Софья Морозова: Женщина - тоже человек.
Удивительным образом связаны эти два рассказа.
Казалось бы, на первый взгляд, - а чему удивляться? вот она вся взаимосвязь - в названии выложена.
Ан нет! Не все так просто!
Несомненно, некие «феминистические» нотки слышны в обоих рассказах.
Но если вчитаться, вдуматься, то можно уловить и другое, не менее важное: мы, мужчины и женщины, две планеты, два мира, два таких разных мира, связаны настолько прочно и живем настолько близко друг к другу, что нам временами просто становится тесно.
«Нас шесть миллиардов, но почему мы все так близко друг к другу?..» - вот, на мой взгляд, одна из ключевых фраз сборника.
А ведь большинство проблем между мужчинами и женщинами начинаются с недостатка свободы - свободы как внутренней, так и внешней.
От прочтения я получила огромное удовольствие. И очень надеюсь, что читателям сборник также понравится.
С уважением,
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Ева Наду
|
Женщина - тоже человек
2007Море и дура |Чаша терпения
Море и дура
– Ты хоть посмотри, какое море, дура! – он слегка тронул локоть подруги, достигший того абрикосового цвета, который бывает только первые несколько дней на курорте.
– Моря я что ли не видела? – вяло отозвалась Катя. – Тебе, Козырьков, заняться нечем, так не мешай...
– Что не мешай?! – вспылил он.
Катя, между прочим, кандидат философских наук, читала какой-то глупейший детектив забытый или оставленный в номере за ненадобностью предыдущими постояльцами. А до этого делала странные нагромождения из камней, все это время пятками к морю. Наверное, он сказал вслух что-то из этого, потому что Катя лениво фыркнула:
– Только не надо меня лечить...
Козырьков открыл рот, чтобы возразить, но передумал и громко щелкнул зубами. Потом, пошарив взглядом по пляжу, заорал:
– Павлик! Павлик! Голова высохла?
– Да-а... – протянул Павлик, демонстрируя совершенно мокрую шевелюру.
– Тогда пойдем купаться, – произнес Козырьков до удивительного противным голосом.
Он в принципе неплохо ладил с Катиным сыном, но особой любви между ними никогда не было. И Козырьков вроде бы старался, да и Павлик отличался на редкость миролюбивым характером, и все же они были чужими. Ну, хорошо, хоть так – думала Катя.
Она посмотрела на море. Как она и предполагала, море было обычное. На самом-то деле, море являлось одним из главных разочарований ее жизни. Когда Катя была маленькая – ее любимый цвет был цвет морской волны. Карандаш такого цвета заканчивался быстрее остальных, и маме приходилось покупать новую коробку, потому что иначе Катя рисовать отказывалась и грустила. Море, к ее великому огорчению не имело ничего общего с цветом морской волны, поэтому Катя всегда лежала к нему спиной и внутренне представляла его именно таким – т о г о с а м о г о цвета.
– Я Пашу отправил в столовую. Ты совсем не следишь за его питанием! Нельзя быть такой безответственной! – это Козырьков вернулся.
Катя отложила книжку. Почему всю жизнь какие-то люди считают, что точно знают, как для нее лучше? Почему они могут безнаказанно называть ее «дура», пусть любя, пусть в шутку? Ведь когда-то, когда она жила одна, в доме у нее было чисто и уютно, хотя никто не присматривал за ней и не прикрикивал на нее. Никто не обзывал неумехой и бездельницей.
Козырьков продолжал что-то вещать, как испорченное радио. Тема «Катя – плохая мать» сменилась на «Катя – занимается бесполезным делом», тут и про маленькую зарплату и про то, что можно сколько угодно сидеть с умным видом – умнее от этого не станешь, и в завершение «ищи себе приличную работу, а если уж ничего не делаешь, хоть хозяйством бы занималась...» Почему?... Никто не спорит – Козырьков, конечно, надежный, у него стабильный заработок, он не пьет и не смотрит на других женщин. У него есть чувство юмора и он далеко не дурак, но, черт возьми, п о ч е м у он считает, что таким образом он приносит ей пользу! Катя закрыла глаза и представила перед собой гладкий камень – небольшой, такой, что хорошо поместился бы в ее маленькой ладошке. Взять и шарахнуть его по башке!
