Галина Викторова: Сказки нашего универа - 2.
Как объяснить тем, кто помоложе, что такое Универ времен "развитого" и не очень социализма, до которого, впрочем, никому тогда и не было дела. А было дело до кошки, рожающей на кафедре во время лекций по аналитической химии, и до ее потомка, отфильтровывающего студентов по единственному верному критерию - хороший человек. То есть, тот, кто и за ушком погладит, ну и этой самой, аналитической химии не чужд. И вы с особой ностальгией произносите слово "отэрить". Что, не знаете? Ну вы птеродактиль после этого! Нет, нет, это было еще в эпоху до великого могучего Царя Ксерокса, властителя универских студиозов и некоторых доцентов. Которые, хоть и доктора наук, однако "дураки и взяточники". О чем и поведал им этот самый Царь. Тиснув приговор на бумаге. А Лунный кот, тот при этом непременно улыбался. Едва не грохнувшись с Луны. И предложил вам после развала страны как следствия недокорма лосей в одной заповедной пуще - Беловежской или Белоневежественной? - встречу с нечистой силой. Потому как на доцентов нынче свалилась новая напасть - безработица и единственным выходом стал вход - в мир сторожей и домовых. И ностальгия по какао с пленкой и осадком в полчашки - это вам не векторное произведение и муж, ушедший то ли в бизнес, то ли к молодой любовнице. В общем, если вы все это помните, то прочитаете с непередаваемым наслаждением, как я - предварительно выпив чашечку кофе для настроения. А потом заметите: "Да, Универ - это не только ироническая проза, это еще и мозги, которые не пропьешь". А если вас миновала чая сия и вы родились в эпоху Windos-ов и прочих комповых заморочек, вам будет интересно узнать, как жили ваши родители, и вы с изумлением поймете, что родаки - тоже люди, и у них с мозгами не было напряженки. Впрочем, "Физики шутят" - это было еще раньше. Видимо, пережив Беловежье и еще лет 17 после него, шутки меняются на иронию с легким оттенком ностальгии. Все прочитанное мне не только симпатично, тут больше - хочется сказать автору - мы одной крови, ну просто как Маугли, и - привет Казанскому Универу от Московского!
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Виолетта Баша
|
Сказки нашего универа - 2
2008Кошки с аналитики |Какао и камра |Ксерокс на списание |Джампер, кабриоль, а также импринтинг и немного вареной сгущенки |Абитуриентка
Кошки с аналитики
Какао и камра
Здравствуйте, девочки. Пожилые девочки улыбаются, кивают. Ну, что у нас сегодня? Щи, куриная лапша, молочная лапша, солянка.
Солянка, ммм. Вспомнилось… Так, стоп, это не о здешней солянке. Здешняя солянка коварна и непредсказуема.
Беру щи, белые, прозрачные, с несколькими капустными водорослями и большой картофелиной посередине тарелки. Зато горячие. Ставлю на синий пластик подноса две порции картофельного пюре, салат из капусты, два пирожка опять-таки с капустой. Чая нет. Есть компот из сухофруктов (гадость исключительная, знаю по опыту) и какао, теплое, сверху пенка, снизу на треть стакана – осадок.
Добавляю к натюрморту хлеб и немного гнутого алюминия, передвигаю по рельсам к кассе, обмениваюсь улыбкой и монетками еще с одной усталой и оплывшей «девочкой».
Мой любимый столик у окна свободен, при мне томик Фрая, а с ним остывшее какао легко превращается в пряную горячую камру…
- Можно к Вам присоединиться?
Где-то я этого типа в сером несвежем халате встречал. В котельной он работает, что ли? Или в стеклодувке? Нет, все-таки в котельной. Киваю. Присоединяйся, только читать не мешай.
Увы.
- Ну, как жизнь?
- Спасибо, хреново, - бурчу, не отрываясь от книги: может, отстанет?
- Значит, подтвердился диагноз?
Рожа широкая, рыхлая. Нос картошкой, а глаза… Нет, никогда я его не видел.
