяснить, нет ли следов поджога (следов горючих веществ вроде мазута или керосина), установить первоначальный очаг загорания (место, откуда начало распространяться пламя) и другие обстоятельства.
Нам достался целый мешок стеклянных осколков и вопрос « Не могли ли изделия из стекла, осколки которых представлены на исследование, послужить причиной самовозгорания?»
Вдоволь поиздевавшись над постановкой вопроса, принялись за работу. Причем выполняли ее чисто формально, будучи заранее уверенными, что ответ будет отрицательным. Но порядок есть порядок: разделили все осколки на группы по внешнему виду – цвету, форме, толщине. По предварительной оценке, таких групп оказалось четыре – осколки оконного стекла, зеленых и бесцветных бутылок и стеклоблоков (пустотелых стеклянных «кирпичей».
Оконное стекло ни при каких условиях самовозгореться не может. Осколки бутылок на всякий случай передали в другую группу на предмет поиска следов горючих материалов. А над фрагментами стеклоблоков глубоко задумались.
Надо заметить, что стеклоблоки состоят из двух половинок, склееных или сваренных между собой. На внутренней поверхности каждой такой половинки, по форме похожей на квадратную миску, отпрессованы рисунки различной формы. Это делается с двумя целями – для повышения прочности и для того, чтобы блоки не были прозрачными и рассеивали свет. В нашем случае рисунок был в форме продольных линз. Их внешний вид наводил на какие-то аналогии, но мысль ускользала.
Чисто вымытые осколки лежали на столе на листе белой бумаги. Полуденное солнце светило прямо на них, и под каждой линзой на бумаге свет концентрировался в виде яркой полоски. Лист был похож на зебру. Вот так же выглядела бумажка, на которой в детстве мы выжигали дырочки увеличительным стеклом.
Тьфу-ты, не экспертиза, а детский сад какой-то!
Поставили мощную лампу, под нее положили осколки, под осколки – термометр, и сели с секундомером в руках следить за скоростью подъема температуры. И глазам своим не поверили! Через пол-часа температура поднялась почти до двухсот градусов, и продолжала подниматься. И это от электрической лампочки мощностью в 200 ватт! У солнца в июле энергии, пожалуй, было побольше.
Построили график, описали условия своего бредового эксперимента. Честно сообщили, что методики решения подобных задач не существует, и утверждать, что склад загорелся именно по этой причине, мы не можем. Но эксперимент показал, что линзы стеклоблоков эффективно концентрируют световую энергию, что приводит к быстрому повышению температуры, которая может достигать нескольких сотен градусов. Чешская ваза
Подаренные серьги.
Больше всего мне нравилось выполнять экспертизы, связанные с гражданскими или арбитражными делами. В этих делах не было захватывающих криминальных сюжетов, погонь и расчлененных трупов, за их решение не полагалось премий и благодарностей. Но они были какие-то более человеческие, что ли.
Эти экспертизы назывались «заключением специалиста», то есть были как бы не совсем официальными: если хочешь – делай, но почти как частное лицо. Они не входили в план, на них не устанавливались сроки выполнения. Зато за них Институт мог получить «живые» (не бюджетные) деньги, несколько рублей из которых перепадало эксперту. По умолчанию, предполагалось, что эксперт делает их во внерабочее время.
Стоимость такой экспертизы рассчитывалась, исходя из затрат рабочего времени, амортизации приборов, расходных материалов и 120% накладных расходов. Считать все это должен был сам эксперт. Только из-за этого многие отказывались их выполнять.
Со своих студенческих времен я ненавижу бухгалтерию. Чтобы не считать стоимость такой экспертизы, мы выполняли ее на общественных началах или за счет очередного субботника. Но в редких случаях я с садистским удовольствием подсчитывала стоимость, предвкушая выражение лица сутяжника или бракодела, на счет которого суд отнесет расходы.
Это был именно такой случай.