– Ой! Блин!
Катя открыла глаза и увидела Козырькова, который как-то удивленно потирал затылок.
– Представляешь, – вытаращив свои водянистые круглые глазёнки, рассказывал он ей, – я вот так лежал, – он продолжил ладонь под голову, чтобы показать, как он лежал, – тут как-то камень неудобно попал под локоть, и рука выскочила, а я не ожидал. И так больно затылком ударился! Глянь, каменюка какой – как нарочно!
«Надо же, все еще действует...» – рассеяно подумала Катя. Она даже не стала делать вид, что ей все это интересно или, например, жаль Козырьковский затылок.
Она просто встала, сладко потянулась и, отражая от своего роскошного абрикосового тела восхищенные взгляды, направилась к морю.
«Завести что ли любовника?...» Чаша терпения
Кап-кап... кап-кап... кап-кап...
Из сумки сидящей рядом женщины, срываются и шлепаются на грязный вагонный пол обреченные разбиться капельки. Судя по запаху, причина водопада – разморозившаяся рыба. А соседка не замечает, спит себе, свесив голову, и только всхрапывает иногда.
– Уважаемые пассажиры... – жалобно гундит очередной псевдонищий.
И дальше все по стандартному тексту: сын в Чечне, сам инвалид... Финальная фраза кажется мне очень удачной с точки зрения воздействия на публику: «Я ж не для себя, для жены прошу....», хотя и напоминает знаменитую «токмо волею пославшей мя...», все же сердобольные тетечки начинают шевелиться. Даже хозяйка рыбы, похлопав себя по карману, извлекает, и бережно, точно ягоды, ссыпает мужику в ладонь мелочь, шепнув что-то вроде «Не болейте...» Потом тревожно смотрит вниз, поправляет сумку так, чтобы капли не попадали ей на туфли, и снова отключается.
Кап-кап... кап-кап... ка...
На станции входит и усаживается напротив хозяин самой первой моей съемной московской квартиры. И сразу вспоминается, как окрестили меня этим неуютным именем – «квартирантка». Чувство было такое неприятное, словно чужое белье надела. Теперь-то этих флэтов у меня за плечами... А та была особенная – не квартира, а прям музей! Знакомые знакомых предложили пожить: «Они недорого возьмут, главное, чтоб человек был хороший...». Тогда часто так говорили, сейчас-то это уже фразеологический анахронизм…
Сколько же мы не виделись? Наверное, лет десять, не меньше… Я украдкой бросаю взгляд на старика. Тот сидит, сгорбатившись, вдумчиво читает какую-то засаленную распечатку. Он всегда странный был. Помню, все на жену жаловался. Придет деньги забирать и давай рассказывать, как у них все плохо да не складно. Сначала я из вежливости слушала, потом в день «расплаты» просто сбегала из дома, оставив «конвертик» в условном месте. Тогда он стал подкарауливать меня в неурочное время, приходил по всяким дурацким поводам и напрашивался на кофе.
Жена – молодая, красивая – бывшая аспирантка его, тоже являлась пару раз по каким-то делам, осматривая квартиру вороватым взглядом. Сама, как и я, приезжая, намоталась по общагам, вот и воспользовалась шансом, а теперь, видно, жалеет. Видно же. Я с нее глаз не спускала – квартирка-то покойной матери профессора, там всякого добра навалом – сопрет что-нибудь, а на меня свалит. Вот постоим, посмотрим с ней друг на друга без обожания и прощаемся. Без меня она не придет – своих-то ключей ей муженек не выделил.
А потом он приехал и сказал, извиняющимся тоном, что они с Лидой разводятся, и он теперь будет жить здесь, пока она не устроится. «Ага, как же, «пока не устроится»! Она уже устроилась», - подумала я, а он вдруг заплакал. То ли от того, что любовь прошла, то ли стало жаль двушку на Вавилова...
