Платье цвета туман
Молчаливая, знает ли сердце пределы
Безнадёжной надежде?
Неужто напрасно
Мы танцуем на линии водораздела
Двух туманных бассейнов, согласны негласно…
Словно в веке серебряном, жемчуга нити
Протянули дожди, никого не дождавшись.
Вы наверно не помните и не храните
Отголосков и жестов, однажды расставшись.
Между строк словарей – жёлто-красные двери.
Сколько лиственных лет на луче ятагана!
Позовите меня, я почти что поверю…
Платье цвета туман.
Леди фата-моргана.
Рана
Ближе к утру бледен бульвар. Прохладно.
Тихий туман – дым из трубы котельной.
Наши сердца бьются уже нескладно.
Я ухожу. Надо пожить отдельно.
Гнёзда грачей спрятаны в трёх осинах.
Ждали весны. Видишь, они дождались.
Имя твоё звёздочкой негасимой
Век напролёт светит мне…
Мы – пытались
Слиться в одно, словно река и ливень,
Перезабыть прошлые переходы.
Ветви осин возле электролиний
Не зацвели вовсе, а были годы…
Ближе к утру мысли срываю с кожей,
В хаосе слов больно дышать и трудно.
Шёпот ничей бьётся в лицо порошей.
Скоро рассвет. Чёрный асфальт. Безлюдно.
День на ладонь ляжет чужим червонцем.
Глянешь на свет – рваная рдеет рана.
Вялый туман плавится ярым солнцем.
Тихо уйти.
Чинно, спокойно.
Рано.
Не осуди, не обессудь...
Ребёнок, девочка-звезда, поведай городу и миру
Несвоевременный расклад – арканы выцветших Таро.
В червивом чёртовом раю мою бессмысленную лиру
Сменили лавры продавца
На микрорынке у метро.
Не осуди, не обессудь…
Я обниму, не оглянувшись.
Следы на ржавчине судьбы, как и положено, пусты.
И параллели парусов, от норд-норд-веста оттолкнувшись,
Благополучно разошлись на пол-строфы, на полверсты.
Ровняя с тенью города,
Ломая тонкие аллеи,
Взорлят бульдозеры, в дыму мазута бьётся рыжий смех.
Невеста, девушка-звезда,
Не плачь о бедной Лорелее.
Не хватит сердца на двоих, не хватит слёз на нас на всех.
Отточие
Везде фиаско
Слепое поле. Слякотное дно.
Фигура речи – компас мирозданья.
Двустворчатое млечное окно
Холодного ветшающего зданья.
Фонарный столб – обугленный скелет.
Под ним хоронят письма нелюбимых.
Сними на память старенький секрет
Напротив кирхи, в розовых руинах.
Везде фиаско, где бы ты и с кем
Не говорил про брачные корзины.
Гламурной вошью мимо микросхем
Ползи под юбку мёртвой Мнемозины.
Промежуток
Не оборачивайся. Жди.
Глазеют звёзды в полнакала.
Газелла – млечное руно. Планета путает следы.
Растанный берег Петербург. Ты, верно, лучшего искала.
Сомкни ресницы: обретёшь Семирамиду и сады.
Переведи часы вперёд, оставив бренный промежуток
Не мне, мечтающему – быть. Пространство путает узлы.
Другому, жаждущему – стать сырую бездну завяжу так,
Что не пытайся разрубить. Пути жемчужинами злы.
Глазами, полными домов и площадей, и перекрёстков
Мигаешь, словно бы впервой тебе без компаса брести.
Гроза заходит на вираж, планета делается плоской.
И руку некому подать.
И пальцы – не переплести.
Истребитель
Не о тебе насвистывает бриз,
Пространство на песчинки разбирая…
Остановись. Не надо. Не клянись
Грядущим днём. Изгнанием из рая.
Судьбу не усмиришь ни на вершок.
Обида – бедной беженки обитель.
На дне стеклянной кружки посошок.
У горловины – ангел-истребитель.
Пыль
Осядет свет в пустой пороховнице.
Сотрётся след. Легенда выпьет быль.
Откроешь книгу – мудрые страницы
Рассыплются, и слово станет – пыль.
Идите мимо, ибо всё равно вам.
Цвета эпохи – глянец и гранит.
Живи, жилец. Я грязь твоим обновам.
Одна надежда только и звенит...
Фотоаппарат увековечит...
Фотоаппарат увековечит
Полдень-день, возможно даже в цвете.
Я вам верю. И за вас отвечу,
Солнышко в оранжевом берете.
Глубоко и вольно город дышит.
Снег сошёл, и улицы разулись.
Говорите, нас никто не слышит.
Даже окна тихо отвернулись.
Время, словно небо, прояснилось.
Сон не в руку – случай больно старый.
Посмотрите, всё переменилось,
А ещё вчера мы были – парой.
Пальцами листы перебирая,
Словно струны нервной мандолины,
Двое шли, пути не выбирая,
По бульварам в дымке тополиной.
На крыше
Лунный фонарь. Тренога.
Предан я в руки рока.
Повремени немного.
Не уходи до срока
Голос – два тона ниже…
Бархатный плен. Контральто.
Фея-фортуна ближе.
Крутит и крутит сальто.
Ты повторяешь, «надо»…
Не понимаю вовсе
Чёртового расклада.
Ты уезжаешь. Восемь.
На пятачке прихожей
Губы не дашь, «не стоит».
Промысел, выбор Божий? –
Место моё пустое…
Лифта зубовный скрежет…
Медленно выше, выше…
Кто тебя, нежить, нежит?
Кто там живёт на крыше?
Всё одно...
Забивает ходы столбовые
Непроглядный гноящийся дым.
По равнине летят верховые.
Ни один не вернётся живым.
На снегу разноцветные пятна
Раньше прочих прочтёт вороньё.
Не останется слова «обратно».
Это мёртвое слово. Ничьё.
Упадите, молясь, на колена,
Прокляните кого – всё одно:
По степи – только белая пена.
В небесах – только чёрное дно.
Планктон
Испещрены морщинами «равно»,
Тонированы ровным полутоном,
Мы мерно опускаемся на дно,
Мы медленно становимся планктоном.
В реликтовую влиты тишину,
Качаемся на маятнике моря.
Вертеться век волчку-веретену.
Нет более ни радости, ни горя.
Нет во Вселенной ни добра, ни зла,
Ни боли, ни любви, ни сна, ни стона –
Одна непререкаемая мгла
Сплошного вековечного планктона.
Иван Рассадников: Не осуди, не обессудь.