Предложение рукописи
Это была, наверное, пятнадцатая по счету редакция, куда я принес свою рукопись. Прошло уже полгода с тех пор, как, еще осенью, я закончил свой роман, и, пытался, безуспешно, пристроить его в какой-нибудь толстый литературный журнал. Почему я рассчитывал, что его возьмут? Мне казалось, что описываемые в нем события представляют интерес для многих читателей, а присутствие эротики только добавляло изюминку.
Для начала я предложил рукопись в две редакции, и принялся терпеливо ждать ответа, потом, видя, что с ответом не торопятся, забросил ее в редакции других известных толстых московских журналов. В одном, вроде как, даже обнадежили. Перезвонив им, что бы узнать, как идут дела, я услышал от девочки – секретарши ответ, - все в порядке! Ваш роман принят, в течение полугода его напечатают. Награда нашла героя! – вскинул я руки к потолку. Но моя радость была преждевременной. Перезвонив еще через какое-то время, я узнал, что рукопись, увы, не подошла. Но вы же сказали, что напечатаете, - поинтересовался я у той же девушки, с которой разговаривал ранее. Может, все-таки ошиблась она? Редактор, которая читала рукопись, дала добро, - пояснила секретарь, - а главный редактор сказал, что нет, не подойдет. Но если что-то еще напишите, приносите, - закончила девушка разговор. Вряд ли я вам что-нибудь принесу! – подумал я про себя, обиженно. Но, успокоившись, принялся размышлять, - конечно, любой главный редактор дорожит своим местом, а у этого, судя по фамилии, и сын стал проявлять литературные дарования. Не до меня им, словом. Нет, не напечатают, но за надежду, хотя бы и иллюзорную, все равно спасибо, - решил я. То, что прочитали – уже радует!
В редакции другого толстого журнала, меня встретили двое мужчин. Один из них, поставив стул почти посередине комнаты, предложил на него сесть, и долго расспрашивал, кто, да что, да где проживаю, да что Вас побудило написать роман. Оставьте, я посмотрю, - объявил он при завершении беседы. Когда я перезвонил через два месяца, редактор, принимавший у меня рукопись, ответил на мой вопрос, - подождите, я гляну, что у нас записано в плане. Странно, - подумал я, - неужели так много рукописей, что он даже не помнит, что смотрел? Тот, вернувшись к телефону, вместо ответа принялся задавать мне вопросы.
Вот Вы написали целый роман, а ведь Ваш герой, обычный заурядный человек, не так ли? И что? – спросил я, несколько удивленно. Можно подумать, кругом одни герои! Работать он не желает, так? – продолжал расспрашивать дядька. Совершенно не желает, - подтвердил я, особенно при той ситуации, что сложилась вокруг него. – Я так и написал в рецензии, - радостно закончил свой расспрос редактор. То есть, можно подъехать, и забрать рукопись? – поинтересовался я. Да, - ответил он, - подъезжайте и забирайте, позвоните только, предварительно. В любом случае, хочу поблагодарить Вас за ее прочтение, - ответил я, и на этом наш разговор закончился. Подъезжать в редакцию и забирать рукопись я не стал – у меня были другие экземпляры.
Кроме того, я привозил распечатанную рукопись в несколько крупных книжных издательств. В одном из них, серьезный мужчина, редактор, принял роман и, через несколько дней, сам перезвонил. Он сказал, что их издательство специализируется на других темах, и поэтому, напечатать рукопись они не смогут, но, что роман ему понравился, - текст у Вас лаконичный, - похвалил он. Спасибо, - ответил я, - такая оценка была очень важна для меня. Читают, дают оценку – что и требуется для начала! Я не сильно расстроился отказу.
В другом крупном книжном издательстве моей рукописи присвоили четырехзначный номер. Звоните весной, - предложила миловидная и доброжелательная женщина – секретарь. Когда я перезвонил, она объяснила, что их издательство продолжает раскрутку модного автора, - и назвала одну фамилию, бывшую в то время, у всех на слуху. До рассмотрения других текстов, дело дойдет, видимо, не скоро, - прямо объяснила она. Что же Вы посоветуете начинающему автору? – поинтересовался я. В Интернете сейчас популярен крупный литературный сайт – поместите текст туда, - предложила женщина. Я, кстати, уже и сам подумывал об этом.