- Что? – спрашиваю машинально, хотя уже понял, о чем он. Но откуда и как?
- У нас к Вам предложение.
Поверил сразу. Наверно, готов был поверить во что угодно.
А ведь когда-то был истовым материалистом. Образцово-показательным. Эталонным.
Но в последние годы било так часто, так залихватски и с таких неожиданных сторон, что крепкое – пошатнулось, незыблемое – потеряло фундамент и беспомощно зависло, не пытаясь даже барахтаться, без цели, без смысла, без надежд.
Жизнь начиналась… есть ли смысл вспоминать, как она начиналась?
Ну, допустим, есть.
Только ведь она у всех в те годы начиналась одинаково. Была война. Кончилась. А после войны люди пустились в рост, как зерна после засухи: цепко и дружно.
В сорок пятом мне было десять. Школа, институт, распределение в славную южную республику, работа в КБ, Наташа, сын, кооперативная квартира, рационализатор, главный инженер, на книжке сбережения на машину. Как у всех.
Или чуть лучше.
Потому что умница и работяга. Нескромно так про себя, но ведь правда. Ведь правда?
И тут несколько человек собрались на посиделки в белорусских лесах, да и разрушили всё.
Дети зубров твоих не хотят вымирать, песня красивая была, музыка Пахмутовой…
Зубры… да.
Нет уже страны, за которую погиб отец.
И нет работы, и квартира брошена, деньги потеряны, а все, что осталось – коммуналка в городе детства, где от детства - только Красные Ворота и два друга – пенсионера. А сын пишет из Америки неуверенные письма, зовет к себе, и понятно, что ехать не надо, нельзя ехать. И единственная работа, которую можешь найти – сторож в том самом университете, который когда-то триумфально окончил с красным.
Сначала было «не может быть, все образуется» и «будем бороться». Потом ужас. Потом отчаяние. Потом тоска, смирение. Потом яростное «а вот хрен вам!», неизвестно к кому обращенное. И злой смех над самим собой: не нравится, дружок? А кто обещал, что будет нравиться?
А когда заболела Наташа, стало просто всё равно.
Всё. Равно.
Чему равно? Всю жизнь бьешься над этой задачкой, пишешь цифры в столбик, три в уме - два в остатке, колдуешь с логарифмической линейкой, щелкаешь калькулятором, вычисляешь. А ответ простой. Всё равно нулю. Круглому, пустому.
- Вы… Можете вылечить?
- К сожалению… Но помочь можем. Страдания не будет. Ты сам научишься снимать боль, вливать силу, повышать настроение. Не месяц, как врачи говорят, а года три обещаю. Может, даже пять. Это уж как ты сам постараешься.
- Я постараюсь. Но.. Но почему я?
- Ты подходишь. Объяснять долго, а работать надо сейчас. Университет большой, домовые не справляются. Вот сегодня в корпусе И был взрыв, два студента пострадало. Хранитель нужен срочно.
- А я справлюсь?
- Без вопросов. Ты же умница. И работяга. Ведь правда?
Кажется, я улыбаюсь. Ксерокс на списание
Джампер, кабриоль, а также импринтинг и немного вареной сгущенки
Кабриоль - такой прыжок в балете. Сложный прыжок и даже виртуозный.
Это когда танцовщик, удерживая одну ногу на высоте, умудряется ударить по ней другой ногой. Иногда аж два раза ударяет. И все это на взлете, с улыбкой, и ручками нечто элегантное в воздухе изобразив.
Иван Иванович Тайгеров исполнил кабриоль без должной легкости.
Зато неожиданно.
Выронил мелок, схватился за поясницу. За первой партой неуверенно и тихо хихикнули.
- Итак… Итак. Из сказанного можно сделать совершенно очевидный вывод… Очевидный совершенно вывод… Вывод мы можем сделать, что… - Иван Иванович взял со стола новый мелок, не решаясь наклоняться за первым, упавшим. В ушах шумело.
«Вот и приплыли. Инфаркт? Инсульт?»
