***
эта улица переломана вся ранена
принесите ей бинтов захватите фотокамеру
тут все как крамеры против крамеров
тут все как волки с линялой шерстью
а кто б обнял бедняжку! кто б прижал ее к небу!
покажите ей свой эмалевый перстень
покажите камешек из будто-богемского стекла
где внутри пылинки золота и всплески какого-то синего
она поднимется и вздохнет
она смертельно ранена - перебита разделительной линией
сожжена асфальтоукладчиком дотла
Молчание
я выхожу из дома и застреваю в лифте
я слышу как говорят я слышу как молчат
и все негромко чуть слышно
я замер я не дышу
нож вонзается в сочный стебель фрезии
с зеленым мягким хрустом
я будто умер между этажей почти под крышей
где-то мальчик пустил по щеке слезу
где-то пьяная женщина водит зигзаги по стеклу
а кошки воют собаки лают внизу на лестнице
спортмены смазывают лыжи
отец называет сына трусом
за стеной кто-то читает цветаеву. грустно
за стеной кто-то смеется целуется бесится
и я в этом счастливом жизненном месиве
стою и молчу свою песню
стою и истекаю своей речью
вроде и просторно и все равно в груди тесно
не хватает там для слов
места
а я вздохну
лягу сам к себе спиной
я заговорю.
Болезнь
горло заболело шоколадом
губы треснули от холода
сколько времени как пройти до
как посчитать икс сколько в партитуре нот
сколько дней не прожито
а сколько уже съедено
где глаза что молью проедены
где руки что мелом испачканы
как же все заняты боже мой
что нет времени погреться под кожей
В углу
вложите в него слово
вложите в него язык
он нем от нелюбви
его худое тело бело и убого
его пустая речь нестрога
дайте ему пить
порезал кожу на лоскутки
опасной бритвой
сидит в углу такой беспомощный
плачет и истекает лимфой
посмотрит на руки свои и отвернется
они не его они не они
отвратительны в него как в яму брошены
отрезал волосы
светлые водоросли в правой ладони
купите их дешево
ему мало внутренней боли
будто в капкан попался поролоновый кролик
***
всё несчастные бледные больные
на просвет мембранные кремовые
и внутри каждого девочка и мальчик
и оба медные но не стальные
и оба прозрачные как вода
оба белые
и внутри каждого своя краска
своя опаска и своя болезнь
и своя судьба у каждого под мышкой
мне страшно и я боюсь таких людей
эти нервные невыпитые сосуды
Мальчик
мальчик сидит на ступенях
у порога
его кожа пахнет молоком и апельсином
вот смотришь а в зрачках темнота
и в них теряешься и снова веет смогом
и такие глаза и такие древние письмена
на тонкой грани волоса
в них столько лишнего
в них столько неземного
он достает тетрадку всю в пыли
и пишет что такое кровь
но как объяснить что такое кровь
если человек ее боится
и не видит
смотрит щурится и все равно не видит
не пробует ее несчастную на вкус?
он пишет что такое кактус
и не знает как описать ту зеленую плоть
на разломе
как сложно желание перебороть
выпить его до дна
как пьют все остальное люди
как написать что такое жить
если никто не живет как он
как ему написать что такое время
если он ни разу не разбирал часы?
и строчки слова и остальные заморочки
он нанизывает на страницы как на волосы
а у него еще сильней темнеют глаза и розовеют ушные мочки
какая жизнь разливается меж запятых и точек!
какая река разливанная!
какие чернила киноварные!
а потом он смотрит на то что написал
а там одни полосы
и обведенные овалы и круги
и квадраты
он смотрит в пол вокруг своей ноги
и с молоком и апельсинами исчезает
уходит наверно куда-то.
Крючки
попались на крючки
как номерки в гарберобе
а за дверью скатывается удавом ночь
а за дверью хочется выть
хочется порох в ступе толочь
а мы здесь перед камерой как на кинопробе
из нас добывают уголь как из шахты
а на поверхности плачут падая звезды
я тоже хотел и я тоже мог бы
плакать и падать
а не быть горной породой
тупой и безмозглой рудой
но вода не зря течет из-под крана
и не зря холодный воздух задувает через порог
у каждого будет своя копакабана
родится у каждого свой виртуальный пророк
а пока с номерков не сняли шарфы и шляпы
я тихонько улизну в проход
и буду мечтать о бразилии и о плачущих звездах
три ночи кряду
и обратно поплывет мой тихий угольный пилот.
Последний узор
Евгений Борисенко: Артерия.