Игорь Алексеев: Опыт прочтения двух классических произведений..
Сборник Игоря Алексеева «Опыт прочтения двух классических произведений» содержит в себе попытку найти общие черты в произведении Гоголя «Шинель» и в произведении Лермонтова «Герой нашего времени»
Уже сама попытка подобного синтеза заслуживает уважения. Вместе с тем, анализ И.Алексеева меня лично не убедил. Концепция автора заключается в том, что оба русских писателя манипулируют читателем, на мой взгляд, более чем спорна. Ни Гоголя, ни Лермонтова я бы не отнес к числу манипуляторов. И к тому и к другому в полной мере относятся слова «каждый пишет, как он дышит» Предположение о том, что Лермонтов намеренно создал нечто вроде антиромантического героя в известном смысле верно. В том смысле, что каждый автор создает своего героя и придает его образу те черты, которые считает нужным. Но произведение Лермонтова не искусственно созданная конструкция и, на мой взгляд, стихи «Печально я гляжу на наше поколенье…» содержат в себе разгадку «Героя нашего времени» Весьма конъюнктурно выглядит и предположение И.Алексеева о нетрадиционной ориентации Печорина.
Более правдоподобно утверждение автора, что Гоголь «наказал» Акакия Акакиевича Башмачникова за то, что тот променял, так сказать, духовную стезю каллиграфии на теплую новую шинель. Хотя и эта концепция И. Алексеева мне видится искусственно сконструированной.
Однако, это мнение автора и я, допускаю, что возможны различные суждения. Все же, хочу посоветовать И. Алексееву почаще вспоминать фразу: «Кто ясно мыслит – ясно излагает»
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Евгений Родин
|
Опыт прочтения двух классических произведений.
2007Предисловие |Комментарии к повести Н.В. Гоголя "Шинель". |Комментарии к роману М.Ю.Лермонтова "Герой нашего времени".
Предисловие
Повесть Гоголя "Шинель" и роман Лермонтова "Герой нашего времени" принадлежат к числу хрестоматийных, классических произведений. Несмотря на то, что между ними, на первый взгляд, мало общего, их объединяет элемент игры с читателем как существенная часть авторского замысла. Гоголь и Лермонтов играют на стереотипах восприятия читателей, создавая иллюзию несложной для понимания сюжетной конструкции. "Доверчивость некоторых читателей к буквальному значению слов" приводит таких читателей в финале повествования в тупик, в ситуацию, когда невозможно составить целостное и непротиворечивое представление о мотивации действий персонажей. В этом случае на свет появляются малоубедительные версии и ярлыки вроде "маленького человека" в одном случае, или "ненужного человека" в другом, которые подменяют попытку непредвзятого анализа произведений и предлагают обманчиво легкое решение сложной проблемы. Впрочем, никакой вины читателей в этом нет, как не виноваты зрители, не рассмотревшие секрета иллюзиониста на сцене.
Гоголь играет на традиционном для европейской цивилизации представлении о жизненном успехе человека как универсальном мериле его общественной ценности. Успех для нас складывается из таких переменных, как общественное признание, профессиональная карьера, награды и знаки отличия, материальный достаток, благополучие семьи и верные друзья. Ничего этого у Акакия Акакиевича Башмачкина нет и никогда не было, поэтому он вполне заслужил свой ярлык "маленького человека" и великодушное сострадание милосердной публики. Относительность такой оценки становится очевидной, если представить себе, что Башмачкин мог бы родиться где-нибудь в средневековом Китае или Японии. Человек, который самостоятельно добился профессионализма и совершенства в древнейшем и одном из наиболее почитаемых на Востоке искусств - каллиграфии, даже по нашим представлениям был бы там в высшей степени успешным членом общества.
Авторская позиция в повести далеко не всегда совпадает с позицией рассказчика. Большей частью мы смотрим на Акакия Акакиевича глазами его насмешливых и недоброжелательных коллег по департаменту. Открытое восхищение Гоголя своим персонажем проявляется только дважды, короткими фразами, замаскированными гоголевским юмором. Другой прием, использованный автором, заключается в особом конструировании предложений, при котором принципиально важные подробности привлекают внимание читателя в меньшей степени, чем многочисленные второстепенные детали, не несущие значительной смысловой нагрузки.
Лермонтов в своем романе проявляет себя как мастер стилистической мистификации. Повесть "Бэла", открывающая роман, настраивает читателя на тональность романтического произведения. Лермонтов демонстрирует все атрибуты этого жанра, типичные сюжетные ходы и необходимые декорации. Читатель, попавший в ловушку романтического стереотипа, ожидает главного конфликта в традиционном ключе сражения героя и антигероя, после которого наградой герою станет главный женский персонаж, ангел и красавица в одном лице. В финале романа Лермонтова такой читатель испытывает недоумение, но прогрессивные критики объясняют ему действия Печорина проявлением его могучих сил, не нашедших должного применения, подразумевая под этим революционную борьбу за освобождение угнетенных. На помощь также приходит расхожий ярлык - "лишний человек", а поскольку Печорин лишний, то какой с него спрос?
Лермонтов нигде не дает прямых подсказок в отношении авторского замысла. Более того, повествование построено таким образом, что доступные в романе оценки происходящих событий не являются абсолютно надежными и достоверными. Блеск и мастерство Лермонтова как автора и режиссера заключается в использовании им исключительно художественных средств в качестве ключей и подсказок читателю.
Предлагаемые краткие комментарии привязаны к тексту источника и не выходят за его рамки. Они ни в коей мере не претендуют на полноту и завершенность, а могут служить, скорее, канвой для самостоятельного анализа оригинального текста. Комментарии к повести Н.В. Гоголя "Шинель".