Аудитория только что необъяснимо дернулась перед его глазами, словно он споткнулся или его чем-то ударили, мягким и тяжелым. Ныла спина и почему-то болели пятки.
«Приплыли… скорую?»
Нужно было закончить доказательство теоремы, оставалось только вспомнить, какой именно теоремы. Буквы на доске глумливо подмигивали.
«Черт. Неправда. Не дождетесь.»
Тайгеров нащупал в кармане таблетку валидола, кинул под язык.
«Лагранжа. Точно, Лагранжа. Еще повоюем.»
- …очевидно, что проведённая нами хорда - это график линейной функции. Следовательно…
Произнеся слово «следовательно», профессор Тайгеров подскочил вверх и вбок, и, нелепо взмахнув зажатой в кулаке меловой тряпкой, приземлился в подобие «ласточки».
Сто двадцать второкурсников хором взвыли.
Лекция была сорвана.
***
Джампер образовался во вторник, в лаборатории неорганики, в колене под раковиной.
Произошло это благодаря Олегу Нырову, да, да, тому самому, который днем – первокурсник СГТУ, ночью – дидждей в клубе «Летучая Кошка» и круглосуточно – разгильдяй и оболтус.
После ночного диджействования Олежек обычно отсыпался на занятиях, на задней парте, укрывшись за объемным баулом с надписью «Sport Bag». На самом деле спортивного в бауле было мало, а лежала там скомканная куртка, длинный в полоску шарф, две гелевых ручки и единая тетрадка по всем предметам.
Но иногда препод попадался особо нудным и приставучим, и подремать Олежеку не удавалось.
Ох, если бы в универе знали, насколько опасен бодрствующий Ныров…
Если бы догадывались… Так и вижу приказ ректора: «НЫРОВА НЕ БУДИТЬ».
Ведь именно дошкольник Ныров смешал густой настой черного хозяйственного мыла с мамиными французскими духами, изобретя «универсальное, ароматизированное, высококонцентрированное средство для мытья всех видов посуды а также стирки домашних собак».
Именно пятиклассник Ныров привязал выхлопную трубу соседского жигуленка к фонарному столбу, чтобы узнать «кто сильнее».
Ни кто иной, как выпускник Ныров устраивал опыты по распылению в учительской фенолфталеина, он же пурген, с целью «выяснить, у кого из училок кислая реакция».
И именно первокурсник Ныров, неосмотрительно разбуженный на лабе по неорганике, произвел эксперимент «а вдруг взорвется», слив и ссыпав в одну колбу понемногу из всех склянок, стоявших в шкафах и на полках.
Не взорвалось.
Но задымило, и было спешно отправлено в раковину.
Как раз в ту раковину, куда накануне аспирант Шилов вылил ди-хлор-ди-фенил-тетра-кто-то-что-то-там, результат неудачного синтеза; в ту самую, куда утром лаборантка баба Оля плеснула остаток своего чая с вареной сгущенкой.
Органика и неорганика смешались в пластиковом колене.
Смесь поежилась и затаилась.
***
Иван Иванович Тайгеров полулежал в кресле с мокрой тряпкой на лбу. С той самой тряпкой, которой он только что стирал с доски. По щеке, оставляя меловой след, ползла белая капля. Ему было все равно.
Катастрофа.
Полная, беспросветная, окончательная и бесповоротная катастрофа.
Он представил лозунг «Тигрокрыс взбесился!» и застонал.
На кафедре профессора звали «Иван-квадрат». Или даже в одно слово – Иванквадрат.
Словечко, родившееся из очевидного «Иван - в - квадрате», прижилось мгновенно, поскольку соответствовало и фигуре Тайгерова, скорее рабоче-крестьянской, нежели профессорской - он был кряжист, широк в плечах, и его характеру – прямые линии, жесткие углы, упрется – не сдвинешь.
«Больничный. Взять больничный. Доктор, я прыгаю на лекции… Боже мой. Это к психиатру.»