В других издательствах, куда я приходил, в лучшем случае, после прочтения, отвечали, что с такими темами они не работают, а в большинстве случаев, ответом служило молчание.
После того, как получил отказ почти во всех редакциях, куда обращался, я принялся рассылать свою рукопись по электронной почте в литературные журналы в другие города. Сам текст отсылал только на те адреса, сайты которых приглашали авторов – а таких оказалось немного, а на остальные – краткое описание, с предложением рукописи. Молчание было почти везде. Только два редактора ответили, один раскритиковал, - мало у Вас диалогов, неинтересно читается, а другой похвалил, - Ваш герой, хоть и малосимпатичен, но заслуживает уважения, рукопись мне понравилась. Но дальше указал причины, по которым он не может принять ее к публикации. По его словам, их издательство специализировалось на классике. Это почему же мой герой малосимпатичен, - не согласился я с критикой, - по-моему, очень даже симпатичен! Впрочем, как известно, о вкусах не спорят. Но, замечание первого редактора я учел, и ввел в рукопись больше диалогов, а похвала второго поддержала меня.
Роман, конечно, сильно политизирован, - решил я для себя, - и опубликовать его будет сложно, но, как сказано в Писании, - стучите, и отворят вам. Буду пробовать, может быть, где-нибудь, да и удастся пристроить, пусть и без гонорара, на который я уже и не рассчитывал. Главное – довести текст до читателя, - решил я для себя. Я уже не питал иллюзии насчет легкости публикации. Стало понятно, что пишущих тысячи, а издательства предпочитают работать с уже состоявшимися писателями. Но все-таки, надежда теплилась – а вдруг! Как это – никому не известен, и вдруг, сразу тысячи людей будут знать о твоем творчестве! Слаб человек, конечно, слаб, и я не исключение.
На название этого толстого журнала, я наткнулся случайно, листая газету. Как же я про него забыл! – удивился я. Этот журнал отличался раньше тем, что печатал авторов, отстаивающих свою точку зрения, которая резко расходилась с официальной. Публиковал тех, кто потом становился знаменитостью! Один из известных писателей, к которому я относился с большим уважением, когда-то давно, начинал печататься именно там. Схожу туда обязательно! – наметил я. Может быть, выслушают со вниманием, а то и возьмут рукопись на рассмотрение – опять надежда!
Редакция журнала располагалась на одной из тихих улиц в центре Москвы. Не спеша, я брел среди старых зданий – вот и нужный мне дом! На второй этаж вела крутая деревянная лестница. Мне нравились эти деревянные лестницы, узкие коридоры, которые я видел в большинстве редакций. От них веяло чем-то ностальгическим, что для меня, сорока шестилетнего мужчины, стало уже не пустым звуком. Поднявшись, я прошел сквозь узкий и длинный коридор, до стола секретаря, за которым сидела симпатичная девушка. Девушка не сочеталась с обстановкой вокруг, она была очень модно по-современному одета, и выделялась на фоне старого обшарпанного стола. Портреты классиков сурово смотрели на нас со стены.
Я принес рукопись, роман, хотел бы его оставить для прочтения в редакции, - обратился я к ней. А Вы уже были у Ивана Ивановича? – спросила девушка в ответ, хотя отлично видела, откуда я подошел, и что ни у какого Ивана Ивановича еще не был. Нет, а кто это? – ответил я, показывая свою полную неосведомленность. Это замредактора, вот его кабинет, - и секретарь кивнула на дверь рядом с ней. Он сейчас на месте, можете зайти к нему, - предложила девушка. Что же – надо зайти! Я направился к замредактору, едва постучал, и, открыв дверь, вошел в кабинет.
В небольшом, но уютном кабинете, за письменным столом, весь погруженный в работу, в накинутом поверх костюма плаще, сидел крепкий мужчина, моих лет, или чуть постарше, но меньше пятидесяти, это точно. Недавно забежал! – мелькнуло у меня. С одной стороны большого старомодного стола, виднелось окно во всю стену, с другой, немного поодаль, оставляя место для прохода, стоял шкаф, с экземплярами журналов за различные годы. Вот и с моими текстами так же будут стоять! – улыбнулся я про себя. Перед столом, вдоль стены, было несколько стульев, да еще вешалка у входа.