Ярлык маленького человека намертво пристал к Башмачкину. По всем формальным признакам он действительно полнейший неудачник. Образ жизни Акакия Акакиевича не соответствует тому, что входит в наше представление об успехе - он занимает одну из низших должностей в департаменте и у него нет перспектив продвижения по службе, он мало зарабатывает и часто нуждается, его не уважают коллеги по работе, и, наконец, у него нет ни семьи, ни друзей. Более того, Гоголь дает понять, что в своих проблемах Башмачкин виноват сам - он не способен выполнить простейших действий, требуемых от чиновника, - составить несложный документ, внеся в исходный вариант текста небольшие изменения, он не отличается коммуникабельностью и часто производит впечатление ущербного человека. Действительно, кого же еще ему винить в собственных бедах, как не себя самого? Странно в этой повести только одно - зачем Гоголь настолько сгустил краски, почему он так беспощаден к своему персонажу?
Разгадка в том, что Гоголь играет на наших стереотипах, навязывает читателю поверхностную и ложную трактовку образа Башмачкина, но одновременно он дает ключи для иной интерпретации, где Башмачкин предстает профессионалом - мастером каллиграфии и перфекционистом, добившимся совершенства в этом искусстве.
Итак, в одном департаменте служил один чиновник; чиновник нельзя сказать чтобы очень замечательный, низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица что называется геморроидальным...
Гоголь не сообщает здесь никаких сведений о возрасте Башмачкина, но из описания следует, что Акакий Акакиевич уже не юноша, а человек, скорее, средних лет с морщинами, нездоровым цветом лица и довольно невзрачной внешностью. Позднее, ближе к финалу, автор говорит, что Акакий Акакиевич был человеком в летах.
Что касается до чина..., то он был то, что называют вечный титулярный советник.
Титулярный советник это девятый гражданский чин по Табели о рангах, которому соответствует звание штабс-капитана пехоты.
И отец, и дед, и даже шурин, и все совершенно Башмачкины ходили в сапогах, переменяя только раза три в год подметки.
Акакий Акакиевич происходил из очень небогатой семьи, вынужденной экономить, поэтому он вряд ли мог получить хорошее образование.
Таким образом и произошел Акакий Акакиевич.
Как следует из описания процедуры выбора имени для новорожденного, люди из его ближайшего окружения не отличались высокой культурой или большой эрудицией, а значит не могли привить ему то, чем сами не обладали.
Ребенка окрестили, причем он заплакал и сделал такую гримасу, как будто бы предчувствовал, что будет титулярный советник.
Здесь и далее Гоголь играет с читателем, используя насмешливый тон и отстраненную манеру повествования, стремясь принизить Башмачкина и предлагая считать его маленьким, незначительным человеком.
Когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил его, этого никто не мог припомнить. Сколько не переменялось директоров и всяких начальников, его видели все на одном и том же месте, в том же положении, в той же самой должности, тем же чиновником для письма...
Башмачкин служил в одном и том же департаменте много лет, однако по карьерной лестнице он не продвинулся.
В департаменте не оказывалось к нему никакого уважения... Сторожа не только не вставали с мест, когда он проходил, но даже не глядели на него... Какой-нибудь помощник столоначальника прямо совал ему под нос бумаги, не сказав ...что-нибудь приятное, как употребляется в благовоспитанных службах.
Башмачкин не пользовался уважением коллег, но его это абсолютно не тяготило. Он приходил в департамент вовсе не с целью продвинуться по службе или снискать почет. Он не прилагал никаких усилий для самоутверждения в глазах окружающих. Башмачкина можно считать чиновником только по формальному признаку - месту работы в департаменте. Его собственное мировосприятие никак не определялось Табелью о рангах. Карьерный рост, равно как и стремление к сопутствующим карьере материальным благам не были целью его жизни. По сути, он был сам по себе, вне системы общественных отношений.
И он брал, посмотрев только на бумагу, не глядя, кто ему подложил и имел ли на то право. Он брал и тут же пристраивался писать ее.
Вот важный ключ, который дает нам Гоголь. Смысл существования Башмачкина это его работа - каллиграфия.
Молодые чиновники подсмеивались и острились над ним, во сколько хватало канцелярского остроумия, рассказывали тут же пред ним разные составленные про него истории; ... сыпали на голову ему бумажки, называя это снегом. Но ни одного слова не отвечал на это Акакий Акакиевич, как будто бы никого и не было перед ним; это не имело даже влияния на занятия его: среди всех этих докук он не делал ни одной ошибки в письме.
Акакий Акакиевич действительно не замечал происходящего. Искусство каллиграфии, доведенное до совершенства, требует абсолютной концентрации внимания и полной сосредоточенности. Башмачкин не реагировал на внешние раздражители поскольку во время работы в его сознании не оставалось места для посторонних мыслей. Способность к сосредоточенности такой степени это результат упорного, многолетнего труда над собой и бесспорный признак совершенства Акакия Акакиевича в каллиграфии.
Только если уж слишком была невыносима шутка, когда толкали его под руку, мешая заниматься своим делом, он произносил: "Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?"
Если Башмачкину мешали слишком сильно, он просил только об одном - не мешать ему работать. Естественно, он не предпринимал никаких попыток наказать обидчиков, пожаловаться на них или каким-то образом утвердить себя в коллективе. Главное для него каллиграфия, а все остальное не имело значения. Но в глазах окружающих Башмачкин выглядел ущербным - на оскорбления и толчки он реагировал явно неадекватно.