Иван-квадрат происходил из татарского рода Тагировых, крещеного где-то в иваново-грозные времена и с тех пор невозвратно обрусевшего. Когда и почему Тагировы превратились в сомнительных Тайгеровых, какой рассеянный писарь неудачно махнул пером – неизвестно. Однако именно благодаря этому безвестному ударнику канцелярского труда Иван Иваныч получил у студентов другое прозвище Тигрокрыс. Довесок «крыс», по всей видимости, свидетельствовал, что сдать «вышку» на хорошую оценку у Тайгерова удавалось единицам.
«И кто я теперь? Тигрокенгуру? Тигрозаяц? О господи… Больничный.»
***
Со вторника до среды Джампер отсиживался в водостоке, креп и мужал. В среду он осторожно выбрался из раковины, покружил по лаборатории, постепенно набирая обороты, и вылетел за дверь. Поначалу ему везло, в коридорах было пустынно: шли занятия. А потом его внесло в Круглый зал.
Влетевшую на лекцию крохотную светящуюся точку никто не заметил. Зато сам Джампер, учуяв сотни сущностей, потоки мыслей, волны сдерживаемых эмоций, запаниковал.
Все же он был совсем маленьким и неопытным джампером. Сами попробуйте возмужать как следует за сутки, да еще сидя в колене под раковиной.
Джампер заметался в поисках убежища и нырнул в первое подходящее место, чем-то напомнившее родную трубу.
Как раз в это мгновение Иван Иваныч сказал первое «следовательно».
Удивительные звуки, рокот, гул, гром со всех сторон произвели на испуганного Джампера чрезвычайно большое, просто неизгладимое впечатление.
Джампер подпрыгнул.
Ученые, которые любят давать всему на свете дурацкие названия (между прочим, только для того, чтобы потом разговаривать друг с другом на своем придуманном языке, и чтобы посторонние не догадались, что на самом деле они говорят о самых простых и обычных вещах. В которых, к тому же, порой ничего и не понимают), так вот ученые сказали бы «импринтинг».
И не путайте с инбридингом, в котором уж совсем ничего хорошего нет.
Утенок, вылупившийся из яйца, будет следовать за первым увиденным предметом, считая его мамой. Джампер будет подскакивать, услышав первое запомнившееся слово.
Такова феноменальная сила первого впечатления.
Именно поэтому девушки на свое первое свидание собираются особенно тщательно, перемеряя десятки блузок и туфелек, часами подправляя макияж и прическу, впрочем, это совсем другая тема.
***
Две очаровательные дамы – Ксюха семи лет и ее мама Лидочка сидели на кухне и разговаривали шепотом.
- Как он?
- Плохо. Утром прыгал.
- Молчит?
- Ага, весь день молчит. Сидит у себя и молчит. Даже Майонеза не гладит. Мам, по-моему, он плакал.
- Обедал?
- Не-а. Я разогревала, в микроволновке. И второе тоже. Звала. Говорю, «деда-Вань, деда-Вань, пойдем суп есть, картошку». Он только помычал и головой так…
- Даже чай не пил?
- Нет.
Болезнь Ивана Ивановича прогрессировала.
Первые дни он подпрыгивал только от слова «следовательно». Потом к нему добавились «следовать», «след» и «следователь». Через неделю – «следить», «следопыт» и «следствие». А через две недели начался форменный беспредел: прыжки и кульбиты вызывало все, начинавшееся на «сле»: «слева», «слеза», «слезать», «слепец» и даже «с лестницы». Потом понеслось: «слава», «слива», «слякоть», «служба»…
Семья с ужасом ждала, что дело дойдет до всех слов на букву «с».
Семья Тайгеровых состояла из трех человек и белого кота Майонеза.
Долго объяснять, почему так случилось, что единственный сын Иван Иваныча с молодой супругой переселился на съемную квартиру, а в профессорской трехкомнатной «сталинке» остались его первая жена и дочка.
У Иван-квадрата были простые, по его меркам – или сложные, если смотреть со стороны, понятия о том, что в жизни правильно, а что нет. Если он принял Лидочку в семью – то принял навсегда. Точка. Про Ксюху и Майонеза разговор вообще не шел.