Здравствуйте, Иван Иванович! - поздоровался я, входя. Я принес рукопись, - объяснил ему свое вторжение в кабинет. Так оставьте ее у секретаря! – раздраженно ответил Иван Иванович, с трудом отрываясь от лежащей перед ним на столе работы. Я только что от секретаря, она сказала, что необходимо прежде показать рукопись Вам, - ответил я. А сам подумал – не очень ласковый прием у Ивана Ивановича! Ну, давайте посмотрим, - предложил замредактора, с большой неохотой отрываясь от работы, и переключая внимание на меня, - присаживайтесь, что там у Вас? Пять минут на беседу у меня есть! – оценил я время.
Роман, современный роман, семь авторских листов, - начал я, усаживаясь на стул напротив Ивана Ивановича. Раньше публиковались где-нибудь? – задал дежурный вопрос замредактора. Нет, только научные публикации, штук пятнадцать было, художественную прозу пишу впервые, - ответил я ему. Давайте роман, я посмотрю - Иван Иванович взял рукопись и, положив ее на стол перед собой, прочитал название, немного отодвинув в сторону текст, над которым работал. Почему Вы думаете, что Ваш роман будет интересен читателям? – продолжил он расспрашивать. - В нем отражается период нового времени, видимый глазами моего героя. Описываемые события действительно происходили, ничто не придумано. Некоторые из них неординарны, например, когда герой уезжает в Англию, в попытке уйти от уголовного преследования, в надежде просить убежище, и остаться там, - стал объяснять я. Ну и что, Вы думаете, это заинтересует читателя? Публика сейчас изысканная, читательский спрос удовлетворен, хочется уже чего-то особенного, – объяснял замредактора, одновременно открывая роман, и начиная просматривать его. Он пролистывал рукопись довольно быстро, только где-то в середине остановился, что-то его заинтересовало. Прочитав всю страницу, с начала и до конца, но ничего не сказав, он продолжил перелистывать роман, задерживаясь на его страницах еще несколько раз, но уже ненадолго. Так он полистал его до самого конца, и, подняв голову, посмотрел на меня. Так чем, Вы говорите, можете заинтересовать читателя? – повторил он вопрос еще раз. Я выдержал минутную паузу. Иван Иванович терпеливо ждал ответа.
Рукопись во многом автобиографичная, - ответил я, - и те условия, в которые попадает мой герой, оставляют ему возможность только уехать, что бы найти приличную работу, так как здесь источник доходов он найти не может. Взять, к примеру, меня, - продолжил я. Защитил кандидатскую диссертацию, знаю два языка, неплохо английский и, второй – редкий, европейский язык, венгерский, в совершенстве. А все, что мне предлагают работодатели – это пойти на завод, работать за копейки, или менеджером в контору! Слово красивое, но раньше, на производстве, где я работал, так назывались кладовщики. Только тогда писали в амбарные книги, а сейчас номенклатуру набирают на компьютере. Иван Иванович усмехнулся. Меня это не устраивает, - продолжил я. Вот поиски героем своего места, в изменившихся условиях, и описаны в романе, а еще – подходящей подруги, потому, что жена оставила его, как только трудные времена вошли у героя в норму.
И что, Вы не можете найти достойной работы, со знанием двух языков? – недоверчиво спросил Иван Иванович. Не могу, - подтвердил я. Несколько раз пробовал начинать работать, но больше двух месяцев, ни на одной работе не задержался. Везде на меня смотрят, как на исполнителя, который обязан, за те гроши, что ему дают, принести большую прибыль, к тому же конкретному дяде – владельцу компании. Только стоит мне посмотреть в лицо этому дяде, как что-то сразу же останавливает меня.
А этот редкий язык, который я знаю, в Москве никому не нужен. То есть, иногда бывают копеечные заказы на перевод, в основном – судейские постановления на пару – тройку страничек, да медицинские заключения, если кто-то попадает там, в аварию, да еще счета за разбитые машины присылают. Ученики есть, но мало, случаются редкие звонки, но до практики дело доходит далеко не всегда. Словом, перебиваюсь на хлебе и воде.
