Александр Михеев: Монолог Сизифа.
"И движеньем спугнуть этот миг
Мы боимся, иль словом нарушить,
Точно ухом кто возле приник,
Заставляя далекое слушать."
(И.Анненский)
Сборник стихов Александра Михеева удивил мой редакторский взляд не однажды. Поводом первый раз удивиться послужило то, что он заявлен как "тексты песен": позвольте, но в сборнике представлена полноформатная русская лирика. Обычно песенными текстами именуются произведения, которые без музыки полноценному восприятию не подлежат - а стало быть, к стихам Александра ярлык "тексты песен" применим разве что в строго утилитарном смысле: можно петь.
Второй раз я удивился, когда понял, что и в наши дни существуют авторы, способные на высоком техническом и художественном уровне работать в строгих рамках классической традиции, ни на шаг за эти рамки не выходя, но и ни в чем бессчетных предшественников не повторяя. Именно таким автором является Михеев, а наилучшей иллюстрацией к сказанному мог бы стать стих "Ноябрьская прелюдия". Темы любви и дороги, равно как и наиболее естественные рифмы к обоим этим словам, стали почти запретными для современного автора: общеизвестно, что все давно сказано. Общеизвестное опять оказывается неверным. "Если мир наш – дорога, / Зачем существует любовь? / Если мир наш – любовь, / Для чего существуют дороги?" - ни капли модерна, ни одно слово не получает нового значения, и в то же время текст раскрывает совершенно новое соотношение между, казалось бы, привычными понятиями, делая это простым, естественным, тяготеющим едва ли не к минимализму поэтическим языком.
[color=#000066]Стихи Александра Михеева - отличный пример того, что классическая русская поэзия не мертва, как бы некоторым современным авторам и теоретикам ни хотелось доказать обратное.[/color]
Это стало третьим и, признаться, основным поводом для удивления и радости; полагаю, немало читающих через несколько мгновений разделят со мной названные чувства. Из других литературных достоинств, которые не могут быть перечислены во всей полноте (иначе получится статья о русском лирическом классицизме, которую читатель не заказывал), хотелось бы отметить предельно четкую и ясную строфику, богатство и точность метафор, простую, но семантически значимую рифму, совершенно естественную, близкую к разговорной (но ни единожды не доходящую до вульгарности) интонацию - и глубокую человеческую зрелость, которую легко различить за ее "поэтическим воплощением" - текстом.
Не сомневаюсь, что эти стихи легко найдут свою аудиторию и будут высоко ею оценены.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Михаил Майгель
|
Монолог Сизифа
2007Осенние листья |Монолог Сизифа |Ноябрьская прелюдия |В пустыне |Волны |Антоновка |Соловецкие острова
Осенние листья
Мы – осенние листья, и надо лишь
Верить в эту дождливую вязь.
Задрожишь, оторвешься и падаешь,
Над промокшею рощей кружась.
Хлестким ветром гонимые парии,
Тихо шепчем во тьму: «Ничего,
Есть у Господа место в гербарии
Для любого, кто верит в него».
В лужах дождь отражается радугой,
По земле расплескав синеву.
Я в нее невесомым корабликом
Навсегда от тебя уплыву.
Мы любовь нашу страхом разбавили,
Не сумев осознать одного:
Есть у Господа место в гербарии
И для тех, кто не верит в него.
Завтра вымесит глину распутица,
Догорит погребальный огонь.
Кто-то в землю навеки опустится,
Кто-то ляжет на божью ладонь.
Мы в желаниях тем откровеннее,
Чем понятней и ближе к нам смерть.
Что мне надо? Всего лишь мгновение
В этом небе еще пролететь. Монолог Сизифа
Только камень, гора и ветер,
Налетающий с трех сторон.
Я – Сизиф. Но его бессмертьем
Я, по счастью, не заклеймен.
Я не проклят дурными богами,
Не за дерзость свою плачу.
Я качу этот чертов камень,
Потому что я так хочу.
Ни при чем здесь таланта проблеск,
Славословия и успех.
Просто камень стремится в пропасть,
Ну, а я его пру наверх!
Там, вверху, выгибают спины
Белоснежные облака.
Там, наверное, есть вершина –
Я не видел ее пока.
Камень катится понемногу,
День за днем, но когда-нибудь
Он сорвется, ударит в ногу
И навалится мне на грудь.
И от тяжести станет тошно,
И я выдохну, что есть сил:
"Вы простите меня за то, что
Недоделал, недотащил!.."
Будет ночь бесконечно длинной,
В ней ударит звенящий дождь –
Это плачет по мне вершина...
Я не видел ее. Ну, что ж...
О гранит разобьется капля,
Струйкой скатится на плечо.
Я погибну. Но завтра к камню
Подойдет кто-нибудь еще.
Он упрется в него руками,
Тихо хрустнет сустав в стопе,
И покатится в гору камень
По проложенной мной тропе.
Мы не меряем жизнь веками,
Но пройдет еще сто веков,
И один из катящих камень
Доберется до облаков.
Спину выпрямит, взглянет в небо,
Засмеется и скажет он:
"Труд Сизифа бесплодным не был!"
И тогда я пойму – прощен. Ноябрьская прелюдия
Просыпаюсь под утро. За окнами ливень. И вновь
Никуда не уйти от безумной, щемящей тревоги.
Если мир наш – дорога,
Зачем существует любовь?
Если мир наш – любовь,
Для чего существуют дороги?
Вслед за глупой молвой сумасшедшим меня назови –
Я услышу, как горько скрипят погребальные дроги.
Ведь уйдя по дороге, я буду жалеть о любви,
А оставшись с любовью, начну тосковать о дороге.