- Мам, у меня есть идея…
- Ну?
- Надо ЭТО из него выманить.
- Маленький, что ты такое придумала? Как это, «выманить»? Сказочница ты моя, чучело.
- Как-как. На приманку. Я заметила, когда деда чай со сгущенкой пьет, то не прыгает. Даже сказал вчера «славная сгущенка» - и ничего. Мам, честно, ну можно я попробую?
- Попробуй, попробуй, - невесело махнула рукой Лидочка и пошла мыть посуду.
А Ксюха взяла банку сгущенки и отправилась в комнату к деду.
***
Джамперы грустили.
Их, джамперов, было уже семеро. Оказалось, что они, джамперы, размножаются почкованием. Джамперы, конечно, такого слова не знали, просто начинал чесаться бочок, зудел-зудел, а потом хоп – рядом новый джампер.
И очень весело.
Но последнее время прекратилось поступление пищи, и стало очень тихо.
Даже прыгать не хотелось.
Вареную сгущенку проголодавшиеся джамперы почуяли на большом расстоянии, но долго колебались, опасаясь покидать обжитый безопасный уголок.
Наконец, первый, самый старший и решительный, выглянул наружу.
Ксюха его сразу увидела: яркая искорка, похожая на семечко одуванчика с пушистым светящимся парашютиком, зависла у деда над ухом.
- Ой, - выдохнула Ксю. Майонез ничего не сказал, только дернул хвостом.
Ну вот. Что еще?
Джамперы живут у Тайгеровых в старом аквариуме. Любят музыку и смотреть телевизор. Сгущенки им надо всего ничего – банку в неделю, не больше.
Тигрокрыс снова читает лекции. После месяца регулярных прыжков он похудел на семь кило и теперь ходит в тренажерный зал. Ласточка у Иван-квадрата получается уже вполне пристойная.
Иногда джамперы заныривают в Майонеза, и тогда он ловит бабочек на высоте двух метров, честно-честно.
***
У вдумчивого читателя, вероятно, остался один вопрос: почему джамперы прыгают?
Можно, конечно, уйти от ответа, заметив глубокомысленно «на то они и джамперы». Однако авторский долг вынуждает меня прояснить ситуацию. Долги, даже авторские нужно отдавать вовремя, иначе будет у тебя дурная и страшная кредитная история, да.
Помните Олега Нырова, создателя первого Джампера? Он сейчас перешел на второй курс и собирает цепи на занятиях по электротехнике.
Стоп, стоп, не будем о страшном.
Так вот, напоминаю, Олежек – диджей в «Летучей Кошке». Те вдумчивые читатели, у которых к тому же есть богатое воображение, легко могут представить, что создал бы Олежек, будь он, скажем, стриптизером в том же клубе…
И как зажег бы на лекции Иван-квадрат, проглоти он не Джампера, а Дансера…
Ой.
Одним словом, на то и Джампер, чтобы прыгать.
Ну, если сгущенки рядом нет. Абитуриентка
Стаська вошла в аудиторию, там были ряды столов и люди, подробностей она не увидела. Разом пропали звуки, точнее, слились в белый шум: она видела лица, руки, шевелящиеся рты, а слышала только рваный гул турбин взлетающего самолета. У нее была сумка и документы, их кто-то забрал, она не заметила кто. Непонятным образом в пальцах оказался зажат дрожащий белый листок. Не исключено, что она сама взяла этот листок со стола, но уверенности не было. Уверенности не было вообще.
- Номер? Номер билета? – спрашивали сбоку у кого-то (у нее?), перекрикивая барабанный бой.
- Тринадцатый, - машинально и, кажется, невпопад ответила она, пытаясь понять и не понимая – насколько ужасно, что билет - тринадцатый.
Сомнамбулой прошла на указанное место, за предпоследнюю парту, по дороге вчитываясь в вопросы. Слова не складывались в осмысленные сочетания, хотя сами по себе это были вполне нормальные человеческие слова, по отдельности вроде бы даже знакомые и не страшные.
