Борис ПрусскийКризис жанра2008Путь поэта? Наглотался я судьбы до абстиненции – стала отрока душа от рока пьяная. Размечтался про себя: «Интеллигенция!», а по Дарвину выходит – обезьяна я. И сижу себе – примат – в кромешной вечности, и, пугаясь тишины, ору отчаянно, а навстречу, хороша в своей беспечности, мне себя являет женщина случайная. И по Фрейду, по науке, по традиции распускаю руки в радостной прострации до трагизма появления полиции и состава криминала констатации. Потоптав меня, стенающего горестно, демонстрируют служебнейшее рвение, и стихи мои использовать бессовестно собираются в суде для обвинения… Фаталисту все давно забиты стрелочки, но не станет неизбежность искуплением. Наглотался я судьбы уже до «белочки», может стоит завязать с употреблением? Наверх Сусальное Сниму с плеча накинутый пиджак, блесну глазами хищнически ярко, и ты меня тогда захочешь так, что мне непроизвольно станет жарко! Увы и ах, но не собрать костей была обречена она, бедняжка, – шикарная, погибшая рубашка – под натиском накрашенных ногтей. Игриво увлекая на кровать, мою укусом шею маркируешь, целуешь до крови и не блефуешь, когда клянешься в клочья разорвать. И мне уже настолько горячо, что даже и не высказать словами, но я тянусь настойчиво ключом к двери, к замку, ко входу в это пламя! Наверх Интерпретируя крокодила Как-то раз ко мне волшебник прилетел на вертолете, вертолет ручной работы – он единственный такой. Даже если захотите, вы второго не найдете, потому что этот – первый – совершенно голубой! У волшебника проектор, он кино крутить затейник, просто престидижитатор, веселить большой мастак. Ни за евро, ни за баксы, словом, точно не за деньги, а буквально на халяву, за спасибо, просто так. Невпопад меня поздравив с днем рождения прошедшим, он мороженым набитый холодильник подарил... И пускай его считают справедливо сумасшедшим, но при этом, согласитесь, до чего же все же мил! Наверх Служебный роман Стоя у порога перед выходом – криво перекошен чемоданом, – прозвучит невысказанным выдохом: «Стоило ли брать работу на дом?..». Вот она лежит в постели, клятая, крытая и славно, и заслужено, сытая, довольная, помятая, трогательно утрене сконфужена. Тенью по лицу непонимание сменится авансом непрощения. Я стою, как боров на заклание, крепнет в атмосфере возмущение. Шумно и в запале, экспрессивные станем задавать вопросы вечные: до чего же женщины наивные, до чего мужчины бессердечные?! Вдоволь наоравшись до усталости слез фальшивых до изнеможения, мы не избежали самой малости чисто инстинктивного движения, пламени случайного касания... Замер, осеклась и – обездвижены, паузы питая повисание, выжаты, унижены, пристыжены, с дико перекошенными мордами бросились в объятия драчливые – честные, рассерженные, гордые, глупые, веселые, счастливые! Наверх Орлеанское дело Взять вертолет и камеру в прокате (и револьвер – во внутренний карман), чтоб миру показать в 3D-формате, как смыло к черту Новый Орлеан. Как выглядит, заснять, недавно всплывший – не надо десять тысяч – лишь один! – зевака, обыватель, вобщем бывший простой американский гражданин. Бесстрастный микрофон щелчки затворов наложит четко на видеоряд, когда застрелят трое мародеров приплывший к ним спасательный отряд. Бежит число погибших на экране, зияют дыры – дикие нули... От жажды дети мрут в Луизиане – отнюдь не в Чаде и не в Сомали! Реальность наркотического бреда!.. А может CNN эффектно врет?! Такой кошмар, что даже Аль-Каеда ответственность за это не берет!.. Но я не потрясен, а ошарашен, прислушиваюсь к выкрику души: потоп по телеящику – не страшен! Стезя поэта: знай себе, пиши... Наверх Вещий Олег Представьте, сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам, а тут приезжает торгаш-печенег с крепленым заморским товаром. Эффект у напитка весьма не простой, но важно лишь помнить о главном: не пейте его на желудок пустой, а после еды – и подавно. Однако про подвиги мигом забыв, варяжский размашистый мачо – Олег объявляет войне перерыв и пьет печенежскую чачу. Рискуя приблизить отмерянный срок, ковшом зачерпнувши проворно, Олег приосанился, сделал глоток, и рухнул на лапти придворным. Те – в шок: натурально валяется царь челом августейшим в грязюке! И сходу поймав печенежскую тварь народ оторвал ему руки. Вельможи тем временем сгрудились в круг, судача про саван, о тризне… А тело монарха задергалось вдруг и подало признаки жизни. «Ура государю! Кормилец живой!» - зашелся