В нем слышалось что-то такое преклоняющее на жалость, что один молодой человек, недавно определившийся, который, по примеру других, позволил было себе посмеяться над ним, вдруг остановился, как будто пронзенный, и с тех пор как будто все переменилось перед ним и показалось в другом виде.
Гоголь дает понять, что бессилие и ущербность Башмачкина в действительности мнимые.
Там, в этом переписыванье, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир...
Тут содержится подсказка Гоголя к истинной интерпретации образа Башмачкина.
Если бы соразмерно его рвению давали ему награды, он, к изумлению своему, может быть, даже попал бы в статские советники; но выслужил он, как выражались остряки, его товарищи, пряжку в петлицу да нажил геморрой в поясницу.
И сразу же Гоголь прибегает к маскировке, он резко меняет тон повествования - от искреннего к насмешливому, и мы опять смотрим на Башмачкина глазами его сослуживцев.
Один директор, ... приказал дать ему что-нибудь поважнее,... Это задало ему такую работу, что он вспотел совершенно, тер лоб и наконец сказал: "Нет, лучше дайте я перепишу что-нибудь".
Обратная сторона глубокой сосредоточенности состоит в неспособности человека быстро переключаться на решение другой задачи. Башмачкин физически не мог заниматься одновременно каллиграфией и грамматикой, даже самой простейшей. Нo Гоголь снова показывает нам ущербного Башмачкина, каким его видят в департаменте.
Ни один раз в жизни не обратил он внимания на то, что делается и происходит всякий день на улице... Но Акакий Акакиевич если и глядел на что, то видел на всем свои чистые, ровным почерком выписанные строки, и только разве если, неизвестно откуда взявшись, лошадиная морда помещалась ему на плечо и напускала ноздрями целый ветер в щеку, тогда только замечал он, что он не на середине строки, а скорее на средине улицы.
Гоголь здесь снова отвлекает внимание читателя тем же приемом. Сначала он дает подсказку и почти открыто восхищается Башмачкиным: "свои чистые, ровным почерком выписанные строки", но потом сразу же приглашает посмеяться над Акакием Акакиевичем, попавшим в нелепую ситуацию. Этим смехом Гоголь также маскирует очень важное для дальнейших событий качество Башмачкина - его неспособность отвлекаться от своего единственного и основного занятия, доминанты. До появления проблемы шинели доминантой в сознании Акакия Акакиевича была каллиграфия.
Приходя домой, ... вынимал баночку с чернилами и переписывал бумаги, принесенные на дом.
Даже в те часы, когда совершенно потухает петербургское серое небо ... чиновники спешат предать наслаждению оставшееся время.
Башмачкин удивительно цельный и счастливый человек, его не донимают мелочные страсти и желания. В отличии от обычных чиновников он не делит время на служебное и собственное. Все его время принадлежит каллиграфии. Каллиграфия для него это не только обязательная работа, но и отдых. Гоголь подчеркивает цельность Башмачкина, используя контрастное описание суетного досуга чиновников и содержательного, осмысленного досуга Башмачкина.
Есть в Петербурге сильный враг всех, получающих четыреста рублей в год...
Начиная с этого предложения меняется тональность повести. Гоголь закончил формирование образа Башмачкина, ирония уступает место более серьезной интонации, появляется проблема шинели и повесть движется к закономерному трагическому финалу.
Нужно знать, что Акакий Акакиевич изъяснялся большею частью предлогами, наречиями и, наконец, такими частицами, которые решительно не имеют никакого значения.
Занимаясь всю жизнь каллиграфией, не имея поводов для бесед и собеседников, Акакий Акакиевич сформировался как замкнутый человек, не обладающий развитыми навыками общения.
...вместо того чтобы идти домой, пошел совершенно в противную сторону, сам того не подозревая...
Известие о том, что его старая шинель пришла в полную негодность и ремонту более не подлежит стало шоком для Башмачкина. Проблема шинели моментально превратилась в новую доминанту, вытеснив прежнюю - каллиграфию. Повторилась ситуация с потерей ориентации, только в этом случае Башмачкин занят мыслями о шинели. Шинель, принадлежность и символ того мира, к которому Акакий Акакиевич не принадлежал и к которому не был приспособлен, выбила его из привычной ниши существования, "разнообразного и приятного мира" каллиграфии.
Размышления об этом чуть не навели на него рассеянности. Один раз, переписывая бумагу, он чуть было даже не сделал ошибки, так что почти вслух вскрикнул "ух!" и перекрестился.
Даже приняв решение о новой шинели, примирившись с предстоящими расходами и лишениями, Башмачкин все равно не может вернуться в состояние прежней сосредоточенности. Ситуация, когда он едва не допустил ошибку, была, вероятно, чрезвычайной в его многолетней практике.
В продолжении каждого месяца он хотя один раз наведывался к Петровичу, чтобы поговорить о шинели,...Сердце его, вообще весьма покойное, начало биться. ... Купили сукна очень хорошего - и не мудрено, потому что об этом думали еще за полгода прежде и редкий месяц не заходили в лавки примеряться к ценам.
Фатальная ошибка Акакия Акакиевича. Он позволил шинели на целых шесть месяцев, даже после того, как морозы закончились, стать хозяйкой своих мыслей и желаний. Шинель превратилась для Башмачкина в предмет исключительной, преувеличенной важности.
Он чувствовал всякий миг минуты, что на плечах его новая шинель, и несколько раз даже усмехнулся от внутреннего удовольствия. В самом деле, две выгоды: одно то, что тепло, а другое, что хорошо.
Новая шинель стала для Башмачкина статусным предметом, и это свойство оказалось, может быть, не менее важным, чем ее потребительские качества - способность защищать от мороза. Башмачкин превратился в одного из тех людей, чья самооценка определяется предметами, которыми они обладают.