Села. Барабаны продолжали ухать.
Потом вдруг: хоп! Вопросы билета осветились изнутри, и одновременно щелкнул гигантский невидимый тумблер: включили тишину. Всё остановилось. Замерла в полете бабочка Дневной Павлиний Глаз, неизвестно как возникшая в асфальто-бензиновом городе. Застыло время. Закристаллизовался воздух. Зависла в сантиметре от пола шпаргалка, вывалившаяся из чьего-то кармана.
Вселенная улыбнулась и прижала палец к губам: Тш-шш-ш!
И только перьевая ручка (папин подарок, с золотым пером, на счастье и удачу), спеша, металась по страничке: не забыть, не забыть, успеть, донести! Не расплескать! За-фик-си-ровать!
Уф…
Стася посмотрела на часы. Прошло пятнадцать минут. Всего пятнадцать.
Медово пахло липой.
Обнаружилось, что окна в аудитории открыты, и жаркий июльский ветер гоняет вдоль стен клубки тополиного пуха.
Экзамен принимали двое: лысый в прилипшей белой рубашке и седая тётка в девчачьей маечке с сердечками.
Напротив них, спиной к Стаське, сидел экаменуемый. Его коротко стриженый затылок потрясал воображение выбритыми узорами. С авангардистскими картинками странно контрастировали торчащие свекольные уши. («Неужели и у меня такие?» – ужаснулась Стаська. Проверила. На ощупь уши казались обыкновенными).
Тетка лениво обмахивалась папкой с тесемочками. Лысый поминутно вытаскивал жеваный синий платок, протирал лоб и шею. Создавалось впечатление, что отвечающего никто не слушает. Но вдруг тетка хищно и весело вскинулась, ткнула в разложенные на столе бумаги накладным ногтем.
Стаська икнула, словно фиолетовый ноготь дотянулся до ее горла. Схватила свой билет. Перечитала. На удивление, вопросы соответствовали ответам.
Желтой субмариной из неведомых глубин всплыли какие-то дополнительные знания, их срочно потребовалось записать, дополнить и исправить уже написанное. Страничка черновика покрылись торопливыми пометками, превратившись из аккуратной рукописи в дикого пятнистого леопарда. Захотелось переписать все набело, но вместо этого Стаська пририсовала к одной из формул кота. Кот подмигивал.
Можно было идти сдаваться.
Она снова осмотрелась. Сейчас была очередь сутулого пацана в джинсовой рубашке, за ним шел парень с сережкой в брови, следом – высокая коротко постриженная девушка, а затем кудрявая толстушка, которая в коридоре все время шептала «ой, мамочка, мамочка!», и только потом она, Стаська.
Еще не скоро.
Она попробовала сосредоточиться на ответе и не смогла. Стала рассматривать соседей, пыталась по лицам, по позам и взглядам, по вздохам и движениям угадать, как у них дела.
Странное дело: Стаська никого здесь не знала, видела всех в первый и, возможно, в последний раз, и, тем не менее, в эту секунду более близких людей у нее не было. Мгновенно возникающее и длящееся считанные часы братство. Товарищей по несчастью? Может быть. Или людей, преодолевающих одинаковое препятствие. Вообще-то они были соперниками, известно: пять человек на место. Конкурс. Но соперничество не чувствовалось, а может быть они просто не умели осознать это соперничество, потому что еще не сталкивались с реальной необходимостью занять чье-то место.
Вокруг занимались обычными экзаменационными делами: писали, морщили лбы, грызли ручки и ногти, смотрели в стену. Белобрысый мальчишка осторожно, медленными по миллиметру передвижениями тянул что-то из рукава: действие фокусника, лицо заклинателя змей.
Рыжая девушка на задней парте ревела.
Благостные волны родства и братства мгновенно исчезли. Опасность, тревога! Какой-то первобытный инстинкт заставил мгновенно отвернуться. Так отдергивают руку от горячего, не успев подумать. Плачущая была как прокаженный с колокольчиком – смертельна. Вцепится и утянет за собой на дно.