Да, постарел профессор и, кажется, пьет еще больше прежнего. Я пытаюсь остаться незамеченной – нет никакого желания вступать с ним в разговор, и мне совершенно до лампочки, как там сложились их судьбы, тем более, что ничего хорошего ждать не приходится. Интересно другое, почему я его встретила?
Какова была вероятность того, что я пересекусь с ним? Это ж надо – то же самое время, та же электричка, тот же вагон и, главное, сел он точно напротив меня. Да, зайди он в другую дверь, я бы его вовсе не заметила! Но примечательно было даже не это, а то, что ехать я должна была на 10 минут раньше, просто вспомнила, что оставила мобильник на работе. Вообще-то все случайные встречи происходят, когда ты отклоняешься от выбранного маршрута, не укладываешься в раз и навсегда установленный порядок, делаешь что-то импульсивно и неожиданно. Сколько можно вспомнить таких случаев! Мне вдруг показалось, что если я сейчас быстро встану и перебегу в соседний вагон, он будет забит моими выросшими одноклассниками, коллегами с предыдущих работ, родственниками и друзьями бывших мужей. Сделай резкий шаг в сторону, неожиданно обернись и услышишь: «О! Кого я вижу! Вот уж не ожидал!» Вокруг нас ходят толпы людей, которые как-то с нами связаны...
Тук-тук, тук-тук, тук-тук...
Стучат колеса удаляющегося поезда. От паркинсонических старушек, бросающихся под ноги, меня саму начинает бить мелкая дрожь. Так о чем это я? Люди... Что за люди нас окружают? Откуда я знаю, что не знакома с ними, пусть косвенно? Вон идет уставшая женщина лет пятидесяти. Может быть, она обслуживает телефонный узел, которым я пользуюсь? А этот толстячок – повар в моем любимом ресторане? Или, например... Да-да, или как тогда, когда выяснилась, что папа мальчика, с которым я встречаюсь, был тем самым хирургом, под ножом которого в двадцать три года умерла моя тетя Лена. Мамина красавица-сестра, певунья, солнечный зайчик... Нас шесть миллиардов, но почему мы все так близко друг к другу?... Почему нам так тесно?...
Бом-бом, бом-бом, бом-бом...
Возле метро очередная стройка, кто-то бьет железом по железу, уж не знаю, что там происходит, но почему-то у меня в голове устойчивое словосочетание «заколачивать сваи». Возле ларька очередь, а я, кажется, умру без глотка воды. Впереди меня стоит компания – две девушки и два парня. Да-да, именно так, не парочки, а просто подружки, с которыми только что познакомились два студента. Одна девочка ведет себя уверенно, что-то рассказывает о себе, задает вопросы. Мне кажется, она правильно поступает… У меня раньше соседка была, с которой мы тоже иногда знакомились с кем-нибудь на улицах или в кафе. Потом она спрашивала: «Почему тебе перезванивают, а мне – не перезванивают?». Хотелось ей сказать: «потому что тебя просто не помнят», да не удобно было как-то. Но ведь и, правда, надо ж себя как-то обозначить. Даже если ты скромная, прояви это! Так нет же – стоишь с недовольным видом и прячешься за мою спину. Они ж не думают, что ты скромная, они думают, что не понравились тебе, а чего тогда перезванивать?...
Вот и моя водичка. Скорее-скорее, куда-нибудь, подальше от этого бом-бом, бом-бом, бом...
«...да, что она может посоветовать – она ж баба, тоже нашли консультанта...» – меня обгоняют двое, серьезные такие, костюмы-галстуки, в руках папочки. Заворачивают за угол, погружаются в машину, припаркованную посередине пешеходной дорожки, и трогаются. «Умные»…
У мужчины есть право считаться умным от рождения, и надо быть совсем уж клиническим идиотом, чтобы его лишиться. Женщине приходится отстаивать его каждый раз, каждый день, пред каждым таким вот «гением», который, чувствуя, что преимущества не на его стороне, может просто вытащить свое мужское достоинство и сказать: «Я умнее, потому что у меня есть вот такая штучка». И, ощутив очередной прилив уверенности в собственной правоте, отправится совершать очередную глупость.