Дороги он не приметил вовсе и очутился вдруг в департаменте; ...
Башмачкин в третий раз идет не разбирая дороги. Способность сосредотачиваться до самозабвения и здесь проявила себя. Только его мысли целиком заняты шинелью, а не каллиграфией.
...в швейцарской он скинул шинель, осмотрел ее кругом и поручил в особенный надзор швейцару. ... Впрочем, ему потом сделалось приятно, когда вспомнил, что он будет иметь чрез то случай пройтись даже и ввечеру в новой шинели. ...вытащил, для сравненья, прежний капот свой, совершенно расползшийся. Он взглянул на него, и сам даже засмеялся: такая была далекая разница!
Башмачкин изменяет себе прежнему. Сейчас он озабочен тем, как выглядит в глазах окружающих и у него появляются тщеславные мысли.
Пообедал он весело и после обеда уж ничего не писал, никаких бумаг, а так немножко посибаритствовал на постели, пока не потемнело. Потом, не затягивая дела, оделся, надел на плеча шинель и вышел на улицу.
Каллиграфия окончательно отступила, из смысла существования и главного дела она превратилась в служебную обязанность. Ее место заняла шинель. Теперь делом Башмачкин считает прогулку в шинели по улице в гости к тем самым суетным чиновникам.
...на мужчинах попадались бобровые воротники, реже встречались ваньки с деревянными решетчатыми своими санками, утыканными позолоченными гвоздочками, - напротив, все попадались лихачи в малиновых бархатных шапках, с лакированными санками, с медвежьими одеялами, и пролетали улицу, визжа колесами по снегу, кареты с убранными козлами.
Башмачкин в новой шинели стал замечать то, на что раньше не обращал внимания. Он очутился в ином мире.
Все это: шум, говор и толпа людей, - все это было как-то чудно Акакию Акакиевичу. Он просто не знал, как ему быть, куда деть руки, ноги и всю фигуру свою; ... и чрез несколько времени начал зевать, чувствовать, что скучно, ...
Этот мир оказался непонятным, неуютным, чужим и скучным.
Акакий Акакиевич чувствовал только, как сняли с него шинель, дали ему пинка поленом, и он упал навзничь в снег и ничего уж больше не чувствовал.
А еще этот мир оказался враждебным и жестоким.
Поутру рано отправился он к частному; ... Нечего делать, Акакий Акакиевич решился идти к значительному лицу. ... На другой же день обнаружилась у него сильная горячка
Башмачкин не может, и, по-видимому, не пытается вернуть прежнее состояние спокойной сосредоточенности. В переживаниях он совершает ряд бесполезных, суетливых действий, которые приводят его к гибели.
По Петербургу пронеслись вдруг слухи, что у Калинкина моста и далеко подальше стал показываться по ночам мертвец в виде чиновника, ищущего какой-то утащенной шинели и под видом стащенной шинели сдирающий со всех плеч, не разбирая чина и звания, всякие шинели: ...
Полное поражение Башмачкина - мастера каллиграфии. Даже после смерти его дух не успокоился, а начал заниматься мелкой местью.
... и на другой день уже на его месте сидел новый чиновник, гораздо выше ростом и выставлявший буквы уже не таким прямым почерком, а гораздо наклоннее и косее.
Последнее указание Гоголя на мастерство Башмачкина в каллиграфии.
2 января 2007 года.
г.Турку, Финляндия. Комментарии к роману М.Ю.Лермонтова "Герой нашего времени".
Особенность композиции романа и порядок, в котором следуют составляющие его повести связаны с историей знакомства рассказчика и читателя с главным героем, а не с хронологией описываемых событий. Несколько более удивительной, на первый взгляд, представляется разбивка романа на части, поскольку повесть "Тамань", открывающая журнал Печорина замыкает первую часть, а две последующие повести образуют вторую часть, разрывая тем самым журнал. Однако, такое построение является логичным и оправданным, поскольку первая часть романа состоит из повестей, в которых автор знакомит читателя с героем, создает его завершенный психологический портрет и ставит вопрос о мотивах поступков своего персонажа, а вторая часть содержит все ключи и вместе с ними ответ на поставленный вопрос.
Наша публика ... не понимает басни, если в конце ее не находит нравоучения. Она не угадывает шутки, не чувствует иронии... Эта книга испытала на себе еще недавно несчастную доверчивость некоторых читателей и даже журналов к буквальному значению слов.
Лермонтов дает понять, что его роман содержит некий тайный смысл, не раскрываемый буквальным значением слов, своего рода игру, где суть сообщаемого читателю на словах не соответствует задуманной им действительности. Истина в этом произведении не лежит на поверхности.
Герой Нашего Времени, милостивые государи мои, точно, портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии.
Печорин еще до начала действия заявлен автором как порочный, отрицательный герой. Лермонтов уже в предисловии выходит за рамки романтизма с его культом естественного человека и искренних чувств, отклоняется от традиционной схемы расстановки персонажей и развития сюжета.
Но не думайте, однако, после этого, чтоб автор этой книги имел когда-нибудь гордую мечту сделаться исправителем людских пороков... Ему просто было весело рисовать современного человека, каким он его понимает, и к его и вашему несчастью, слишком часто встречал. Будет и того, что болезнь указана, а как ее излечить - это уж бог знает!
Лермонтов защищает свое произведение от обвинений в попытке морализаторства. Хотя Печорин - собирательный образ, автор предостерегает читателя от социальных обобщений и глобальных выводов о средствах к изменению общества, заранее открещивается от подобных заключений. Отрицательные черты Печорина это частное явление, хоть и достаточно большой группы людей.