Ненасытная боль на порогах меня изорвет,
Вплоть до малого камушка знаю ее берега я.
Но любовь босиком по дороге за мной не пойдет,
И дорога кольцом не совьется, любовь сберегая.
Лбом к стеклу прижимаюсь, шепчу покаянно: «Прости», –
И не знаю, к кому обращаюсь – к тебе, или к Богу.
Я затем и скитался, чтоб в сердце любовь обрести.
Я затем и любил, чтобы выйти из тьмы на дорогу.
Дождь кончается. Вот и рассвет. Надо что-то решать,
Затаенную боль нарочитой беспечностью выдав.
Но заглянет во тьму, и беззвучно заплачет душа –
Как ее уберечь, совершая мучительный выбор?
Снова будут потери, но больше не будет обид.
Шелестит на холодном ветру серебристая ива.
А с порога любовь на меня молчаливо глядит.
И вплотную к порогу
Дорога лежит молчаливо. В пустыне
Еще никто не ходит за тобой,
Лишь солнце наливает светом грозди.
Твой крест еще шумит густой листвой,
А в кузнице не выкованы гвозди.
Торговцы мирно продают свой хлам,
Толпа калек еще не жаждет чуда,
Надежду людям дарит старый храм,
И видит сны безгрешные Иуда…
Закрой глаза! Не умножай печаль!
Ты можешь не скитаться по дорогам,
И плотником прожить, а не пророком –
Достаточно всего лишь промолчать.
Ни слова о любви! Иначе – бунт,
И ненависть слепая, без разбору!
Сперва прославят, после проклянут
И будут гнать плетьми по косогору!
Спина в кровоподтеках, а за ней –
Усобицей объятая долина,
Молчание испуганных друзей,
Безумная Мария Магдалина!
Блеснув на солнце, трубы запоют,
Гнусавя, словно подхватили насморк,
И псы, что жадно лижут кровь твою,
Из-за нее перегрызутся насмерть!
Уйдет палач. Зеваки слезут с крыш,
Еще в произошедшее не веря…
Ну, что ж ты ничего не говоришь?
Лишь, улыбаясь, щуришься от ветра…
Закрой глаза! Не умножай печаль
Своей любви бездонной синевою.
Не солнце над твоею головою,
Не нимб, а мученичества печать. Волны
Угрюмой бесконечной чередою
Откуда-то извне приходят волны,
Пытаются подмять пологий берег,
Но, разбиваясь, исчезают вновь,
Стремлением слепым и монотонным
Напоминая смену поколений.
И я себя невольно ощущаю
Частицей набегающей волны.
Меня несет невидимым теченьем,
И я лечу, ослепший и оглохший,
И ударяюсь о фундамент дома –
Того, в котором мы с тобой живем.
Цепляюсь за траву, песок и камни,
Хотя б на миг пытаюсь задержаться
Но медленно сползаю в неизвестность,
В руках сжимая пригоршню песка.
Настанет день, когда не будет дома,
Не станет пляжа, берега и мира,
Лишь волны бесконечной чередою
Свободно побегут за горизонт.
В неярком свете гаснущего солнца
Я поплыву, все время уменьшаясь,
Но перед тем, как навсегда исчезнуть
Скажу тебе, как я тебя люблю. Антоновка
На судьбу нелепую плюнь, не сетуй,
Лучше за бутылочкой, хохоча,
Вспомни, как мальчонкою в сад к соседу
Лазил за антоновкой по ночам.
Набивай запазухи поскорее,
Да еще от матери – ох, влетит!
Не дозрели яблоки – диарея,
Перезрели яблоки – гепатит.
Отцвело и катится в осень лето,
Яблони сгибаются на ветру…
Ранняя печаль золотого цвета,
Позднее тепло незнакомых рук.
Бродим, одичавшие полукровки,
Сеем дни дождинками в решето…
Полкило антоновки у торговки
Купишь, да не станешь есть – вкус не тот!
О часах назначенных с Богом спорить –
То ли гордость глупая, то ли страх?
Песни мои легкие! Ваша горечь
Персиковой косточкой на губах.
Что ж ты, как безумная, бьешься, память?
Что тебе? Бессмертие или смерть?
Яблоком созревшим на землю падать,
Или подмороженным, но – висеть?
На судьбу нелепую плюнь, не сетуй…
Одинокой птицею ввысь крича,
Вспомни, как мальчонкою в сад к соседу
Лазил за антоновкой… Соловецкие острова
Здесь озера с брусничной каймой,
Здесь полночные сумерки серы.
Здесь зверел от бессилья конвой
Перед тихим величием веры.
Там, где вянет от соли трава,
А на лицах – соленая влага,
Как белухи, плывут острова
Соловецкого архипелага.
Звякнет колокол в монастыре,
Не встревожив белесые дали.
Я стою на Секирной горе,
Где от боли березы кричали.
Здесь теперь тишина и покой,
Зверобой у заброшенной бани.
И тропинка под самой горой
Пахнет прелым листом и грибами.
Но я вижу, как бьются костры,
Но я знаю – в осенние ночи
Здесь из леса выходят кресты
На размытый суглинок обочин.
И стоят вдоль дороги стеной,
И под тяжестью неба не гнутся.
И бессильно звереет конвой,
И не может до нас дотянуться.
Наша совесть не вправе стареть,
Если небо ложится на плечи.
Я стою на Секирной горе
Над распятой бедой человечьей.
И надежда рождает слова,
От которых дымится бумага.
И плывут подо мной острова
Соловецкого архипелага.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Александр Михеев: Монолог Сизифа. Тексты песен.
08.05.07 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|