Маленький принц
…еще был в пустыне…
и пришел к Ней, вытряхивая из сапог скорпионов,
засветил лампу, сел в кресло, закурил устало,
а Она спросила: «Какого черта?» и «Рассказывай, что ты видел»
и я, еще толком не отойдя от ситуации,
усмехнувшись в щетину под носом, выдержал паузу, а потом
стряхивая пепел в трясущуюся ладонь сказал –
«Я опрашивал там зверей,
спрашивал вещи, и духов спрашивал,
и они мне сказали – Он был,
маленький, маленький принц, прилетевший с далекой звезды,
с крохотной планетки и все такое, ну, ты читала…
Мне скарабеи ответили – “Он был –
мы запомнили его ступни и кожу –
мягкую, - мы никогда не встречали такой, никогда –
но непробиваемую для нас –
не знаем, сочный он или нет – не пробились, а он нас даже не заметил.”
И спросил я ночной холод и свой самолет –
те ответили: “Был мальчик, просил тебя нарисовать барашка –
ты нарисовал, так что теперь не пизди, как говорится –
был он, ты и сам все прекрасно знаешь…”
И я спросил у духов
духи промолчали, но по ним все было видно.
Позже обратился к змее –
та сказала: “А ты взгляни внутрь себя – что ты видишь?”
“Почему ты всегда говоришь загадками?” – осведомился я.
“Я решаю загадки – ответила, и еще, как бы нехотя, прибавила:
по тексту вроде я убила его –
взгляни-ка сам внутрь –
и узнаешь – был ли он…”
И я, уже садясь в самолет, уже поднимаясь вверх, уже набрав высоту,
размышлял,
может ли быть та планета – всего две бомбы – все тикают, -
маленький принц постоянно отводит часы, и
одна, вроде как демонтированная,
и закат каждый час, и
цветок-людоед, так любимый ему –
все это грезится мне в этом времени…»
И когда, много позже, Она спросила: «Так как ты думаешь?.. был он?..»
«Не знаю», - ответил.
а на вопрос «Куда ж он мог деться?», серьезно сказал –
«Он улетел домой…
и в меня никогда не вернется…»
Береника
твои зубы –
блестящая память,
на моем аутичном мозге,
замыкается боль горстями,
ночь черна – пополам грозы
твои зубы –
ужасный фетиш,
крепко-сладостная разлука.
твои звезды совсем не светят,
нам найти ли с тобой друг друга?
твои зубы –
веселый жемчуг,
по колено в грязи, копаю
ты всегда мне всего милее,
я целую и выбиваю
твои зубы –
в мою шкатулку,
лоскуты этой нашей жуткой
этой нашей любви чуть грубой,
твои зубы…
твои зубы…
Псалом 81-ый
Отец с небес: “топ”
разворотив полог,
в горло и между строк,
с облака к нам “скок”
и проливал кровь
нечестивых государей,
карал, рвал и жег –
яр был его огонь,
Вершил над судьей суд,
властвовал над королем,
за грех и все зло,
что допустил тот,
что слабых не защищал,
юродивых отвергал,
помощь за деньги – вот,
в рот и набить живот.
“зачем дал тебе Власть –
ответ под строкой скрыт,
ключ подбери, внутрь,
сойди и пойми суть –
падешь вниз, под ног грязь,
в ходы червей дерев,
мухи ссосут тебя,
и прогрызут жуки” –
вот что сулил Бог,
народ же кричал: “стой,
ты осуди их тут,
прямо сейчас сожги”
не спрашивай у меня,
других и спросить не смей, -
не знает сейчас никто,
что тогда отвечал Господь…
Электра
…И когда явился я во дворец ее,
покрыв пылью кеды и куртку и платок на шее,
сбив в кровь кулаки о стены и двери чужих королевств,
голос сорвав и выпачкав сердце в весенней жиже дорожной,
прибыл, отчеканив шаг, прозвенев мелочью в карманах,
хлопнув в ладоши, вошел в город памяти мертвых,
у самой статуи Юпитера,
встретил ее тонкую,
ласково-шелковую когтистую Электру,
стан ее как тонкий клинок рапиры,
сладкие взоры поймав на ширинке своих джинсов
услышал голос ее –
«Здравствуй, путник,
не видел ты по пути сюда теней умерших?»
И я соврал: «Нет, не видел»,
вспомнив о вязких серых и безголосых объектах,
что тянули ко мне руки, но пальцы их не могли за меня уцепиться,
и взоры их таяли постепенно, и знал я
что город этот – Аргос –
столица Скорби и чувства вины,
комплексов не_сексуальных и лжи сыромятной –
Я лгал ей, той,
которой не был и братом,
желая тела ее под тонким, синим шелком, вожделел,
повторил вскоре: «Нет, не встречал их»
«Странно, - говорила она –
мы молимся своим грехам, их раз в год выпуская на волю,
нас гложет боль и вина, и мы платим сполна за это Юпитеру»
А я говорил: «Что вы, милая, вы не виновны,
все это – полнейший пиздеж, только мухи вокруг»
«Странно, - говорила она, - Я жду брата, чтоб убежать, а тени есть точно –
и мухи тоже есть – их Бог нам послал»
Символ просто.
И я мог спросить бы чего, но не стал –
не поймите неправильно – меня заебал этот смрад, -
гниющие души и тени умерших – от них разило совсем так же –
и платье Юпитера, что вылезало из-за края сцены –
он слушал нас, а я просто подтягивал джинсы, взваливая на плечи рюкзак –
«Ты будешь ждать его, своего брата?» - спросил,
она ответила: «Да, но ты можешь остаться еще» и я расценил это как призыв к действию –
Вот прямо под статуей Зевса почти что –
на каменных ступенях
я брал дочь царицы, ухмыляясь, вспоминая взгляд Юпитера –
ведь мы раньше встречались с ним –
мы были уже знакомы…
И знал, что там с ней и с ним будет дальше,
и известно мне было, что под именем чужим сюда идет Орест из Коринфа,
и что скоро бритва придет матери и отцу ее,
и что будет она каяться свинцом по узким улицам,
и прочее все – знал, да только
никому не давал обещаний,
мол, извещу при первой же встрече,
а так – что было-то, -
познакомились… разошлись…
Иван Ахмадиев: Постмодерн.