Елена Кантор: Арка.
Сборник мистических миниатюр, коротких рассказов - «Арка» Елены Кантор мне понравился своей легкостью. Но совершенно не той легкостью, которая присуща многим мистическим произведениям и называется легкомысленностью.
Автору удалось в небольшом объеме текста подать ясный сюжет, сохранить динамику, не скатится до занудности, не «грузить» читателя, и, как мне показалось, даже иронизировать над персонажами рассказов.
Персонажи всех пяти миниатюр оказываются в пограничных ситуациях:
в ситуации выбора своей судьбы это Марика перед неизбежностью предсказанной судьбы («…судьба может меняться»), Игорь перед требованием своего прошлого («…что в таком щепетильном вопросе ему не поможет никто»), Вероника перед необходимостью быть кем-то другим и выбрать самое дорогое, что должно быть спасено («Вы должны быть совсем иным человеком»). Или в ситуации абсурдности, сна, необъяснимости происходящего («Подъездная» «Не находя объяснений»)
Да все что описывается не ново, но прим этом я читал с удовольствием. Автор пишет о необъяснимых происшествиях в жизни героев миниатюр, однако не дает своей оценки, не пытается «вести расследование», не навязывает какой либо концепции. Просто факт случившегося, а уж читатель волен сам выдвигать гипотезы и теории.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Илья Шокин
|
Арка
2008В считанные дни |Арка |Самое дорогое |Подъездная |Не находя объяснений
Арка
Ему начал сниться один и тот же сон, странный сон, вещий какой-то, будто он разговаривает с собой - ребенком, и ребенок спрашивает его: «Для чего ты живешь?». «Не знаю», – пожимает он во сне плечами. «А чего ты добился в жизни?» - опять спрашивает его ребенок. «Да собственно ничего», – отвечает он. «Знаешь, тебе арку нужно найти. Ты потом ее обязательно найдешь. Она одна такая в городе. Пройдешь через нее и все поймешь». Во сне ребенок показывал ему арку, внешне ничем не отличающуюся от других в старых кирпичных домах. Потом мальчуган нырял в нее, и он просыпался.
Вначале сон его не тяготил. Ну, бывает. Любил в детстве приключения. Теперь вот, фантазии во сне. Потом сон участился. Ребенок стал настойчивей, арка мелькала чаще. «Найди ее!» – требовал ребенок, и он уже с трудом просыпался, а потом также с трудом входил в обыденный ритм жизни.
Мысль найти эту арку прочно укоренилась в сознании. И на рабочем месте он иногда ловил себя на мысли, что все-таки вечерами можно ее поискать.
«Странные мысли, однако. О цели жизни. Я, Рубанов Игорь Валентинович, профессор медицины. У меня жена, двое детей, водительские права, дача. Не раз бывал за границей на конференциях, владею двумя иностранными языками. Какова цель моей жизни?.. Очевидно, медицина. Наука. Дети… - он поморщился от напряжения, – Я многого добился в жизни… Много сделал. Много ли?.. Не знаю», – Рубанов ухмыльнулся, а в его кабинет тем временем стали приносить бумаги.
«Но, послушай, - продолжался внутренний диалог, - Ты помнишь себя в детстве?» «Конечно.» «Не было никаких арок, в которые я бы забегал мальчуганом. Это глупость, сказка». «Ну, тогда не забегал, сейчас нужно найти эту арку, понимаешь?»
Рубанов после работы стал возвращаться домой значительно позже. Блуждал по городу, заглядывал в арки в старых районах. Но пока безрезультатно. А сон повторялся.
Как-то вечером за ужином он решил рассказать обо всем жене, посоветоваться. Подробно описал свой сон, требование найти арку, которое уже давно переросло в настойчивое желание. Потом, должно наступить облегчение, родится подсказка, для чего он живет.
