Моему Пигмалиону
Так воздух подземелья опостылел!
Смогу ли выйти за пределы "Е" -
В другую ночь, где сущность или/или
Ежесекундно молится: "Рассвет!"?!
Величие в сутане первородства...
Всевышний...Ты..Как разомкнуть овал
Трагедии в квадрате превосходства?!
Мир шил на вырост...оказался мал..
Оттенки одиночества повсюду.
Никто и ничего не выбирал -
Вина Петра равна вине Иуды -
Отрёкся..открестился?!...Подыграл?!..
Спастись! Спасти! И обрести Начало!
Талант любить - живительный талант.
Смешная птаха глупости вещала,
Чтоб улыбнулся каменный гигант!
Собачье.
Узнавая шаги, обнажаю клыки
и срываюсь с цепи...только хвост
выдаёт неизбежность собачьей тоски,
а мерцающих глаз купорос
на тебя
о тебе
за тебя
за тобой
Я давно, сумасшедший мой бог,
обитаю за взлётно-нездешней чертой -
выше неба, но всё же...у ног.
Мне зима - не зима,
мне луна - не луна.
Поминальные вьюги метут.
Ждать - единственный жребий на все времена -
неизбывно...отчаянно жду.
Что по холке потреплешь, что пнёшь - всё равно.
Звёздных косточек мне не хватать.
А собачья любовь – как немое кино,
где нелепо о боли кричать.
Под стук колёс...
Прощая...
(Москва-Таллинн)
Знаешь, я бесконечно люблю вокзалы –
эту бездомность всеобщую и сиротство.
Солнце заката небрежно целует шпалы,
время и мысли вальсируют. Превосходство
кажется не рубахой – дырой в кармане.
Даже любовь (мой пунцовый конструктор льдинок)
больше не плачет от пламени расстояний.
И вырастая из платьев своих ужимок,
я выношу за скобки сигнал тревоги.
Руки и душу согреет стаканчик чая...
Сердце читает, как Библию, вязь дороги,
в эти мгновения всех...и себя прощая...
___________________________________________
* * *
(Таллинн-Москва)
Я, сквозь пространство, суженым любуюсь,
ловлю дыханье – шелест камышей.
Его упрёков липкое драже
перебирает память, сонно щурясь.
Ревную дико, даже к тени птицы,
что невзначай лизнёт его плечо,
мной управляет справа левый чёрт
в крылатой тоге ангельского принца.
В тетради неба откровенно-синей
едва видны мерцалки звёздных клякс.
Любовь в оправе шоколадных глаз
всё отдалённей...но необратимей...
На весах откровенности...
Поэтика терпкой бессонницы...
Отражают озёра окна заострившийся профиль.
Тишина разведённых мостов в недовязанной фразе.
Я к утру ошалела совсем от Артура и кофе,
осознав одиночество, в крайней его ипостаси.
Руки мелко дрожат...задыхаюсь..собой задыхаюсь...
умираю по капле...мой город нелеп и простужен.
В эпицентре тоски, над картонным мирком насмехаясь,
завершают ночной ритуал бесприютные души.
Вазу мучает груз антрацитово-гордых тюльпанов -
ей бы лёгкой ажурной сирени безоблачной масти...
Жжёт звериная нежность в берлоге сердечных изъянов.
А глаза для грядущего дня репетируют счастье.
_______________________________________________
Опять ожидание дразнит усмешкой пираньи.
Сомненье пригрелось в душе, словно кот на печи.
Смиряешь меня, как вода неуступчивый камень.
Мотив семиструнного сердца надрывно звучит.
Поэтика терпкой бессонницы...кофе с лимоном...
Застывшее время...охрипшей надежды порез...
Но вера пронзительно смотрит с оклада иконы
Очами Николы, одетого в ризу чудес.
Ты и Он
Солнце склонилось к ногам, бьют архангелы в бубен,
Вечность-цыганка гадает тебе на забавы.
Сколько тебя ни люби – всё равно недолюблен,
Сколько ни славь – всё равно не почувствуешь славы.
В жизненном танго опять перепутались смыслы -
Что коридор, что туннель – всё едино..едино...
Нашу карманную память измучили числа...
Всё...только ВСЁ..не хочу..не могу половинно!
Боль начинается там, где фиглярствует знанье.
Правда? Да к чёрту мне правда на этом манеже?!
Прочь звездомыслия и словопада кривлянье.
Я из молчанья чеканю монетки надежды!
Ты и Он-2
Послевкусие счастья...утраченность мира.
Урожай новогодних искусственных звёзд.
Приворотный вокзал...было?! не было?! было...
Путь домой, под шуршанье снежинок-стрекоз.
Лепечу...лепечу, как малыш, в колыбели.
Шаг за шагом вперёд (а по сути – назад).
Давит ночь...ночь, в которой немыслимо верить.
Бесконечной толпы удушающий чад.
Жгут твои монологи, мои междометья...
Белый флаг, там, где раньше воинственность строф.
Невозможно заполнить разлуки столетье
Зыбкой мудростью книг, лестью глупых птенцов.
Обернулась планета спортивной ареной...
Кто-то пестует Свет, кто-то балует Тьму.
Он Себя показал аксиомой Вселенной,
Ты себя доказал бросив вызов Ему.
М-не важно
Если ты исчезнешь - исчезну я,
всё равно под плач или смех гитар.
Небеса бездомны, моя земля
принимает их, как бесценный дар.
Обречённо пал на траву закат?! -
оказалось - стелется иван-чай.
Ты своей тоской перед Богом свят.
Уничтожь меня и...опять создай.
Этот город - просто твои слова,
в нём реальны только сигналы птиц.
И уже натянута тетива,
чтоб разрушить стрелами блеф границ…
Спой мне песню, (помнишь, про муравья?!),
обними, укутай в пушистый плед...
Если ты исчезнешь – исчезну я,
и не важно, веришь ты или нет.
Смерти не будет
Евгения Костюкова: Моему Пигмалиону.