Стаська посидела, посидела, вдохнула, выдохнула и осторожно полуобернулась.
Ревёт.
Рыжая - и совершенно без косметики. Ни бровей на покрасневшем лице, ни ресниц. Темная блуза с длинным рукавом, материал плотный, только что не шерсть, это в такую жару! Кружевной воротник, явно ручной вязки. Вязаный на этих, как их? Колюшках? Коклюшках? Или коклюшки – родные сестры коклюша?
Откуда это чудо, из какого Урюпинского уезда, село Малая Таракановка?
Косы. Вот косы – да. В руку толщиной без преувеличения.
Э-эх, - подумала Стаська сразу и про косы, и про все остальное. Шевельнула подбородком вопросительно: что, мол, у тебя?
Рыжая мгновенно крутнула бумажку на своем столе и показала карандашом: задача.
Задачка была типовая, ничего особенного. Учить надо физику, даже если ты из Малой Таракановки.
Стаська списала условие, напряженно кося и жалея, что глаза не выдвигаются на стебельках, как у краба. Решила за пару минут и двинула страничку с решением вбок по парте, в зону видимости.
Почему-то казалось, что ее не засекут на подсказывании, такое может случиться с кем-то, с кем угодно, но не с ней.
- Кириллина Анастасия, - раздраженно выкрикнул лысый. Стаська хлопнула глазами и приготовилась умереть, - Вы собираетесь отвечать или посидеть пришли?
***
Ликование било в нос как пузыри шампанского. Может, даже сильнее, вот только Стаська никогда ничего крепче шампанского не пробовала, потому сложно сравнивать.
Она едва донесла это пенящееся ликование до дверей и, едва распахнув, не удержалась, завопила что-то бессодержательно-победное. Сзади звучал укоризненный, прячущий в себе нотки смеха, голос лысого, звенело возмущенное теткино сопрано.
Сзади.
- А-ааа! Йееес! Пя-я-ять! – Стаську несла огромная цепочная карусель, мелькают люди, деревья, дома, веселый ветер бьет в лицо, раздувает волосы, шлепанцы слетают с ног. Сдала.
Снаружи, в прохладном коридоре, ждали болельщики. Двоюродный брат Андрюха, брат старший, уважаемый, любимый. Недавно закрывший летнюю сессию четвертого курса, и потому уже фактически пятикурсник. Брат был с приятелем, незнакомым.
- Молодец, Стасик!– Андрей покружил сестренку, поставил, - Ты гигант, систер! Это Олег, из моей группы. Отличник, кстати. А где твой Данила? Не пришел?
- Ну, мы вчера немного поцапались. Я ему велела не появляться, - неохотно пояснила Стаська, поправляя волосы. Шампанские пузырики по одному лопались.
- И он, послушный такой, не появился. Заинька-паинька, как скажут, так и сделает. Кретин.
- Если ты сказала парню «уйди» и он ушел, значит, этого и хотел. Уйти, – поддержал Андрея Олег.
Вот о чем Насте не хотелось говорить, так это о затянувшихся и непонятных отношениях с Даниилом. С ним всё было не так, уже давно не так. Иногда казалось, необратимо не так. Ссоры, споры. Стаська напоминала себе автомобиль, попавший в неудачную колею – её несет и не остановиться. Даже слова в спорах возникали словно бы сами собой, без её участия, помимо воли, и всё не те, не те, не те.
- Да ну его, Данилу! Я же там сумку забыла! – она была рада поводу сменить тему, возможности отойти. Стало смешно: ну как она могла забыть вещи? Что сейчас скажет злая с сердечками? Не укусит ли? К тому же вспомнилась рыжая, как там она? Все мы любим тех, кому помогли, а Стаська помогла, даже рисковала немножко, и теперь искренне болела за нелепую девушку с кружевным воротничком.
Сумка была на месте, усталые экзаменаторы только косо посмотрели на Стаську, а вот рыжей в аудитории не было.