– Игорь, это невроз, – взволновалась жена, – Ты устал, одни совещания в этом году. Ха, для чего он живет?! Ты, профессор медицины. Сколько авторских работ, такая светлая голова, такая умница. Это опасно, Игорь. Нужно попить транквилизаторы хотя бы недельку. Давай отпуск возьмем. За границу съездим. Ты любишь музеи. Достопримечательности всякие. Там тоже арки», – она говорила долго. Пролила на скатерть чай.
¬– Не беспокойся, съездим, – ответил без энтузиазма Рубанов, – но не сейчас. Действительно, глупости все. Симпозиум в этом месяце.
Он ушел к себе в комнату, оценивая ситуацию, чувствуя, что в таком щепетильном вопросе ему не поможет никто. Где же искать арку?
Сон повторялся. Теперь Рубанов – ребенок был гораздо мягче, а Рубанов - старший уже действительно верил, что эта арка не за горами, и все раскроется само собой. Вечерами он так же гулял по все новым старым районам, заглядывал в новые старые арки, и время шло своим чередом, как будто ничего экстремального и не случилось – обычная повседневная жизнь.
Однажды машина Рубанова с утра не завелась. Шофер доставил его на работу, а обратно, решив опять «погулять», Рубанов отпустил водителя. Разразилась гроза. Ветер швырял дохлые ветки худых тополей в лужи, вокруг грохотало, тяжелые водяные потоки били по голове… Рубанов нырнул под первую попавшуюся арку, где сбились в кучу и другие прохожие.
– Надо домой. Сегодня не до арок, - решил он и вышел на дорогу ловить машину.
В машине он расслабился, отключился. Мечтая о горячем чае, домашнем уюте, он почти не смотрел в окно. Случайно заметил, что проезжает совсем иной район, совершенно незнакомые улицы…
– Простите, уважаемый…, – он повторил адрес водителю. Название улицы, по которой они проезжали, отличалось от названия улицы, где он жил, всего на одну букву. Увы, за окнами был противоположный конец города.
– Не повезло, – подумал Рубанов, – да, ладно. Он вышел из машины. Гроза кончилась. Он шел по скользкому тротуару, распахнув воротник, ловя лицом свежий ветер. Случайно его взор задержался на узкой серой арке с небольшими, почти не бросающимися в глаза, выщерблинами. Рубанов остановился. «Это она», – кричал внутренний голос, потом – холодок по коже. И, наконец, вслух:
– Игорь, это она!
Душа Рубанова ликовала. Он вошел в арку…
Больше его никто не видел.
Обезумевшая жена наводила справки. Очевидцы давали показания: водитель, который не расслышал адрес, люди на тротуаре, видевшие, как мужчина зашел в арку.
Свидетелями даже были мальчишки во дворе. Они утверждали, что из арки выбежал мальчуган, одетый во что-то несовременное. Он кричал:
– Я понял все. Мне дана вторая попытка! Самое дорогое
Подъездная
Вовка медленно шел по тротуару, с прохладцей поглядывая в небо. Баночка колы в руках, похоже, надоела – нехотя вывалилась из рук и покатилась. Свистнул мобильник. Вовка радостно:
– Андрюх! Я сегодня никуда не пойду. Ну, ее в баню, понимаешь. Надо встретиться. Я у той десятиэтажки на Пулковской. Жду. И быстрее. Давай сегодня просто сами побродим. Угу… Да… Ну, давай..
Он убрал мобильник в карман и остановился.
Десятиэтажка серая, невзрачная на вид, каких не мало в городе … Дворик куцый, негде посидеть, однако почему-то именно здесь удобно встретиться с приятелем. Какое-то интуитивно выбранное место. Вовка и сам удивлялся, почему именно здесь, хотя знал, что и Андрюхе его найти так проще всего.
К дому подходила молодая женщина в белом плаще, белой шляпке, с черной сумочкой в руке. Вовка смотрел, как она приближалась, и вот он уловил запах ее духов, рассмотрел цвет ее глаз. Она рядом, и он уже совсем откровенно разглядывает черты ее лица…
Женщина невозмутимо вошла в подъезд.
