НЕНАПИСАННОЕ
Больнее больного стихи,
Когда одиночество – рядом,
И ночи – упрямо тихи,
Постели постыла прохлада.
Труднее стихов пелена,
Когда для одной вероломной
Судьбу на алтарь, а она
И примет, и имя не вспомнит.
Страшнее, однако, стихи,
Когда, заблудившись оплошно,
По кладбищу мерю шаги,
Где спящий – не каждый усопший.
Но всё же, стихи мне милей
Не те, убелённые густо,
Что льют пустословный елей,
От коих и мятно, и пусто,
А те – в циферблате пустом
Луны потаённые вечно,
Где чей-то священный Псалом
Секундная стрелка лепечет.
Проснусь. А луна за окном
По-прежнему манит и стонет;
К перу руки тянутся, но
Перо обжигает ладони.
ДОЖДЬ НАД САХАРОЙ
Прошел над Сахарою дождь,
Стократный, седой, неосушный,-
Безликая гулкая мощь
Воды, презирающей пустошь.
И море встречало рассвет,
Проснувшись стоОким и зрячим,
Дыша миллионами лет
Своей неоправданной спячки.
Но в море, вчерашнем дожде,
Нет места для прежних сокровищ,
И в нем не проснутся уже
Потомки старинных чудовищ.
Оно закипело в ответ
На солнечный новозаветный
Пылающий обруч, на свет
Родя сто китов-людоедов,
Сто рыжих как тигры акул
С блестящим железным оскалом,
Сто змеек со скоростью пуль
И сто саблезубых кораллов.
Сто рыб с ядовитым клыком,
Сто черных, как ночь, пеликанов.
На дне непокорном морском
Родились и сто великанов.
Они пили воду. Одна
Лишь ЖАЖДА - годами, часами,
И выпили море до дна,
С кошмарами и чудесами.
Пустыня опять. От тоски
Они кто куда, как попало,
Бесцельно бросали пески,
И вовсе пустыни не стало.
И вовсе не стало надежд,
И негде нам больше согреться.
На глобусе - черная брешь,
Как дырка в груди вместо сердца.
ОТРАЖЕНИЕ НАРЦИССА
Где сыпет с небес обжигающий снег,
Где в луны впивается пик кипариса,
По волнам безмолвных лазоревых рек
Печально плывет отраженье Нарцисса:
«Горячим дыханием сон обожгли,
И слезы мои никогда не осушит
Уснувшее Солнце (погасли огни);
И берег реки не сберёг наши души.
Здесь Солнце уснуло. Разлилось на дне.
Разбилось на звонкие медные лица.
И руки, что вы протянули ко мне,
Упали на землю подбитою птицей.
Осыпались плечи. Разбилось чело.
А сердце досталось лазоревым нимфам -
Играли, ломали. И там расцвело
Творение гордых хозяев Олимпа.
Унес меня вдаль равнодушный поток,
Туманом покрылись лазурные склоны,
А нимфы сорвали с корнями цветок
И в храм унесли своему Аполлону».
Нет мира кумиру себя самого,
Нет лиры на пире рабов alter ego;
Но только не станет слабей от того
Любовь, отраженная в зеркале эхом.
Где сыпет с небес обжигающий снег,
Где в луны впивается пик кипариса,
Уходит под воды лазоревых рек
На дно - всё одно - отраженье Нарцисса.
ЗЕРКАЛО АПОКАЛИПСИСА
Иоанн предсказывал по звездам,
Нострадамус зрел упрямый рок
В зеркалах. Народ гадает просто:
Рвут ромашки белый лепесток.
Пляшут зеркала над головами,
Вянут, отражаясь в них цветы.
Первым из знамений будет пламя
Павшей по пророчеству звезды.
Рыцари, закованные в латы,
Новый принесут с собою гром:
Будут наши юноши распяты,
Биты дети Иродом-царем.
Грянет бой. Последнее восстанье.
Треснет твердь. И развернется ад.
Хлынут реки слез и покаяний.
Брызнет кровью спелый виноград.
И на то проснется Гнев Небесный,
Книгой открывая Божий Суд.
Юноши распятые воскреснут.
Дети войском ангелов пройдут.
В радуге Вселенской растворится
Каждый дух, захваченный в полон.
Горлицей орлица обратиться.
И падет подземный Вавилон.
Времени поток до дна осушим.
Солнце ОСВЯТИТ пустое дно.
И согреет раненые души
Винограда терпкое вино.
Раненные души собирая,
Мы заглянем зА пологий край,
В зеркале ПОТЕРЯННОГО РАЯ
Ныне ОБРЕТЕННЫЙ встретим РАЙ.
ДУХ перенесётся за ГРАНИЦУ
СНА, родным сиянием влеком.
В ЗЕРКАЛЕ том КОСМОС отразится
Ввек не увядающим цветком.
НО НЕ К ТЕБЕ И НЕ С ТОБОЙ
Но не к тебе и не с тобой...
Найду родное отраженье
В другом ручье, как в сон блаженный
Упав с надеждой и мольбой...
Но не к тебе и не с тобой...
Ожить как будто у причала
Родясь и вновь сроднясь с печалью,
Купелью, колыбелью, пеленой.
Но не с тобой и не к тебе...
Твои моря и реки мутны,
Они преступно неприступны,
Их воды - бродом - не по мне.
Так верен Богу и себе,
Мой белый парус не нарушит
Маршрута, выплывет на сушу,
Но не с тобой и не к тебе...
Я ВИДЕЛ БАБОЧКУ В МУЗЕЕ ЗА СТЕКЛОМ
ЧИТАЯ СОНЕТЫ ШЕКСПИРА
Мы часто видим утренний обман:
Так Солнце, обнимая плечи гор,
Луга целует, смотрит в океан,
Льет золото, - алхимик и позёр.
