Зима
Легкими перетертый,
Воздух слегка оттаял.
И, как всегда, не ясно,
Откуда пришла зима.
Словно бы зачехлили
Пестрые натюрморты
Белыми простынями,
Чтоб не сойти с ума.
Словно дворовый мальчик,
Пущенный в дом господский,
Встревоженно замечаешь
Собственные следы…
Идешь и пути не чаешь.
В метели плывешь, как клецка,
И встречных твоих глазницы
Заснежены и пусты.
***
Бесконечно большое, говорят,
То же самое, что бесконечно малое...
Бесконечность перетягивает на себя одеяло
С тех понятий, которые определяет.
И я упрощаю
Желания до горячего чая
И думаю: а, действительно,
Разница велика ли?
Вот если соотнести ощущение края,
Ну, просто с краем... стола, например,
Или дня, что некстати прожит.
Ведь край есть край?
Все вертикали - потенциальные горизонтали.
И линия жизни тоже.
- Да ну? - усмехается речь -
А зачем, говоря "О, Боже...",
Ты просишь "верни", а не "дай"?
***
Закутаться бы в бабушкин платок
И не вставать из кресла целый день,
Смотреть, как луч целует потолок,
И как его потом съедает тень,
Закрыть глаза, не думать ни о чем,
Но не дремать, а просто так, сидеть,
И руку теплую вдруг ощутить плечом,
И от тепла ее… похолодеть.
Кот
Откуда кошки черпают мудрость?
Вчера наскоком брал пылесос
И прыгал боком, и зубом цокал,
И пил, в молоко окуная нос.
В подоле путался, спал в ушанке,
Шипел на зеркало, хвост ловил,
Сегодня смотрит, как автор танка,
Как бюст Гомера, ушедший в ил.
Как будто он мою жизнь земную,
Смешную, пошлую жизнь мою
Прожил три раза. А я рискую,
Я балансирую на краю,
Я что-то ощупью постигаю,
Во тьме пугаюсь, во тьме бегу,
Во все невзгоды свой нос макаю,
И шерсть топорщу, грозя врагу.
А кот, включивший ночное зренье,
К моим кривляниям снисходя,
Застывшей жизни невольный пленник,
Невольник вечных своих котят.
***
Если б нарисовать,
Нарисовала бы так:
Во-первых, дом. Двухэтажный, кирпичный,
С лестницами деревянными.
И чердак
Обязательно.
А ключ от него
Я бы нарисовала в кармане мужского драпового пальто
На вешалке в коридоре в квартире направо на втором этаже.
А воздух в комнате этой квартиры я бы нарисовала свежей,
Чем в кухне, где курят четверо
Или пять,
Где ждут кого-то еще,
Кого-то необходимого,
Без кого – не все.
В окрестностях дома я бы нарисовала непроходимый
Парк, и еще один, в котором есть карусель
И паровозики, и шахматный павильон.
Еще… реку в непроходимом парке.
И остановку, с которой днем
И ночью можно доехать до самого дома самых близких друзей.
Рельсы. И поезд, и стук, и гудок его,
В общем, со всей атрибутикой. Над головой
Я бы нарисовала, помимо неба, оранжевые фонари.
И еще молодого поэта в окне напротив,
Розового от зари.
Я бы стерла самой жесткой резинкой
Въевшуюся шпану в подъездах и во дворах.
Бухого быка, который лезет снимать тебя, а ты вспоминаешь стихи.
Сутенеров и шлюх,
Ментов и тревожный страх,
И баллончик газовый из дрожащей твоей руки.
Я бы стерла презервативы с газонов
И блевотину с пустырей,
Грязь от ног со скамеек,
Дерьмо изо всех углов,
Я бы стерла замки и гвозди
С самых нужных дверей.
И могилы бы стерла,
Которые рисовал не Бог.
***
Мы в театр не пойдем потому,
Что устал ты на работе как вол,
И домой с работы ты как в тюрьму
Возвращаешься, а завтра футбол.
И трагический укор промолчав,
Я скажу: «Так значит мама права…».
Побелеешь ты от злости, крича
Мне про маму растакие слова.
Тут уж можно бить фарфоровый хлам,
Можно рвать рукой у горла халат,
Можно в ванной запереться и там
Брякать шкафчиком, где бритвы лежат.
Утомившись, соберу сор в совок.
Ты прикрутишь вновь к двери шпингалет.
Брошу холодно: «Обед на столе.
И прочисть ты, наконец, водосток!».
Позже, вечером, сварю постный суп
И усядусь посмотреть сериал.
Ты, заискивая, спросишь, в чем суть,
Кто здесь главного героя сыграл.
А когда наступит время «Вестей»,
Несмотря на то, что дело ко сну,
Я с тобою поругаю блядей,
И с тобою побоюсь за страну.
Ночью в темной духоте одеял
Так усердно меня станешь ласкать,
Словно ты меня во мне потерял,
Но надеешься еще отыскать…
Хлам
Утро субботы. Хлам разобрать бы надо…
Письма прадеда деду из Сталинграда…
Билеты в театр столетние,
Ну ка… Шекспир – «Отелло»…
Альбом «Сальвадор Дали»…
А жизнь не стоит на месте,
Меняется то и дело:
Солнце и Май помирились и снова вместе
На ТНТ, и третья «Обитель зла», говорят, превзошла вторую
По спецэффектам. Я барахло прессую.
Муж мой кричит из зала, что в новом квесте
Взял, наконец, Берлин…
Охотник
Как тебе рассказать об этом?..
Это лес, где не бывает лета,
Такая зима, что в городах не бывает…
Это где-то на севере, где север не часть света,
Там где весь свет - север… Знаю,
Ты не поверишь, но она не видала другого:
Вот стеклянные львы и ледяные лани
К ладоням ее льнут голубыми лбами
И невесомого, легкого ждут слова…
Охотник (это его так звали – Охотник,
Хотя, на кого там охотиться –
Помани лишь – придет, ляжет,
Лижет,
не хуже пламени,
Обовьется
у ног,
свяжет,
Прижмется,
так, что нельзя ближе…),
Так вот, Охотник пришел и принес огонь,
Он принес огонь в мир, где нельзя - огонь,
В хижине поселился и жег огонь,
Понимаешь, он был чужой и любил огонь.
Напрасно она в окно смотрела-смотрела,
И звала-звала, и плакала долго-долго…
Взяла, наконец, за ошейник своего крылатого волка,
Простила Охотника и ушла.
Львы, обернувшись в львов,
Съели ланей, которые стали дичью,
Птицы утратили волчье, волки – птичье,
Все невесомое рухнуло в чаши весов.
Забавней всего, что тебя он искал веками,
Тебя он ищет поныне, белыми мотыльками
Сделавшись. Теми,
Что мудрый твой птицеволк
Ловит, блестя при луне клыками.
Полина Кондаурова: Если б нарисовать....