– Н-да, у, какая! – сквозь зубы произнес Вовка, слушая, как за ней закрывается дверь.
Подошел Андрюха.
– А, ну, вот, видишь, это класс, что ты оторвался сегодня, и поговорим наконец. Андрюх, – Вовка полез в папочку с бумагами, которая тоже гуляла с ним под его рукой, – вот тот самый договор, смотри…, – листочки посвистывали на ветру, но тут внезапно просвистел и сам Андрюха:
– Вов, глянь, какая женщина….
К дому подходила молодая женщина в белом плаще, белой шляпке, с черной сумочкой в руке. Она невозмутимо вошла в подъезд.
Вовка остолбенел:
– Слушай, она только что заходила в этот подъезд, когда ты еще не подошел. Но не вышла. И снова заходит. Бред какой-то… Глюк.
– Может, ты пропустил? – съехидничал Андрюха, – Бумажки все у тебя в голове.
– Не мог пропустить. Не мог. Мы у этого подъезда, и десять минут назад в этом самом белом плаще и белой шапочке. И с черной сумочкой, и той же походкой. Как кассета на повторе. Может, сестра-близнец? Хотя женщины близнецы, да чтобы одинаково одевались?.. Не, а может, разыгрывают кого-то? – Вовка спрятал под мышку папку и продолжал, – Давай подождем. Кто-то ведь выйдет?
– Да, ладно, Вов. А если это завтра? Что, всю ночь тут стоять?
– Ну, недолго… Встретились все-таки…
Еще пятнадцать минут они стояли в оцепенении, поглядывая на закрытую дверь. Дверь оставалась неподвижной, серая невзрачная десятиэтажка казалась вымершей.
Вдалеке появился силуэт женщины в белом плаще, белой шляпке, с черной сумочкой в руке.
– Андрюх. Третья. Или третий раз. Смотри…, – голос Вовки уже был испуганный, Андрюха молчал. Женщина поравнялась с ребятами и невозмутимо вошла в подъезд…
– Вов. Может это трюк? Она живет на первом этаже. Через окно выходит, и потом входит. Нас разыгрывает. Актриса. Если еще раз появится, я с ней войду в подъезд и проверю.
– Правильно. Ждем, – Вовка был уже заинтересован не столько женщиной, сколько ситуацией, живой сказкой - триллером, и потому решил действовать оперативно.
Прошло около получаса, и опять вдалеке показался силуэт женщины в белом.
– Идет. Андрюха, ты заходишь с ней в подъезд и следишь, на какой она направляется этаж. Если что, с ней в лифт. Я знаю, ты не струсишь.
Женщина невозмутимо вошла в подъезд, а за ней уверенно проскочил в открытую дверь Андрюха. Она стала подниматься по лестнице. Первый этаж, второй, третий. На четвертом этаже она подошла к угловой квартире, полезла за ключами, так и не повернув головы… Андрюха уже бежал вниз. Налету раскрыв подъездную дверь, выкрикнул:
– Вов. Четвертый этаж.
– Четыре раза на четвертый этаж, ни разу не выйдя. Обалдеть, Андрюх! Еще раз придет, ты с ней в квартиру, как бы: «Вам почта», далеко не входи, но смотри по углам, сколько там их, женщин этих. Понял?
– Угу. Продолжаем. Только, Вов, если там что-то не так, я тебе крикну, и ты за мной…
В пятый раз она опять плыла в белом плаще, белой шляпке, с черной сумочкой в руке. Андрюха опять поднялся за ней на четвертый этаж и невозмутимо бросил: «Простите, Вам корреспонденция. Распишитесь». А дальше какую-то пустую накладную ей обратной стороной. Она повернулась, улыбнулась и мягко: «Сейчас. Заходите…». Он вошел в прихожую. Двери в комнаты закрыты не были. Он сразу понял, кроме нее - никого. Она взяла листочек бумаги из рук Андрея, а он уже был таков.