Часть I
I Бэла
О событиях в крепости мы узнаем со слов Максима Максимыча. Ключ к этой повести находится в самом конце романа - от слов "Возвратясь в крепость, я рассказал Максиму Максимычу все, что случилось со мною и чему был я свидетель..." до конца повествования. Максим Максимыч появляется в "Фаталисте" не случайно, поскольку там становится ясна ценность его свидетельств о Печорине. Интерпретация Максимом Максимычем происшествия с Вуличем говорит нам, что в своем рассказе о Бэле и Азамате он упустил нечто очень важное, требовавшее для понимания большей проницательности. Максим Максимыч - надежный свидетель фактической стороны действия, однако читатель не должен слепо доверять его оценкам, поскольку подоплека происходящего может быть от него скрыта.
Верст шесть от крепости жил один мирной князь. Сынишка его, мальчик лет пятнадцати, повадился к нам ездить: всякий день, бывало, то за тем, то за другим. И уж точно, избаловали мы его с Григорием Александровичем.
Печорин устанавливает дружеские и достаточно доверительные отношения с Азаматом, поощряя его визиты.
... Зашел разговор о лошадях, и Печорин начал расхваливать лошадь Казбича...Эта история продолжалась всякий раз, как приезжал Азамат. Недели три спустя стал я замечать, что Азамат бледнеет и сохнет, как бывает от любви в романах-с. Что за диво?..
Зная о страстном желании Азамата получить лошадь Казбича, Печорин упорно и целенаправленно, в течении трех недель, манипулирует Азаматом, распаляя его страсть, подготавливая того к задуманной им авантюре.
Клянусь, ты будешь владеть конем; только за него ты должен отдать мне сестру Бэлу: Карагез будет тебе калымом. Надеюсь, что торг для тебя выгоден. Азамат молчал. - Не хочешь? Ну, как хочешь! Я думал, что ты мужчина, а ты еще ребенок: рано тебе ездить верхом...
Предложив Азамату сделку, Печорин прибегает к грубой манипуляции, играя на желании юноши выглядеть мужчиной.
... как они сладили это дело, не знаю, - только ночью они оба возвратились, и часовой видел, что поперек седла Азамата лежала женщина, у которой руки и ноги были связаны, а голова окутана чадрой.
Похитив с помощью Азамата Бэлу, Печорин создает острейшую конфликтную ситуацию, чреватую кровопролитием, в которую помимо него самого вовлечены еще пять человек, причем большая часть из них вопреки своей воле.
Как я только проведал, что черкешенка у Григорья Александровича, то надел эполеты, шпагу и пошел к нему. ... Ну, что прикажете отвечать на это?.. Я стал в тупик.
Печорин без труда переигрывает Максима Максимыча, у того нет доводов в ответ и его благородный порыв угасает. С этого момента Максим Максимыч становится невольным сообщником Печорина и в случае неблагоприятного поворота событий может разделить с ним ответственность.
- Послушайте, Максим Максимыч! - сказал Печорин, приподнявшись, - ведь вы добрый человек, ...
Печорин легко манипулирует Максимом Максимычем.
- Дьявол, а не женщина! - отвечал он, - только я вам даю мое честное слово, что она будет моя... Я покачал головою. - Хотите пари? - сказал он, - через неделю!
Отношения Печорина к Бэле с самого начала носят характер поверхностного, несерьезного увлечения. Человек, который влюблен и действительно дорожит отношениями, никогда не сделает их предметом пари.
"Послушайте, Максим Максимыч, -отвечал он, - у меня несчастный характер; воспитание ли меня сделало таким, бог ли так меня создал, не знаю; знаю только то, что если я причиною несчастия других, то и сам не менее несчастлив;... Глупец я или злодей, не знаю; но то верно, что я также очень достоин сожаления, может быть больше, нежели она...
Отвечая на упрек Максима Максимыча, Печорин произносит первый монолог о себе. Он стремится вызвать сочувствие и частично снять с себя моральную ответственность за сделанное, представив себя в виде жертвы. Эту "исповедь" интересно сравнить со вторым монологом Печорина ('- Да, такова была моя участь с самого детства. ...'), адресованным княжне Мери. Эти монологи противоречат друг другу по сути, они оба лицемерны и их единственная цель - манипуляция собеседником. Интересно отметить, что располагая двумя основными источниками сведений о Печорине - рассказом Максима Максимыча и позднее дневником самого Печорина, мы не можем полностью доверять ни одному из них. Слова, написанные самим Печориным о себе не могут служить основой для прямых выводов об этом человеке. Достоверные заключения о Печорине мы можем сделать по косвенным признакам, пользуясь авторскими ключами, сопоставляя сведения о нем из разных источников или оценивая как соотносятся его слова и поступки.
Так он говорил долго, и его слова врезались у меня в памяти, потому что в первый раз я слышал такие вещи от двадцатипятилетнего человека, и, бог даст, в последний...
Расчет Печорина полностью оправдался - Максим Максимыч оказался под впечатлением от услышанного, не почувствовав обмана.
Я отвечал, что много есть людей, говорящих то же самое; что есть, вероятно, и такие, которые говорят правду;...
Рассказчик дает понять Максиму Максимычу, что сказанное ему Печориным скорее всего ложь, однако его намек не понят.
Наконец он сел на землю, в тени, и начал что-то чертить палочкой на песке. Я, знаете,больше для приличия хотел утешить его, начал говорить; он поднял голову и засмеялся... У меня мороз пробежал по коже от этого смеха...