- Андрюх, Олежек, вы не заметили, девчонка в черном, рыжая, с косами такими толстенными, не выходила? Нет, не видели? Как же я пропустила её? – расстраивалась Стаська, - Сдала она или нет?
- Рыжая? С косичками? В старомодном платье? – заинтересовался Олег, - На задней парте сидела и плакала?
- Ты ее знаешь?
- Как не знать. Надеюсь, ты с ней не разговаривала?
-А что? – удивленно спросила Стаська.
- Это – Вечная Абитуриентка. Привидение местное.
- Прикалываешься? – разулыбалась Анастасия.
- Ни грамма. Это очень плохая примета – ее на экзамене встретить. А кто с ней заговорит, тот в универ точно не поступит.
- Эй, ты забыл, я уже пятерку получила! А здорово придумал, привидение, - Стаська остановилась и трагическим голосом продекламировала, - Она повесилась от несчастной любви. И с тех пор призрак ее, стеная, бродит в этих стенах… Ы-ыы! Стеная в стенах. И коридоря в коридорах!
- Напрасно смеешься, - покачал головой Олег, - Умерла она не от несчастной любви, а от горя. Учиться хотела, а поступить не смогла. Это давно было, чуть не в позапрошлом веке. Каждый год ее видят на вступительных, - он умудрялся сохранять совершенно серьезное выражение лица, и от этого было еще смешнее, - И сидеть ей на задней парте, и плакать вечно… До тех пор, пока не сможет сдать физику.
- Что же она, за все это время так ничего и не выучила? – сделала круглые глаза Стася, - За столько-то лет можно бы.
- Легко тебе говорить. Она, может, ровесница Ломоносова. Молекулы называет корпускулами, – Андрей с удовольствием подхватил тему, - И до сих пор считает, что тепло передает специальный газ - теплород. Представляешь, ответ на экзамене, – он заговорил писклявым «девчачьим» голоском, - «При трении тела нагреваются, потому что из трущихся тел выжимается теплород».
- Из трущихся, говоришь, тел? Выделяется? Теплород? Гусары, молчать! – кричал Олег.
Стаська хохотала.
***
Вечером, почти ночью, когда над городом нехотя стала сгущаться прозрачная июльская синь, на крыше университета можно было увидеть две фигуры, сидящие на парапете.
Можно было, если вы обладаете способностью видеть такого рода фигуры. Как коты, например. Они, коты, всё видят.
Кот Метилоранж, выбравшийся на крышу по своим кошачьим делам, фигуры увидел и узнал. Подошел, поздоровался: подставил спинку и был поглажен. Прислушался к разговору.
- Ну что, не ожидал? – спросила первая фигура у второй.
- Не ожидал, Марья Ивановна, честное слово, не ожидал, - признала вторая фигура.
- Славная девочка.
- Славная.
Первая фигура поднялась, раскинула руки, закружилась в вальсе:
- Лето последнее, лето последнее. Сброшу я платье своё ненавистное, срежу я косы свои надоевшие, буду как все я, как все я, как все! – пела она. Вдруг остановилась и стукнула ладонью по перилам. – А Данила этот каков? Знаешь, где он сегодня был?
- Знаю, - печально ответила вторая фигура.
- Конечно, ты знаешь. А вот она не знает. Всё надеется на что-то. А вот возьму и покажу ей. Справедливо ведь? Справедливо. Она мне помогла – я ей помогу.
Вторая фигура покачала головой.
- И не смотри на меня так! – топнула каблучком первая, - Если ты – Вечный Отличник, это еще не значит, что ты всегда прав!
- Я прав, - вздохнул тот, кого назвали Вечный Отличник, - я прав.
- Олежек… а ты случайно… ты случайно не?
- Не говори ерунды, Маш.
Кот Метилоранж усмехнулся в усы и пошел ловить мышей.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Галина Викторова: Сказки нашего универа - 2. Сборник рассказов.
Если вы родились в эпоху Windos-ов и прочих комповых заморочек, вам будет интересно узнать, как жили ваши родители, и вы с изумлением поймете, что родаки - тоже люди.
18.08.08 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|