Так на востоке пламенный рассвет
Приподнимает голову свою,
И Космос улыбается в ответ,
И шепчет и поёт: «Благодарю».
Встречать благословение твоё
Я вышел, Солнце, ты меня веди!
Но тучи, налетев, как вороньё,
Тебя укрыли, принесли дожди.
Все те часы, что радуют наш взгляд,
Когда безмерно счастлив человек
Прольют однажды потаённый яд
И честь с бесчестьем спутают навек.
АХ ЕСЛИ Б ЗНАЛИ ВЫ
Ах, если б знали вы как больно
Здесь одному в недобрый час,
То под окном моим продольным
Прошли б не раз.
Почуяв нынче холод вечный
В дверях моих, узнали б вы
Ту непонятную беспечность
Руки судьбы.
И если б знали, что люблю вас,
А сам - недвижим, нем и слеп,
То вы б вошли без слов и звуков
В мой старый склеп.
ПРИЗНАНИЕ
Проплыла молча, утопая
В тумане будней, суеты
Моя избранница слепая,
Не перешедшая на "ты"...
Остался запах тривиальный,
Горчайший привкус горьких пихт.
И как ягнёнок на закланьи
Визжал отеческий инстинкт...
Прошла... И сгинула как ветер...
Одежды прах разъеден тлёй...
И не родившиеся дети
Ползли и выли под землёй...
Но стрептоцида не хватило
На язвы памяти-кисты...
И одиночество уныло
Сшивало Солнца лоскуты...
Иголка штопала проворно:
Стежки огнем и хладом жгли...
И самый младший НЕРОЖДЁННЫЙ
С упрёком встал из-под земли...
ДРУЗЬЯ ЧЕРЕДОЮ
Друзья чередою картавой
Прошли без сомнений и дрязг,
Отправили душу в отставку
С гнусавым презрением скряг.
Содрали сердечную плёнку,
Как аховость девственных плев,
И, облюбовав селезёнку,
Мой космос гудит ошалев...
НЕРВНОЕ ОДИНОКОЕ
А поезд всё медлил...Натужно
Я ждал, а весна, закатясь,
Жевала сугробы, а лужи
Плевала на свежую грязь.
На станции скуку со стуком
Всё терпит сырая земля...
Скрестил я пудовые руки...
Наш мозг лишь безумия для.
Беззубые полые клумбы
Бесцельно подошвой полол.
Обветренны мёртвые губы
И взор мой болезненно зол.
Собрался народ у перрона,
И лузгали - каждый своё-
Курили седые матроны,
Себя водрузив на скамью.
Вдруг вспыхнули кровью венозной,
Как траур отрадных времён,
Атласные чёрные розы
На шляпках куривших матрон.
И были цветы поневоле
Как мертвенны так и чисты,
Как будто предчувствие боли
В оковах ночной красоты.
Но в этом безумном сиртаке,
Силке пышногрудых наяд
Мои старомодные страхи
Струною стальною звенят.
И поезда чрево исчезло,
А я что-то спутав опять,
Не в силах поднять себя с места,
Остался на станции ждать...
Опасные черные розы
Заботливо поезд увёз.
И скорбно вороны занозят
Оскал кариозных берёз.
AMIS PASSES
Слепая память безоружна:
Чужой ночлег, ничей причал.
Мы все предали друг за дружкой
Друг друга. Каждый уличал
В подвохах. Взмах! И незаметно
По крохам птицы разнесли
Все наши дни с попутным ветром
За край разграбленной земли.
Пусть так. Пусть ядом время лечит.
Пусть судьбы рвутся на куски!
Но в нашем прошлом бесконечном
Мы так же преданно близки...
Быть может именно за КРАЕМ,
За стенами земной тюрьмы
Мы никогда не умираем
И счастья цену знаем мы...
БЕССОННИЦА
Тают сны у янтарных морей,
Пахнет Солнцем и ветром пожаров,
Сохнет сумрак в проёмах дверей,
С неба тянутся локти омаров...
Время петь и травой шелестеть,
Распаять жернова состраданий,
Не узнать, но поверить, что есть
Неизведанный ключ окончанья...
Волчьи пляски под дудку луны
Да костры во всю степь что есть мОчи;
Сладко жить с ощущеньем вины
За свои непутёвые нОчи.
Сладко бить топором палачей,
Сладко ждать избиенья иного,
Сладко плыть в океане свечей
И рыдать на могиле Былого...
Потаённого сада приют,
Где бессонницей роза вздыхает,
Там грустят Небеса и всё ждут,
Когда сны у оврага растают...
ПОЭТОМУ ПОЭТ
ПРАВО ПЕРА
Не вечен пластырь на губах
Моих прозрений! -
Слова – пощёчиной вразмах
Скорей, скорее!
Ужели словом окрылишь
Ехидну «Славы»?
Считать, что Слава – имя лишь,
Имею право!
И вот ещё: пОр до каких
Себе лукавить? –
На каждый вздох страстей людских
Мораль картавит!
По истеченью стольких лет
Борьбы с «картавой» -
Язвить, что Пушкин – не поэт,
Имею право!
Поэзии и след простыл! –
Почила «Клава».
Я утверждаю: труп остыл.
Имею право!
Но дух покойной, бормоча
Свой бред досужий,
Ещё тревожит по ночам
Шальные души.
А остальные? Что, для всех
Молчанье – свято?
Веселье, гнев, унынье, смех
Не стоит прятать.
Нет, я не требую взамен
Боёв без правил!
Но не бояться перемен
Имеем право!
И вопреки двойной горстИ,
Любовь-отраву
К губам, как манну, поднести
Имею право.
Вадим Литвинцев: ПРАВО ПЕРА.