– Я был в квартире, Вов. Она одна.
– Быть этого не может. Не возвращается. Загадка. Женщина – загадка. Но, знаешь, женщина перестает быть загадкой, если ее вынудить, заставить что-то сделать. Слушай, Андрюх, ты так же с ней будешь входить в подъезд, а на сумочку ей уронишь свой носовой платок. А потом: «Ой, мадам простите, у Вас на сумочке моя вещь. Вернитесь, пожалуйста». Хотя, нет. Она тебя позовет и попросит самому забрать платок уже в подъезде.
¬– Позорно, но шанс есть, – предложил Андрюха, – Расстегиваю ремень на брюках и так легонько его через ручки сумочки, пока она открывает подъездную дверь. А потом: «Извините. Недоразумение. Мы переплелись». А я на улице. И она выйдет, на поводке, на моем ремешке.
– Да пока ты его будешь продевать, заметит.
– Она такая надменная. Женщина! И ей все равно, пока она идет, пока входит. Небось думает, что все вокруг нее вертится. Не поворачивается, пока ее не окликнут. Я аккуратно протяну ремешок.
– Ну, пробуй.
И снова она направляется к подъезду в белом плаще, с белой шапочкой и черной сумочкой в руке. Невозмутимо подходит к подъезду, так и не посмотрев по сторонам.
Андрюха уже за ее спиной с расстегнутым ремнем на брюках. Аккуратненько продевает через ручки ее сумочки, закручивает ремень и привязавает ее к себе. Она открывает подъездную дверь.
– Извините, мадам. Недоразумение. Мы запутались. Мой ремешок закрутился за Вашу сумочку. Вернитесь, – распевает Андрюха, но из подъезда его толкают прямо в грудь:
– Ублюдок! Что прицепился своим ремнем к моей авоське! Как приклеился, – испитой небритый детина высовывается из подъезда и выкручивает ремешок из своей авоськи, – скотина, штанами присосался.
- А где женщина в белом? Шесть раз вошла и не вышла…
– Ха, мы по одной не пьем, – выкрикивает детина, и из разорванной ремешком авоськи падают пустые бутылки из-под водки. Шесть штук. Падают и катятся по тротуару… Не находя объяснений
Виктор работал оператором ЭВМ в организации, где приходилось сводить статистические данные. Большая часть рабочего дня протекала в сети. Объем задач не напрягал, добираться до работы было легко, коллектив сложился удачный, к тому же – не жадное начальство. На работе он часто задерживался допоздна, но зато мог прийти в удобное для себя время, лишь бы вписаться в оговоренные с начальством сроки.
Сегодня Виктор был в хорошем настроении. Вечером придут друзья и родственники – день рождения у жены. И с работы он уедет пораньше – заскочит за подарком. Работа позволяла расслабиться, сбор материала на этой неделе проходил успешно. Одним словом, удачное стечение обстоятельств.
Оставив одного из коллег в кабинете, Виктор попрощался и направился к лифту. Этаж был двенадцатым, и в этом состоял чуть ли не один единственный минус – лифт приходилось долго ждать. В здании связи с экономией электроэнергии были задействованы всего два лифта, поэтому в начале и конце рабочего дня, что вряд ли вызовет удивление, спрос на них возрастал.
Ожидая лифт, Виктор обдумывал подарок, букет, пытался представить, в каком платье его встретит супруга, вспоминал свое любимое блюдо – трюфельную запеканку. Одним словом, хотелось поскорее убраться с работы. Виктор нетерпеливо жал пальцем на кнопку вызова.
Наконец лифт подошел. Виктор запрыгнул в кабину и, глянув, на часы, улыбнулся куда-то в пустоту. Поблизости никого не было.
В кабине висело зеркало. Виктору обычно нравился попутчик из зазеркалья. Жаль, контакт никогда не был долгим. Что там, каких-то двенадцать этажей… Однако уверенная улыбка не раз бодрила и веселила.