Максим Максимыч, полагая, что Печорин переживает по поводу гибели Бэлы пытается его утешить. Смех Печорина это отрицательный ответ на вопрос, была ли важна для него Бэла.
II Максим Максимыч
- Если вы захотите еще немного подождать, - сказал я, - то будете иметь удовольствие увидаться с старым приятелем... - Ах, точно! - быстро отвечал он, - мне вчера говорили: но где же он? -
Максим Максимыч совсем не интересен Печорину. Он даже забыл что он тут, рядом, и вспомнил о нем только после напоминания.
- А помните наше житье-бытье в крепости? Славная страна для охоты!.. Ведь вы были страстный охотник стрелять... А Бэла?.. Печорин чуть-чуть побледнел и отвернулся...
Максим Максимыч допустил бестактность. Очевидно, напоминание о Бэле неприятно Печорину. Печорин стремится как можно быстрее завершить разговор и уехать.
У меня остались ваши бумаги, Григорий Александрович... я их таскаю с собой... ... Что мне с ними делать?.. - Что хотите! - отвечал Печорин. - Прощайте...
Удивительна легкость, с которой Печорин расстается со своим журналом, оставляя его в чужих руках, тем более, что позже мы прочитаем в его журнале следующие строки: "Ведь этот журнал пишу я для себя, и, следовательно, все, что я в него ни брошу, будет со временем для меня драгоценным воспоминанием."
Традиционно считается, что личный дневник раскрывает сокровенные мысли своего автора, однако у нас нет никаких оснований считать, что в своем журнале Печорин был до конца честен и всегда писал там именно то, что думал или чувствовал. В любом случае, он не переживал по поводу того, что его записи могут быть преданы огласке.
Журнал Печорина
I Тамань.
Итак, я начал рассматривать лицо слепого; но что прикажете прочитать на лице, у которого нет глаз? Долго я глядел на него с небольшим сожалением,как вдруг едва приметная улыбка пробежала по тонким губам его, и, не знаю отчего, она произвела на меня самое неприятное впечатление. В голове моей родилось подозрение, что этот слепой не так слеп, как оно кажется...я не мог заснуть: передо мной во мраке все вертелся мальчик с белыми глазами.
Печорин заинтригован слепым. Именно поэтому он решает проследить за ним до берега и становится свидетелем разговора слепого и девушки.
Отважен был пловец, решившийся в такую ночь пуститься через пролив на расстояние двадцати верст, и важная должна быть причина, его к тому побудившая! Думая так, я с невольном биением сердца глядел на бедную лодку; ... Надо было вернуться домой; но, признаюсь, все эти странности меня тревожили, и я насилу дождался утра.
Печорин эмоционально вовлечен в ситуацию.
Печь была жарко натоплена, и в ней варился обед, довольно роскошный для бедняков.
Печорин догадывается, что эти люди не те, за кого себя выдают.
Она была далеко не красавица, но я имею свои предубеждения также и насчет красоты. В ней было много породы... порода в женщинах, как и в лошадях, великое дело; ...
Увлечение Печорина женщинами не носит выраженного чувственного характера, он относится к женской красоте рассудочно, как эстет. Печорин замечает женскую грацию, изящество, но его восприятие красивых женщин сродни, скорее, любованию произведениями искусства.
"Я узнал, что ты вчера ночью ходила на берег". И тут я очень важно пересказал ей все, что видел, думая смутить ее - нимало! Она захохотала во все горло. "Много видели, да мало знаете, так держите под замочком". - "А если б я, например, вздумал донести коменданту?"
После того, как прямое давление на слепого не достигло результата, Печорин пытается шантажировать девушку.
Часа через два, когда все на пристани умолкло, я разбудил своего казака. "Если я выстрелю из пистолета, - сказал я ему, - то беги на берег". Он выпучил глаза и машинально отвечал: "Слушаю, ваше благородие". Я заткнул за пояс пистолет и вышел.
Печорин не заблуждается насчет истинных причин, побудивших девушку назначить ему свидание. Отправляясь на встречу с ней, он предвидит опасность и принимает необходимые меры предосторожности.
Пробираясь берегом к своей хате, я невольно всматривался в ту сторону, где накануне слепой дожидался ночного пловца; луна уже катилась по небу, и мне показалось, что кто-то в белом сидел на берегу; я подкрался, подстрекаемый любопытством, и прилег в траве над обрывом берега;...
Удивительно, что даже пережив покушение на свою жизнь, Печорин не оставляет первоначального намерения разобраться в обстоятельствах, связанных с этими людьми.
Часть вторая
II Княжна Мери
Жены местных властей, так сказать хозяйки вод, были благосклоннее; у них есть лорнеты, они менее обращают внимания на мундир, они привыкли на Кавказе встречать под нумерованной пуговицей пылкое сердце и под белой фуражкой образованный ум.
Эту фразу из своего журнала Печорин, по всей видимости, никогда не произносил вслух. Однако, тема чувствительного сердца под грубой шинелью несколько раз встречается в повести.
Оборачиваюсь: Грушницкий! Мы обнялись. Я познакомился с ним в действующем отряде. Он был ранен пулей в ногу и поехал на воды с неделю прежде меня. ...Я его также не люблю: я чувствую, что мы когда-нибудь с ним столкнемся на узкой дороге, и одному из нас несдобровать.
Печорин подробно описывает внешность, характер и привычки Грушницкого, причем весьма нелестным образом. Слегка удивляет, что при всех нелицеприятных характеристиках Грушницкому здесь уделено так много внимания. Возможно, Печорин пишет о нем далеко не все, что думает и отношения с этим человеком по каким-то причинам важны для Печорина.