Пенсионерка из небольшого городка обратилась в суд с просьбой взыскать стоимость золотых сережек с мастерской, в которую она отдавала их для ремонта. К направлению было приложено ее письмо, именно письмо, а не заявление, с которым она обратилась в суд. В этом бесхитростном послании она излагала историю своей нелегкой жизни, работы медсестрой более 30 лет на одном месте и подарка – золотых серег с камешками, единственной драгоценности в ее жизни, которую она получила в подарок от коллег, когда ее провожали на пенсию. Для нее это был символ долгой честной работы и уважения людей. Каждый раз, отправляясь из дома, она надевала серьги и, встречая знакомых, видела, что и им тоже приятно видеть ее в подаренных серьгах.
Но ее радость оказалась недолгой. У сережки сломалась дужка. Она пошла в единственную в их городе ювелирную мастерскую и вышла оттуда в слезах. Там не только не отремонтировали ее сережку, но и обругали ее, швырнув в лицо испорченную серьгу с разрушенным камнем и заявив, что это вообще не золото, а она – аферистка. В дополнение к неприятностям, она теперь избегает встреч со знакомыми и коллегами (а в небольшом городе это нелегко), чтобы не объяснять, почему она не носит подаренные серьги.
Конечно, берем экспертизу.
На первый вопрос о причине разрушения камня ответить было легко. Под микроскопом четко видна траектория развития трещин и точка, из которой они начинаются. Как раз в том месте, где ювелир нагревал ушко серьги, пытаясь его прикрепить. Да и следы копоти не до конца стерты. Итак: причина разрушения камня – точечный и длительный его нагрев.
А вот со вторым вопросом по поводу оправы пришлось повозиться. Определять пробу драгоценных металлов (содержание золота в сплаве) имела право только Пробирная Палата. Но этот подводный камень мы обошли, написав, что это сплав с содержанием золота не менее 50%, то есть, в любом случае, ювелирное золото. Но в то же время исследование второй серьги показало, что золото имело «неправильную» структуру, которая образовалась из-за нарушения технологии на заводе, и привела к повышенной хрупкости металла. Поэтому ювелир и не смог отремонтировать серьгу. Он нагревал металл горелкой, а тот не припаивался, а рассыпался в пыль. Получалось, что за золото отвечает завод, а за камень – ювелир.
В любом случае, ювелир должен был знать такие особенности золота, и уж никак не хамить заказчице и не выталкивать ее из мастерской. Хотя писать подобные оценки в экспертизе – не наше дело, это прерогатива суда.
Оформили мы экспертизу, и я не поленилась подсчитать ее стоимость. Половину лазерного спектрального анализатора на нее списала. Пусть платят бракоделы и радуются, что электронный микроскоп не использовали, хотя могли бы! Позлорадствовали, отправили и забыли. Но ненадолго. Вскоре пришло на мое имя личное письмо от этой пенсионерки, да такое, что даже такие циники, как мои коллеги, отворачивались, слушая его, чтобы скрыть подозрительно заблестевшие глаза.
Кроме обычных благодарностей, она писала, что не верила и не надеялась добиться правды и справедливости, и все знакомые ее отговаривали обращаться в суд. А теперь она видит, что «есть еще порядочные люди, хотя и такие образованные». Копию нашей экспертизы она хранит и всем показывает, а о нашем здоровье каждый день молится дома перед иконой, упоминая вместе с именами родственников.
Короче, до суда дело не дошло. Завод, куда из суда переслали экспертизу, прислал ей новые серьги с извинениями и лучшими пожеланиями, а ювелир тоже извинился и теперь раскланивается с ней за пол-квартала. Она теперь – известная личность в своем городке. Единственная неприятность – об этой истории узнали коллеги, подарившие ей серьги.
Мы ей тоже написали, пожелали всего хорошего и больше ни с кем не судиться.
А мне в зарплату выдали лишние 8 рублей.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Людмила Черняк: Записки судебного эксперта. Сборник рассказов.
еальные истории из практики судебного эксперта.
29.12.06 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|