А что касается моей специальности, то еще двадцать лет назад, почти сразу, после института, я руководил крупным производством, а сейчас мне предлагают вернуться на низшие ступени, и начинать все сначала. И это притом, что много желающих, из подмосковных городов, а то и из братских республик, работать на этих местах за нищенскую зарплату. Староват я уже, начинать все сначала. А заниматься коммерцией – уже достаточно позанимался, и что-то не очень хочется начинать заново. К тому же, сейчас идет явная глобализация, рынок жестко поделен, со стороны не подступиться. А в торгаши подаваться, барыгой становиться не хочу.
Знаете, - ответил замредактора, - Вы читали? – и он назвал имя американского писателя, его роман назывался, кажется, “Путь наверх”. Так там герой, то же с самого социального дна, карабкается наверх, удачная женитьба помогает ему в этом! Но так там, целая трагедия! – с пафосом воскликнул Иван Иванович. Это, конечно, тема для романа, - усмехнулся я про себя. Удачно жениться я, по молодости, то же собирался. Даже девушка подходящая была – Дениз, дочь очень состоятельного человека, мы познакомились в Венгрии.
У меня то же достаточно драматизма, - ответил я Ивану Ивановичу. С любимой женой развелся, чуть в тюрьму не сел, вынужден был уезжать куда-то. Я ведь не намерен и дальше мириться с таким положением вещей, не бутылки же мне идти на улицу собирать! Я оружие в руки уже готов взять в поисках денег. Так это палка о двух концах, вот я то же оружие возьму, тут уж, кто первый выстрелит! – запальчиво парировал замредактора.
Тебе-то чего оружие в руки брать, ты что, так много радости видишь от этой жизни, что бы рисковать? – подумал я про себя. А Ивану Ивановичу ответил, - вокруг столько жулья, которые просто наворовали деньги, земли, заводы, и забрать у них эти ценности обратно, я думаю, большого греха не будет. Тем более, что, как формировался этот капитал, я видел, сам варился в этой среде, и знаю этих людей хорошо. Большинство – обычные проходимцы, ну, пусть ловкие проходимцы, имеющие возможность хапнуть в свое время, и не упустившие этот шанс. Но от этого они не перестали быть ворами. Не могу же я, считать их хозяевами жизни, и не буду!
Вы спрашиваете, чем интересен роман? А тем и интересен, что показывает, откуда возьмутся люди, например, такие, как я, готовые взять в руки оружие и вогнать штык в брюхо тому ворью, что сейчас жирует! В первую очередь – этим! Разговор уже шел довольно эмоционально, мы повысили голоса, и вдруг остановившись, одновременно замолчали. О чем это спор! – мы пристально посмотрели друг на друга.
На столе у замредактора зазвонил телефон. Извините, - сказал он, беря трубку. Да-да, - стал он разговаривать с кем-то по телефону, - я сейчас как раз работаю над твоим текстом, он передо мной. Чуть подвинув мою рукопись, Иван Иванович протянул руку к работе, от которой я его оторвал. В разговоре с невидимым собеседником он старался выглядеть нарочито грубоватым, однако сразу улавливалась некоторая подобострастность в его словах. Теперь у меня появилась возможность повнимательнее рассмотреть то, над чем Иван Иванович так старался, и я, краем глаза взглянул на листочки, лежащие перед ним. Текст, который я увидел у замредактора, был набран уже типографским способом, это было стихотворение, или поэма. Рифма казалась довольно простой, что-то вроде, - “…в то время как, мой дед был кулак - твой дед был батрак…”, - можно было прочитать на первом листе. Интересная поэзия, и тема модная, – усмехнулся я про себя. А дядька-то, специалист широкого профиля, и по прозе, и по стихам, - так же с иронией подумал я, поднимая глаза на замредактора.
Да, еще по поводу благодарственного письма твоему начальнику, - продолжал он разговор. Получается, что мы просто благодарим его, а нужно обязательно указать, за что благодарим! А то получается, что просто так благодарим, а за что, непонятно, - по-отечески, поучал Иван Иванович собеседника. Да, мы все запустим в срок, как я и обещал. Я позвоню тебе сразу, как будет готово, - сказал он, напоследок.