В эту минуту прошли к колодцу мимо нас две дамы: одна пожилая, другая молоденькая, стройная. Их лиц за шляпками я не разглядел,...
Здесь находится главный ключ к роману, расставляющий необходимые акценты. Основной женский персонаж романа, предмет страсти и соперничества, не может быть представлен читателю с лицом, закрытым шляпкой, да еще в сопровождении маменьки, как незрелая девица. Лермонтов вводит в повествование княжну Мери в качестве персонажа второго плана. Сцена у источника полностью раскрывает расстановку основных действующих лиц в повести. На переднем плане находятся Печорин и Грушницкий, они показаны с предельной детализацией; княжна Мери в сопровождении княгини расположена в глубине, ее лицо скрыто, виден только силуэт. Нигде в романе мы не увидим сколько-нибудь детального описания ее внешности.
Эта гордая знать смотрит на нас, армейцев, как на диких. И какое им дело, есть ли ум под нумерованной фуражкой и сердце под толстой шинелью?
Грушницкий - alter ego Печорина. Фраза, которую он произносит практически идентична по смыслу той, что записана в журнале Печорина. Автор подчеркивает тем самым если не одинаковое значение, то по крайней мере сопоставимость этих персонажей в повествовании и связь между ними. Печорин и Грушницкий образуют главный стержень повести, два ее полюса.
- Эта княжна Мери прехорошенькая, - сказал я ему. - У нее такие бархатные глаза - именно бархатные: я тебе советую присвоить это выражение, говоря об ее глазах; нижние и верхние ресницы так длинны, что лучи солнца не отражаются в ее зрачках. Я люблю эти глаза без блеска: они так мягки, они будто бы тебя гладят... Впрочем, кажется, в ее лице только и есть хорошего... А что, у нее зубы белы? Это очень важно! жаль, что она не улыбнулась на твою пышную фразу.
Печорин глубоко травмирован тем, что Грушницкий продемонстрировал свое увлечение княжной. Сказанная им язвительная фраза есть ни что иное, как моментальная реакция на травму. Естественно, никаких бархатных глаз княжны Печорин рассмотреть не мог, поскольку не разглядел ее лица.
- Ты говоришь о хорошенькой женщине, как об английской лошади, - сказал Грушницкий с негодованием.
В романе повторно появляется сравнение красивой женщины с породистой лошадью.
Легче птички она к нему подскочила, нагнулась, подняла стакан и подала ему с телодвижением, исполненным невыразимой прелести; потом ужасно покраснела, оглянулась на галерею и, убедившись, что ее маменька ничего не видала, кажется, тотчас же успокоилась.
Автор подчеркивает несамостоятельность княжны Мери, ее зависимость от мнения матери.
Я лгал; но мне хотелось его побесить. ... Признаюсь еще, чувство неприятное, но знакомое пробежало слегка в это мгновение по моему сердцу; это чувство - было зависть;...
Печорин неискренен в своем журнале. Речь в действительности идет о зависти другого рода, чем та, о которой пишет Печорин.
Княжна сказала, что она уверена, что этот молодой человек в солдатской шинели разжалован в солдаты за дуэль.. - Надеюсь, вы ее оставили в этом приятном заблуждении... - Разумеется. - Завязка есть! - закричал я в восхищении, - об развязке этой комедии мы похлопочем.....- И вы в самом деле хотите волочиться за княжной?.. - Напротив, совсем напротив!.. Доктор, наконец я торжествую: вы меня не понимаете!..
Печорин узнает от Вернера, что княжна неверно оценила Грушницкого и намерен сыграть на этом, разрушив их отношения. Вместе с тем, он исподволь, не раскрывая своих намерений, хочет увлечь княжну собой. Как только княжна отдаст предпочтение ему, Печорину, по самолюбию Грушницкого будет нанесен сокрушительный удар. Таким образом, Печорин играет на гипертрофированном самолюбии Грушницкого, используя княжну Мери в качестве средства для достижения своей основной цели. Никаких более серьезных намерений в отношении княжны у Печорина нет. Возвращаясь к повести "Бэла", можно достаточно уверенно предположить, что расстановка действующих лиц в ней аналогична и основная цель Печорина там Азамат, а не Бэла. Возможно, как раз это упустил Максим Максимыч в своем рассказе.
Мы встречаемся каждый день у колодца, на бульваре; я употребляю все свои силы на то, чтоб отвлекать ее обожателей, блестящих адъютантов, бледных москвичей и других, - и мне почти всегда удается.
Отвлекая окружение княжны, Печорин привлекает ее внимание к себе.
- Я уверен, - продолжал я, - что княжна в тебя уж влюблена! Он покраснел до ушей и надулся. О самолюбие! ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар!...
Одновременно он играет с Грушницким, распаляя того.
... но что небо не хотело соединить ее с ним, потому что на нем была солдатская шинель, хотя под этой толстой серой шинелью билось сердце страстное и благородное. Грушницкий ударил по столу кулаком и стал ходить взад и вперед по комнате. Я внутренно хохотал и даже раза два улыбнулся, но он, к счастью, этого не заметил.
Печорин почти открыто смеется над Грушницким, вспоминая однажды сказанную им фразу про шинель и страстное сердце. Грушницкий не чувствует издевки.
Смотрю: в прохладной тени его свода, на каменной скамье сидит женщина, в соломенной шляпке, окутанная черной шалью, опустив голову на грудь; шляпка закрывала ее лицо. Я хотел уже вернуться, чтоб не нарушить ее мечтаний, когда она на меня взглянула. - Вера! - вскрикнул я невольно.