Лифт остановился. Вроде бы выходить, но странное стечение обстоятельств, ошибка автоматики или еще что-то непонятное произошло перед тем, как Виктор осознал, что лифт снова начал подниматься. В кабине внезапно потемнело. « Заморочки какие-то, – подумал он, – не иначе кто-то из строителей перехватил. Как пить даст, до победного, пятнадцатого дойдет».
В самом деле – мало ли что еще могло случиться?
По движению лифта Виктор почувствовал, как меняется форма кабины, она вытягивается, становится уже, удлиняется – просто растет – зеркало. Панель клавиш этажей вместо привычных пятнадцати крупных плоских кнопок насчитывает девяносто шесть мелких, выпуклых. (Ничего подобного ему никогда наблюдать не приходилось).
Над дверью также высвечивается число, обозначающее проезжаемый этаж. Виктор увидел, как «17» меняет «16».
«Это уже выше здания. Где я?»
« Очевидно в небе. Где ж тебе еще быть?»
Действительно происходило что-то несовместимое с обычной жизнью. Мысли в голове плыли.
Пройдя двадцатый этаж, лифт стал останавливаться на каждом этаже, оставляя двери закрытыми. Неестественно длительные остановки вконец измотали Виктора.
Он с ужасом посмотрел на часы. Прошло около двух часов, с тех пор как он ушел с рабочего места. Жена, наверняка, подумала, что попал в пробку. Ему пришлось утешать себя тем, что когда-нибудь эта дурацкая поездка все-таки закончится.
Но это было только начало.
«87», «88»…
Пройдя девяносто один этаж, кабина сотряслась. Раздался неприятный скрежет. Лифт остановился. Девяносто второго этажа дождаться не пришлось. Не вышло. «Застрял», – вымученно выдавил из себя Виктор.
Проступивший холодный пот застлал глаза и уже тек по подбородку. Отсутствие звуков человеческой речи, просвета в дверной щели вызывало ощущение полной консервации. Одно только люминесцентное освещение сверху крепило оставшийся дух. И все. Ничего и никого вокруг.
Виктор отключился. Сколько это продолжалось – не помнил. Потом все-таки пришлось собраться с мыслями. Решил позвонить жене. Достал мобильник. Обрадовался, что не сели батарейки.
Услышав родной голос и шум, выкрики, а с ними веселую музыку в трубке, понял, что празднество в самом разгаре.
– Жень, это я. Задержусь. На работе в лифте застрял.
– Вить, хватит меня разыгрывать, – хохотала жена. – Ты так умял трюфельную запеканку, что Борьке уже нечего в тарелку класть. Ну, ты даешь! Выпил неплохо. В карты пошли резаться. Будешь мобильником разыгрывать из другой комнаты? Вить, не шути так – дорогое удовольствие. Не миллионеры мы. Сейчас сама пойду и выключу…
Связь прервалась. Виктор понял, что его не ищут и еще, что не понял ничего. Торчать здесь, в лифте, между непонятно какими этажами, каких, отродясь не было, и одновременно находиться там, то есть дома… И трюфельную запеканку, оказывается, удалось съесть почти всю. Вспомнил, как ее готовила жена – до боли засосало под ложечкой.
Лифт стоял. «Приплыли», – прибилась итожащая мысль. Другие не приходили.
Логически сесть на мель – это неминуемо отключиться полностью. Сколько часов продолжалось такое – Виктор не вспомнил тоже. Только ощущение толчка, даже рывка, снова привело его в чувство. Более того – осчастливило. Лифт пошел вниз. Шел быстро, не останавливаясь на этажах. «Может, я падаю?» – мысль сначала обожгла, но с ощущением планомерного спуска все-таки удалось ее вытеснить. Виктор снова взглянул на часы, сообразил, что утро. Приближалось начало рабочего дня. Довелось столкнуться с собственным неряшливым, неухоженным отражением в зеркале. «Ты плавленый сыр», – произнес вслух и опять вспомнил любимую трюфельную запеканку.
