Мара ЛевинаКак-то суетно жить...2007Как-то суетно жить... Как-то суетно жить, добывая себе на еду. И, пожалуй, неловко писать резюме, отмечая, что тогда-то, в таком-то неярком советском году ты родился и жил. Я сама в сотый раз начинаю описание жизни. И даты. Когда. И кому... Что чужому уму говорят эти числа и сроки? Зашифрован мой код и порою сама не пойму: я живой раритет или памятник мёртвой эпохи?... Наверх Послушай... Послушай... В округе бело всё и тихо, покорно холодному сну. Какие ткачиха с портнихой творили всю ночь белизну? И неуловимо для слуха, видением этого сна, на крыльях из снежного пуха над нами кружит тишина... Наверх Как это будет? А как это будет? А всё же? А как же? А как потом будет? Как раньше? Да? Раньше, когда была мама кругом? А я была миром, несносным кумиром и просто - её животом... А как будет дальше? Когда прекратится всё то, что я знаю? А буду ли сниться тебе или людям другим? И стану ли светом? И буду ли ветром? И кем тогда будешь любим?.. Совсем невозможно? Я знаю, что сложно. Но можно, наверно. Разведать возможно всего только самую суть. А если узнаешь? А, может, скрываешь? Ты сможешь меня обмануть? Ведь хочется, знаешь, так хочется верить... Раз негде проверить - ты сможешь уверить, что все повториться потом... И я буду миром, несносным кумиром... И чьим-то большим животом... Наверх Все дело в осени Все дело в осени, дружок, все в ней. Её приход, почти неуловимый, я чувствую, чем дальше, тем верней в июньском оперении рябины и в облачных пуховых перетяжках. Но то, что раньше было не по мне, теперь принять становится не тяжко. Свое тепло в октябрьском вине и сладком воздухе запущеной аллеи, который медленно смакую. И - плыву... Ах, невесомость дымчатой пастели... Все дело в осени... Я в ней живу. Наверх Белой известкой по фреске Забели меня. Белой известкой по фреске. Чтобы скрыть от недобрых, завистливых глаз. Я укроюсь в штрихах твоей кисти , исчезну В плоскостях из банальных засушенных фраз. Моих родинок тёмных и бледных веснушек Не увидит никто. Никогда. Только знай: За побелкой простой - запах наших подушек И комок простыней. Не сдирай. Не смывай... Наверх По-за воды тёмные Выстудило, высвистело, сникло слово. Засветло ушел... По-за воды тёмные, по-за горы немые. Милый... Что нашёл? То, что распотеряно, то, что порастрачено заново собрал... В говоре калиточном - стуке-бряке скрипочном - что узнал? Стоило ли, надо ли? Так, оставив надолго в осени, уйти? Чтобы возвернушеся, лбом в колени ткнушеся, зашептать "прости"... Наверх Полудённое Голубые дожди пахнут летней, веселой травой... А цветочный десант занял все уголки на опушках. Томных бабочек рой переждет наплывающий зной На кусте бузины, в легкопенных душистых подушках. Легкий плен гамака. Запотевшая чашка в руке. В ней грейпфрутовый сок наслаждается тающей льдинкой. Перешёпот страниц. Многоточие в длинной строке... И полуденный зной бродит в сонном саду невидимкой... Наверх Не спящим Не уснуть. И смотреть до утра, до сиреневых перьев рассвета, на графитную шкуру двора в жёлтых пятнах фонарного света. Ветер словно сорвался с цепи и - дворнягою - к мусорным бакам всё обнюхать, стянуть, взворошить как положено. Только собакам до того ли? Вот вижу - бегут по делам стайно-пёсьего клуба. Нос по ветру и шеи не гнут. В редком брёхе - оскал белозубый. Чёрной кошки ожившая тень за кустами в подвал попадает. Для хвостатой вся ночь - белый день. Чёрных дней ей, похоже, хватает. Дом напротив. Окурок в пике красной точкой с балкона уходит. Видно, трудный был день... Налегке, с бодрым смехом, никак не выходит станцевать эту странную жизнь. Не оставить тепла для просящих. Что же делать, братишка, держись. Нас не так уж и мало - не спящих. Наверх Белый шёпот Белый шёпот снежных бусин. Белый шорох. Белый плен. Вьюга вяжет снежный узел, Белый узел у колен. От вязальщицы-плутовки Я мечтаю убежать. До последней остановки - Твоего плеча. И спать. Наверх Тонким мизинцем Тонким мизинцем легко по ажурной решётке веду. Мне бы к бровям твоим так прикоснуться. В бреду я лишь могу то представить. Горе мне, если услышит имя любимое стражник бессонный. Слово держу в поводу. Тело - в оковах шелков. Сгорает оно без надежды весь свой огонь телу другому отдать. В сонном пруду рыба плеснула. Хвостом раздробила Луну. Той двойника, что светло улыбается с неба. Я зачерпну, украду малый осколок. С ним до утра буду грустить о тебе. Снится мне: пальцем легко по бровям твоим тёмным веду... Наверх Ничто мышиное не чуждо... Примят матрас листвы мышиной лапой. Опробован на мягкость и упругость. Зимой на нём печалиться и плакать, надеяться... На лисью тугоухость. На то, что под лосиною ногою не потечет и не поедет крыша родной норы. На то, что быть героем не страшно. И тебя Поляна слышит. Так ждать весны за прутиком-засовом. Она придет - всё будет, как хотелось: закрыт пролёт по небу хитрым совам, а на твоей груди - медаль за смелость. Заполнят все кладовки да амбары созревших зёрен сладостные ливни. А счастья - завались. И просто даром. Ах, эти мыши... Как они наивны... Наверх Код для вставки анонса в Ваш блог
| |||||
Мара Левина: Как-то суетно жить....