Закончив разговор, он устало, положил трубку, он посмотрел на меня так, как будто видел впервые. Да, так вот Вам мой совет – читайте больше хороших книг, - принялся он, было, по инерции, поучать меня. Я их достаточно прочитал, - перебил я его. А рукопись, если оставите здесь, будет лежать без движения, - тихо и устало пояснил Иван Иванович. Зачем же навязываться, - ответил я. Если без движения, то незачем и оставлять - насильно мил не будешь! Взяв рукопись, я направился к двери, Иван Иванович поднялся, и то же пошел за мной к выходу. Перед дверью я чуть задержался, повернулся к нему, и мы молча обменялись коротким и крепким рукопожатием.
Так читайте больше хорошей литературы! – крикнул в открытую дверь замредактора, мне вслед, но я ничего не ответив, направлялся к выходу. До свидания, - сказал только, проходя мимо модной секретарши, удивленно посмотревшей на меня.
Я спустился по крутой деревянной лестнице, немного замедлил шаги и, проводя рукой по деревянным, отполированным ладонями перилам, подумал о том, сколько людей уже побывало здесь до меня. На улице ярко светило весеннее солнце, остатки подтаявшего снега, собранные грудами, лежали на дороге, обнажая черный асфальт. Глубоко вдыхая воздух и, проходя мимо них, я наступал на подтаявший снег, и, поворачиваясь, смотрел, как мой след медленно наполнялся талой водой. Я вспоминал недавний разговор с Иваном Ивановичем, но думал сейчас совсем не о своей рукописи, а о наших с ним взглядах на современность. Ничего, держись! – подбадривал я себя, - еще не вечер! Будет и на твоей улице праздник!
Как это было в Абхазии
Происшествие на дороге
Если я не ошибаюсь, это произошло прошлым летом. Был выходной день, стояла хорошая погода, и я собрался поехать на дачу, расположенную недалеко от Москвы, отдохнуть и развеяться от забот. Хозяева дачи – Лена и Саша, были моими друзьями уже много-много лет, проверенные временем и невзгодами, и у них я мог полностью расслабиться. Я знал, что буду вкусно накормлен, что затопят баню, а на раскладушке, установленной на лужайке, я смогу вдоволь позагорать. А перед отъездом буду щедро одарен или воблой, или вкусным вареньем, или еще чем-нибудь - с пустыми руками я не уезжал от них никогда. Собираясь, я предвкушал предстоящий отдых.
Хочу тебя попросить, - позвонила Лена с утра, - захвати с собой, если не трудно, Алешу с его девушкой. Алеша был ее сын, уже взрослый двадцатилетний парень, под стать ему была его девушка, мне они были хорошо знакомы, и просьба Лены не напрягла меня ничуть. Я уже захватывал их на дачу и раньше, ребята подъезжали к станции метро по пути моего следования. Скоро позвонил и Алеша, - возьмешь нас? Возьму, конечно, подъезжайте – ответил я ему. Только знаешь, мы, наверное, немного опоздаем, - добавил он, - ты подождешь нас минут пятнадцать? Подожду, - ответил я, - у метро, как обычно, - и в приподнятом настроении, наслаждаясь солнечной погодой, спокойно отправился на стоянку за машиной.
Со стоянки я доехал до расположенной недалеко станции метро – дожидаться молодежь. Поставив машину на видном месте, я вышел и стал прогуливаться вокруг, отмечая про себя, что на небе ни облачка, значит, день будет жаркий, и можно будет неплохо загореть. Ребята все не появлялись, хотя уже должны были, и я, преодолевая легкое раздражение из-за того, что теряю напрасно время, направился к газетному киоску, купить газету, да почитать ее, что бы время шло быстрее. Минут через двадцать молодые люди позвонили и сказали, что скоро будут на месте. Ну и молодежь пошла! – недовольно отметил я, - никакого почтения к старшим. В свои сорок пять лет я чувствовал себя уже стариком в сравнении с ними.
Наконец, они появились, но в машину не сели. Подожди нас еще минут пять? – попросил Алеша, пожимая мне руку, - мы купим что-нибудь на завтрак. Я чмокнул девушку, показал им на ближайший магазин, и не очень довольный направился развернуть машину, - и чем это они все утро занимались, что даже поесть не успели, бедные?