«12», «11»…
Теперь панель кнопок выглядела, как и раньше, до случившегося. На первом этаже двери, наконец, открылись, и в кабину забежал его товарищ:
– О, Вить, привет. Что спускаешься? Давай, наверх. Вижу, погулял неплохо. Потом расскажешь. В кабинете тебе стоит причесаться. Главный будет только к обеду. Повезло.
Теперь в лифте их было двое, и лифт снова шел вверх. На двенадцатом этаже вышли. Виктор все время молчал. Очевидно, не знал, что говорить. Он даже не смог обратиться к себе самому, потому что все еще не находил никаких внутренних и внешних источников, породивших ВОТ ЭТО.
– Перепил, Вить. На тебя не похоже, но что поделаешь. Женя тебя сразу и отправила на работу такого. Ладно. Давай чайком побалуемся.
Сослуживец достал фарфоровые чашки из казенного сервиза, и оба приятеля, в оцепенении, за столиком для гостей, размешивая сахар – застыли, бестолково поглядывая на компьютерные экраны.
– Вить, смотри, – заговорил собеседник, – Тут есть в сети на одном сайте (ну, у меня в закладках он), раздел «Непонятные явления». Пока шефа нет, могу себе позволить чтиво такое. Интересно, что сегодня. О, вишь, что в Гонконге? Последние новости. «… В одном небоскребе между девяносто первым и девяносто вторым этажами ночью застрял лифт. Здание находилось на сигнализации. Ночью внутри никого не могло быть. Утром дежурный увидел, что кабина лифта так высоко. Сославшись на попытку ограбления, вызвал полицию. Обследовав кабину снаружи, полиция зафиксировала звуки, доносившиеся изнутри – шепот, шорох. Подобраться близко к кабине не удалось. Случайно лифт стал спускаться. При открытии кабины, внутри никого не обнаружили…» Представляешь, Вить? В здании никого, в лифте никого, а кабина застряла высоко в небоскребе. Может, придумывают, конечно, небылицы…
Виктор попытался вспомнить вкус трюфельной запеканки, которая вчера должна была удивлять гостей, но во рту было предельно сладко, кусочек не размешенного сахара остался на зубах, думать о дне рождения больше не хотелось.
– Видимо, все получилось на славу, – почему-то добавил он вслух. В считанные дни
Марика стояла у входа в метро, не озираясь по сторонам, прикрыв ладонями лицо. Мороз крепчал, и время тянулось изнуряюще медленно. Пришла на целых пятнадцать минут раньше, и ждать вот теперь. Прохожие не раздражали. Наоборот, пестрый цветовой поток бодрил озябшие Марикины мысли, невольно согревая ее.
Она не заметила, как к ней подошла женщина. Цыганка, наверное, хотя ничего аляповатого на ней не было: тулупчик, из-под него темное платье, башмаки не по зиме – демисезонные. Женщина остановилась возле Марики, стала нашептывать, вглядываясь в лицо. «Погадать хочет», – мелькнуло у Марики… Женщина уже крепко держала ее руку, левую руку, разжимая пальцы. Потом взгляд ее упал на правую, и Марике в глаза.
– Линия жизни внезапно обрывается. И на правой, и на левой. В этом году – в конце – твоя жизнь сломается. Сейчас зима, значит мало уже осталось. Я никогда не ошибалась в годах. Судьба, – она дышала ей на ладони. – Знаешь, иногда судьбу можно изменить даже в считанные дни. Линии меняются. Но то, что я вижу сейчас – это смерть. Неожиданная смерть. Я могла пройти мимо, но судьба остановила меня возле тебя. Она вправе поступать, как ей заблагорассудится…
Женщина так же внезапно ушла.. Вросла в асфальт онемевшая девочка. Попеременно разжимая правую и левую ладони, она всматривалась в линии, в тот самый «разрыв», и не заметила, как ее окликнули. Парень улыбался, оправдывался, что опоздал, на что Марика холодно пробурчала:
– Не сегодня. Надо к родителям. Позвоню.
