сокольники
на пять шагов назад — усталый взгляд…
шумит листва… повадки мудаков…
опять шуршит солнцеспасённный снег
я помню, он лежал здесь и весной —
я не спешу… под солнцем беляши
отпаривают грязную ладонь…
везде листва… под лавкой на подбор
обрывки перечитанных газет
но это всё до первых холодов,
и это всё до перелётных птиц —
в безлунном парке перерыв на сон,
я отлучаюсь… может, до весны…
подожди
сыпью пахучей дрожат на солнце
эти пылинки в краях картины
моей машины плавятся недра
чёртовы пробки
властный рокфеллер швырнёт в неизвестность
моё одночасье на крайний случай
и на обочине сонный цунами
ждёт передышки
я удаляюсь на новый номер
моей мобилы — звони, как сможешь
я удаляюсь… возле причала
брошены вёсла
прятки
ах, как они меня ночами
искали
какими пальцами ласкали
клавиатуры…
и ключами
бренчали…
ах, как они скучали,
теряя след,
и сколько,
сколько яду
расточали…
и даже замечали
меня во всех
столбах
кустах…
и кирпичами
на непечатной стороне листа
мочили!…
…а я смеялся,
целовался с лерой!…
они ж меня
не ждали у неё!…
радость моей обыденности
сколько мы успели… я тихо радуюсь…
все эти авиамоторности и новогиреевости,
возвращение летом ночным икарусом
как будто снова вернулась молодость…
зимой часто душно от бесперспективности,
но летом дважды цветёт моё счастье:
мне кажется, я снова в черёмухе купчина,
и в этом — радость моей обыденности…
дерево, которое мы обходили
знаешь,
дерево, которое мы обходили
оно до сих пор растёт…
все эти пять лет —
с того дня, как ты ушла от меня
я посчитал
ему ещё жить
сто пятьдесят лет…
я верю: на их исходе
ты вернёшься ко мне
раковые глазки
ах, ты девчоночка моя
девчонка
ты карфагенка по глазам
ливийка
твои заветные слова
как волга
они как тайна… кострома
саратов
в твоём лице глумится свет
бесстыже
проникновенно, словно луч
янтарно
ножи в руках твоих стальны
и ноют
и нет ни памяти, ни снов
ни слова
пусть беззащитность мне твоя
не верит
ты в этом платье до земли
английка
и эти раковые глазки
навырост
и эта жилочка на шейке
так бьётся
украинки
украинкам вся жизнь — замечательно праздная
они пишут стихи о любви и о радости
я смотрю так на них и тихонечко капаю
соком прелости в тишь и безветренность, латвию…
сердце
как сердце мерно болит
как воды тихо текут
треть века я на мели
треть века как на суку
пою, птенец декабря
держу не в клюве, в горсти
желанье здесь, без тебя
давиться вечным «прости»
интернет-кафе
я понял: люди звереют —
немногие, готовые к добру
никогда его не получат
и не смогут ответить добром…
всё снова станет ещё чуточку хуже
я понял: люди глупеют —
постоянная оборона опасна
ты отсекаешь любую информацию
как возможного лазутчика
и всё становится ещё чуточку бессмысленнее
я понял: люди черствеют —
говоря о любви, перестают любить
говоря о цветах, смотрят на их фотографии
я боюсь думать о том, как они представляют себя
должно быть, это-то и есть самое страшное
из записной книжки, наверное
тупо ехал,
обожравшись морской свинины
прощай во мне, любовь моя
прощай во мне, любовь моя
я не хочу смотреть на дождь
твой плач… он отчасти похож
на те озёра и моря,
куда спешит вода небес,
сметая мусор с эстакад,
и двадцать, тридцать лет назад,
вчера, сегодня… наконец,
туда потом приду и я…
и будут мачты, корабли…
пора… мне надо вглубь земли…
прости меня, любовь моя
одночасье
вам было б лучше без меня
но придётся всё-таки со мной
так что уж потерпите
как-то неестественно себя навязывать
но вы всё-таки привыкайте
хотя в первый раз это всегда тяжело
нет-нет, больно не будет
может быть, только слегка обидно,
когда всё это, наконец, закончится
ну
вот и всё
я
залез к вам
в душу
ч-а-с-т-и
смотри: младенца
покрыла тина…
структура сердца
необратима!
струна на шее
срезает пальцы
зато бойчее
спеши смеяться
принцесса лея
сошла с причала
руби бодрее
первоначало
познанье сути
не в нашей власти —
вокруг не люди,
а лишь их части
штыковая
подстава: хочется пожрать,
но на штыковой нет кафе…
потеют ноги в галифе,
достала чёрная икра,
и всё не так… мне подмигнула
фортуна в байковых штанах…
какая мерзкая весна!…
пошла бы в жопу эта тула!…
горизонт
метро, ночью
еду с тоской по подземному городу
двое подростков делят бутылку
сзади гражданка на серной мази
можно устать и скрываться серьёзней
на циферблате вода высыхает
к реальности надо относиться
профессионально
рождаются дети
так медленно и красиво
рождаются дети
что мысли о смерти
я прячу надолго
течение жизни
наверное, проще,
чем должно
и как в торжество
я улыбаюсь
я счастлив
праздник для тебя
я не знаю, что дарят девочкам…
я вообще ничего не знаю…
ты простишь?
знаю только, пожалуй, одно:
мне тебя столько лет не хватало…
хорошо, что ты со мной
мы посмотрим в стекло на морозец
знаешь, скоро уже новый год
хороший праздник
я его придумал для тебя
по улице
№ 1
я, теоретически, бессмертен,
и, витая новым воплощеньем,
принимаю новые заботы,
подтверждая тем решенье старых…
эта жизнь — как будто развлеченье,
череда простых реинкарнаций,
снова подтверждающих, что время —
вечный разум спящей в нас вселенной…
Ян Прилуцкий: раковые глазки.