в истерике кто-то, но тут прибежал с бердышом вестовой, сказал, что стучатся в ворота. Устав от Олега ждать кузькину мать, хазары прислали посольство, и – хочешь-не-хочешь – пришлось показать славянам свое хлебосольство. Крови заглушен притягательный вкус и смолкли раскаты набата. Не умер Олег, а прием «а-ля рюс» устроил послам каганата. …И пенились чаши, и бился гусляр, себя доводя до экстаза!.. И пьяные русские пьяных хазар простили по первому разу. Наверх Лирическая олигархическая Наверх Предвкушение Казалось бы, обычный будний день: зубная паста, кофе и маршрутка, на небе в облаках ни промежутка, предметы не отбрасывают тень. А между тем… таблоид разболтал тенденции гламурной поп-культуры, и я, скучая без литературы, уставившись в окно, затосковал. Снаружи суетливо поутру сновали разноцветные машины, автобус извергал из недр брюшины спешащую за парты детвору. Агентства, магазинчики, бистро, не выспавшись, распахивали пасти, и дворник – субподрядчик местной власти – задумчиво споласкивал ведро. Приехали, я выбрался на свет, конечности поставил на Отчизну и в мусорник из чистого снобизма использованный выбросил билет. Однако же – совсем не херувим и помыслами вовсе не прекрасный – я тут же согрешил, пойдя на «красный». У нас конфликты с юношества с ним. Прохожих, тех, которые спешат, смущаю любопытствующим взглядом, клубящимся затягиваюсь ядом, непроизвольно ускоряя шаг... Привычный ежедневный моцион, любимая знакомая рутина, асфальтовая серая холстина – мой путь, мой компас, мой лаокоон... Обычный будний день идет к тому, что я вот-вот тебя сегодня встречу, с дурацкой, но прочувствованной речью войду, поймаю взгляд и обниму. Наверх Изноугуд Хреново мне! Какой потенциал растрачен зря на пошлые ухмылки вдогонку телесам упругой милки, которой посвящаю мадригал. Хреново мне, и сальный анекдот не разрядил натянутость момента... Я залпом осушил бокал абсента, как против энфлюенци антидот. Хреново мне... Она ушла, штормя походкой окружавшее пространство, оставив мне стихи, судьбу и пьянство в компании с такими же двумя. Хреново мне! Веселья пир умолк, он отзвенел монетами расстриги и я теперь вкушаю только фиги уже давно мне не дающих в долг! Наверх Flashback Наверх Риторически Ты верещишь, а я хриплю и наш кураж корежит ложе. Тебя неистово люблю и ты меня безумно тоже! Спонтанный флирт, синхронный старт, и эта чувственная нежность, и этот бешеный азарт, и всех оргазмов неизбежность... А наша поза фору даст порнографическому фото: аллегро темпа – градом с нас буквально льются реки пота. В истоме томной тленье тел, услада ласк и мазо-садо. Я как хотел тебя вертел, и ты была вертеться рада. И в этом гибельном огне – и очистительном, и грешном – мы были грешными вдвойне, но и невинными, конечно. Не трансформируем в слова никак язык прикосновений, – мы заслужили волшебства хотя бы несколько мгновений. Ни одиночество, ни страх границ объятий не нарушит. А может правда знатный трах объединяет наши души??! Наверх Небыль Напрасно старушка ждет сына домой – его закатали в ментовку, мордасом елозили по мостовой, вязали – порвали кроссовку. Следак окопался в конторе по грудь, зазвал в кабинет на беседу, сказал, что закончен мой жизненный путь, что я по этапу поеду. Орал про ответственность, степень вины, и пеной плевался на стены, и пятна на пыльной побелке стены чернели от сплюнутой пены. Но только легавый орать перестал, я очи возвел херувимом, присел, подбоченившись, воздух набрал, и тоном промолвил игривым: «Короче, начальник, базлать тормози, кончай и бузу, и накаты, иначе тебя изгвоздают в грязи крутые мои адвокаты!» И что бы вы думали? Этот вахлак напрягся от пяток по уши – подвальный ему померещился мрак и граждан допрошенных души. Он выписал пропуск, я выбежал вон, подальше от запаха гнили... Того капитана лишили погон, уволили, но не простили... Отрадно, что осуществилась мечта о скромном поведать гусарстве. Приятно поставить на место мента, и жить в правовом государстве. Наверх Триумф Немного заикаясь от волнения, краснея, как мальчишка до ушей, я вслух прочел свое стихотворение в компании любимых корешей. Забавное, по сути, содержание в себе произведение несло, и их нечеловеческое ржание мое вознаграждало ремесло. Овации устроили помпезные, царили возбуждение и смех, меня облобызали даже трезвые, а это – без сомнения успех! Наверх Под тридцать Наверх Код для вставки анонса в Ваш блог
| |||||
Борис Прусский: Кризис жанра.