Она была уже в метро, и там ей стало казаться, что в вагоне бомба, поезд сходит с рельсов, кто-то за спиной с ножом.
Запыхавшаяся, она бежала по улицам к дому. Ей чудились маньяки среди прохожих. Перед шоссе остановилась, испугавшись идти даже на зеленый. «Обязательно собьют» – прилипла мысль, и девочка, скрипя сердце, притираясь к весьма уверенному в себе мужчине, все-таки перешла на другую сторону.
Учащенно билось сердце в лифте, и только дома, в квартире, уже, как мешок, рухнула на постель, вытаращив глаза на настенный календарь. Четыре дня до Нового года. «Когда?»
Марика позвонила подруге и сказала: «Завтра в университете не жди, не получится». «Из подъезда больше не выйду, – решила для себя, – Сосульки». А родителям позвонит и скажет, что простудилась. На Новый год к друзьям не поедет, одна справит, если доживет. И надо бы вечером не включать свет – может закоротить проводка…
– Господи, я совсем, как старуха! – вскрикнула Марика. Но, впрочем, как еще? Остаются считанные дни.
«А вдруг эта женщина сумасшедшая? Может, захотела ей праздники испортить? Но линии-то обрываются на обеих руках, что ж я раньше об этом ничего не знала?» – с лупой возле окна Марика разглядывала влажные от пота ладони.
Прошло два дня. Холодильник опустел, сильно сосало под ложечкой.
Марика решила никому не рассказывать о случившемся, зачем расстраивать людей.
Ее парень подумает, что она трусиха, чокнутая, прекратит звонить. Потом начнет гулять с Хохловой, которая за ним бегает. «Но какая тебе разница, если это на будущий год?», – она пыталась сохранять логику, – Нет, завтра же плюну на все. Вечером зажгу свет, включу телевизор. Была не была! Без магазина не обойтись! – Решив поиздеваться над собственной трусостью, ущипнула себя за левую ногу, потом за правую, и залилась истерическим смехом, выкрикивая: «Я есть! Все-таки есть я!»
Ночью снился сон, серый какой-то, тихий, невзрачный: спит она, и ничего не приключается. Но потом начинают отрываться кисти ее рук, падают на пол. А на их месте появляются другие, чужие кисти. Кто-то беззвучно заходит, забирает упавшие. Марика ничего не замечает, а эти, новые, врастают, становясь своими.
Проснулась поздно, когда солнце сквозь тюлевую занавеску освещало комнату. Спать больше не хотелось.
– Руки, – произнесла Марика, и взглянула на каждую, мгновенно припоминая сон, – да вроде бы мои, – она раскрыла ладони, – Господи, линии другие.
На ладонях сменились линии. На каждой руке линия жизни вырисовывалась длинная, непрерывная, совсем иным был рисунок на линиях сердца, ума, и много мелких непривычных черточек.
– Сон в руку, – отозвалось у Марики, – Судьба может меняться, и руки могут…
С легким сердцем она засобиралась в магазин, вымыла квартиру перед этим, между делом включив телевизор (почти три дня ничего не смотрела). Передавали хронику дорожных происшествий. Мелькнуло короткое сообщение об убийстве: «В городском парке, от ножевых ранений жертва скончалась на месте». Марика включила погромче. – «На вид это женщина лет сорока, вероятно без определенного места жительства. Если кому-то знакомо это лицо…» – монотонно произнес лейтенант, на экране появилась фотография убитой…
Марика окаменела.
– Это она. Та самая, возле метро. Ее глаза, рот. Она. Ее, значит, в этом году не стало, вместо меня!
Озноб прошиб девочку, и она пробормотала:
– Махнулись руками! Судьба может измениться! Единственное, что меня пугает – это чужая жизнь!
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Елена Кантор: Арка. Сборник рассказов.
Мистика. Все что описывается не ново, но при этом я читал с удовольствием.
12.04.08 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|