Вера это уникальный женский персонаж в романе. Она единственная женщина, к которой Печорин относится бескорыстно и искренне. Печорин, Вера и княжна Мери образуют второй любовный треугольник повести, сюжетную линию второго плана. Интересно, что в первом треугольнике Печорин поступает исключительно по расчету, рационально и рассудочно. Его действия во втором треугольнике определяются только чувствами. Эмоциональная составляющая и степень драматизма переживаний в отношениях Печорина с Верой дополняют основную сюжетную линию, придают художественную полноту произведению и делают психологический портрет Печорина рельефным.
- И вам бы хотелось теперь меня утвердить в этом мнении? - отвечала она с иронической гримаской, которая, впрочем, очень идет к ее подвижной физиономии.
Печорин не питает к княжне Мери ни малейшей симпатии. Такие слова можно написать, скорее, о человеке, к которому испытываешь легкое отвращение.
- Что ж? я был сам некогда юнкером, и, право, это самое лучшее время моей жизни! - А разве он юнкер?.. - сказала она быстро и потом прибавила: - А я думала...
Печорин вызывает княжну на разговор о Грушницком и как бы невзначай дает ей понять, что Грушницкий ею сильно переоценен.
... ибо честолюбие есть не что иное как жажда власти, а первое мое удовольствие - подчинять моей воле все, что меня окружает;
Версия честолюбия и жажды власти на людьми как мотив поведения Печорина заслуживает доверия, поскольку хорошо согласуется с его действиями.
Да, такова была моя участь с самого детства....
Второй монолог Печорина о себе, столь же лицемерный, как и первый. Эта 'исповедь' имеет целью привлечь внимание к своей персоне, возбудить сострадание, сыграть на чувствах неопытной девушки.
В эту минуту я встретил ее глаза: в них бегали слезы; рука ее, опираясь на мою, дрожала; щеки пылали; ей было жаль меня! Сострадание - чувство,которому покоряются так легко все женщины, впустило свои когти в ее неопытное сердце.
Задуманное вполне удается.
- Ты с нею танцуешь мазурку? - спросил он торжественным голосом. - Она мне призналась... - Ну, так что ж? А разве это секрет?
Кульминация отношений Печорина и Грушницкого. Грушницкому нанесен решающий удар, он узнает, что отвергнут княжной. Грушницкий уязвлен, его самолюбие сильно задето.
У Грушницкого растрепанная прическа и отчаянный вид; он, кажется, в самом деле огорчен, особенно самолюбие его оскорблено;но ведь есть же люди, в которых даже отчаяние забавно!..
Печорин торжествует, он достиг всего, что намечал. Далее в романе Грушницкий неудачно интригует в ответ и гибнет на дуэли. Сама дуэль представляет собой развязку отношений Печорина и Грушницкого и уже не играет решающего значения. Грушницкий, пассивная жертва интриги Печорина, проиграл ему задолго до нее.
- Я вам скажу всю истину, - отвечал я княжне, - не буду оправдываться, ни объяснять своих поступков; я вас не люблю...
Печорин разрывает отношения с княжной, поскольку в них больше нет нужды.
- Хотите ли, доктор, - отвечал я ему, - чтоб я раскрыл вам мою душу?..Из жизненной бури я вынес только несколько идей - и ни одного чувства. Я давно уж живу не сердцем, а головою. Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки с строгим любопытством, но без участия. Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его;...
Третий монолог Печорина о себе, адресованный Вернеру. Этот монолог интересен уже тем, что впервые не содержит попытки манипулирования собеседником, как два предыдущих. Однако, Печорин и здесь не вполне искренен, сказанное верно лишь отчасти. Из пережитого он вынес по крайней мере одно чувство - к Вере, но не вспоминает или не говорит о нем перед дуэлью. С Печориным можно согласиться в том, что рассудочное и эмоциональное в его поведении действительно разделено предельно четко.
И долго я лежал неподвижно и плакал горько, не стараясь удерживать слез и рыданий;...Чего мне еще надобно? - ее видеть? - зачем? не все ли кончено между нами? Один горький прощальный поцелуй не обогатит моих воспоминаний, а после него нам только труднее будет расставаться.
Финал увлечения Верой. Слезы принесли эмоциональную разрядку, чувства отступили, мы снова видим рассудочного, рационального Печорина.
- Княжна, - сказал я, - вы знаете, что я над вами смеялся?.. Вы должны презирать меня.
Финал интриги с княжной Мери. Печорин расстается с княжной и говорит о той роли, которую он играл в этой истории, давая ей тем самым возможность сказать все, что она думает о нем и облегчить свои страдания. Ничего личного здесь нет, это вежливый поступок, не более того.
III Фаталист
Она, по обыкновению, дожидалась меня у калитки, завернувшись в шубку; луна освещала ее милые губки, посиневшие от ночного холода. Узнав меня, она улыбнулась, но мне было не до нее. "Прощай, Настя", - сказал я, проходя мимо. Она хотела что-то отвечать, но только вздохнула.
Последний штрих к теме о женщинах в жизни Печорина. Лермонтов указывает на весьма своеобразное отношение Печорина к ним. Печорин смотрит на молодую девушку, а видит безжизненный, холодный труп с посиневшими губами. Можно предположить, что фундаментальная проблема Печорина заключается в его неопределенной сексуальной ориентации, и именно эту "болезнь" имел в виду Лермонтов в предисловии к своему роману.
Возвратясь в крепость, я рассказал Максиму Максимычу все, что случилось со мною и чему был я свидетель,...
Ключ к повести 'Бэла'.
5 июля 2007 года.
г.Турку, Финляндия.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Игорь Алексеев: Опыт прочтения двух классических произведений.. Обзоры публикаций.
18.07.07 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|