Бесспорно, очень умно приписывать себе заслуги всего своего пола со времен сотворения мира, взвалив на остальную половину человечества вину за все свершившиеся неприятности за тот же отчетный период. Или декларировать: «Мужская литература значительно превосходит женскую!» Это, прости меня, ты ее всю написал? Или среди мужчин нет бездарностей, комичных графоманов и нытиков? Или, может быть, нет ни одной достойной книги, написанной женщиной? Только не надо сравнивать количество – одна женщина, пробившая своим талантом броню мужского скептицизма, может считаться за сотню. При этом я ведь не обобщаю, потому что...
Цок-цок, цок-цок, цок-цок...
Хочется объявить голосом диктора советского ЦТ: «А вот идут на шпильках представительницы нетрудового населения, в их руках гламурные лохматые собачки, символизирующие роскошную жизнь отечественного бомонда. Гордо несут они силиконовые груди, своей формой символизирующие круглую глупость обладательниц...».
- Ой, плять, какой уйобок тут этой хуиты понасыпал?
Я и сама чуть не падаю, то ли от концентрации «Армани» в воздухе, то ли от неожиданной плотности мата на единицу текста. Оказывается, одна из красавиц оступилась и едва не сломала каблук. Ну, надо же, как выражаются! Хоть бы собачкам ушки прикрыли, бесстыдницы. Но бесстыдницы уже удаляются, покачивая своими идеальными попками в нашем неидеальном мире. Вот бы уметь так жить... Это же очень просто.
Если в Спарте сбрасывали со скалы слабых мальчиков, то в современном мире надо что-то делать с умными девочками. Скала, конечно, слишком радикально, да и ум так сразу не определишь. Надо просто запретить им читать нормальные книги и принудительно заставлять смотреть сериалы... Да-да, специальная будет такая школа для девочек. «Ира, а скажи-ка, что Хуан-Антонио ответил Анне-Луизе, когда она объявила, что потеряла память и четырнадцать детей?» Или вот еще: «В этом месяце у нас запланировано два очень ответственных мероприятия: экскурсия по «Дому-2» и концерт «Иванушек». Явка строго обязательна!» Отлично ведь будет. Понимаю, такие, как я, уже безнадежны, а вот наших дочерей еще можно спасти. Это же в вашей власти, мужчины! Закрепите законодательно лозунг «Все бабы - дуры», разработайте соответствующие программы, назначьте ответственных...
Хотя, с той бесконечной коррупцией, которую вы развели, с той безалаберностью, которую вы проявляете во всех государственных делах, с чиновничьей страстью к пустословию, боюсь, вы, как всегда, добьетесь прямо противоположных результатов... Это же вы берете взятки на каждом дорожном перекрестке, загадили окружающую среду, стреляли в Леннона, в то время, как мы-то – в Ленина...
Что за мысли? Это все усталость и невменяемые заказчики… Они хотят, чтоб с ними работали «только профессионалы высокого уровня», но при этом считают, что могут этим профессионалам давать советы. Если я – хороший специалист в своей отрасли, на фига мне тебя слушаться? И такая песня ведь не только у нас в рекламе, все жалуются на одно и то же – клиент диктует исполнителю. Нет, надо отвлечься, отдохнуть, выбросить все из головы. Наконец-то я дома! В тишине пустой квартиры отчетливо слышно…
Кап-кап... кап-кап... кап-кап...
Проклятый кран. Не забыть бы вызвать сантехника. И что – опять суббота испорчена? Накурит тут, перегаром навоняет, грязи нанесет… Может лучше починить самой?... Да, куплю смеситель завтра по дороге, ключ тут где-то был... Что-нибудь придумаю, не в первый раз...
Кап-кап... кап-кап...
Кап.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Софья Морозова: Женщина - тоже человек. Сборник рассказов.
«Женщина – тоже человек» - вовсе не протест воинствующей феминистки, как это может показаться из названия.
Автор сборника поднимает гораздо более важный вопрос: «Почему нам так тесно?..»
24.10.07 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|