Минут через десять ребята появились с какими-то йогуртами, пирожными, наконец, уселись в машину, и я, наверстывая упущенное время, погнал за город. Но недалеко от кольцевой они вспомнили, что у них заканчиваются сигареты, и попросили остановиться где-нибудь у киоска. Я выбрал небольшой торговый центр, и припарковался. Молодежь отправилась за сигаретами, а я вышел, и стал прогуливаться рядом, посматривая вокруг. Не было их минут десять. Они появились с другого конца здания, метров за пятьдесят от меня, опять с какими-то коробками в руках, и, болтая друг с другом, не спеша, направились к машине. Что с детей возьмешь? – махнул я рукой, внимательно рассматривая молодых людей. И Алеша, и его девушка, были одеты в одинаковые панамы, цветные рубашки навыпуск у них то же были какие-то похожие, и вид у них был тот еще, на мой взгляд, конечно. Два сапога – пара, - сделал я окончательный вывод, вспомнив, как Лена рассказывала, что дает им деньги на шмотки. В машине молодежь щебетала о чем-то своем, мне не интересном, не запомнилось почти ничего. Ах да, кажется, они говорили о своей работе – Алеша работал компьютерщиком, а его девушка продавала парикмахерские принадлежности, и они обсуждали проект продажи через Интернет.
Выехав за кольцевую дорогу на широкую трассу, на асфальте которой было написано большими белыми буквами – “Дон”, я выжимал из своей старой машины максимально возможные сто десять километров. Дорога была довольно пустая, - все уже разъехались! - думал я огорченно, и мы быстро продвигались вперед. Ну, таким темпом, через полчаса на месте будем, - успокаивал я себя, - успею еще позагорать.
Неожиданно, впереди на прямой и широкой дороге, где никаких препятствий для движения в это время быть не могло, я увидел скопление стоящих машин, и резко сбавляя скорость, подъехал к ним. Машин впереди стояло не так уж и много – десятка три-четыре, но трасса была перекрыта полностью, никакого движения вперед не было. Постепенно, сзади подъехали другие машины, и мы оказались полностью зажатыми ими. Стояли мы посередине шоссе, в левый ряд, со своей Волгой, я давно не становился. Авария, наверное, впереди, сейчас начнем потихоньку двигаться, объезжать, - объяснил я ребятам. Но вперед не было ни малейшего движения, ни слева, ни справа от нас никто не двигался, хотя бы даже по обочине, как обычно и бывает, даже при тяжелых авариях. Странно, что-то, - подумал я, отмечая в сознании какую-то необычность ситуации, но, еще не разобравшись, в чем дело.
Смотрите! – вскрикнул Алеша, - машина стоит, по которой стреляли! Я посмотрел в направлении, куда он показывал. Молодежь, конечно, оказалась наблюдательнее и внимательнее меня. Теперь я стал понимать, в чем была необычность ситуации. Справа от нас, совсем рядом, через одну машину, на краю трассы, стоял малинового цвета, если не ошибаюсь, джип, который я принял за просто припаркованную на обочине машину. Теперь же, присмотревшись, хорошо было видно, что зад машины прошит автоматной очередью, причем пули как-то вспороли железо, видимо, очередь была выпущена под большим углом. Стекло со стороны водителя было разбито вдребезги, остальные, затемненные, были целые. Людей в машине не было. Калибр семь - шестьдесят два, - отметил я про себя, - уж больно большие отверстия от пуль.
Выйдя из машины, я посмотрел вперед на шоссе, а так же вокруг себя. Слева от нас, на встречном направлении, за решетчатым забором, на разделительной полосе, но развернутая передом в направлении нашего движения, стояла красная девятка с полностью затемненными стеклами, с нарисованной на борту летящей кометой. Было заметно, что машина резко тормозила – на разделительной полосе, на земле, за ней тянулась вспаханная борозда тормозного пути. Так, это оперативники подлетели по встречной, - сделал я следующий вывод, - значит, на борту комета у них, надо запомнить, на всякий случай.
Посмотрев вперед, я увидел, рядов через пять-шесть машин, две милицейские машины, с мигалками, перекрывавшие движение, и несколько людей в штатском, которые ходили впереди и искали что-то на дороге. Гильзы собирают, и место осматривают, наверное, - подумал я. Больше ничего особенного с нашего места видно не было, машины впереди стояли очень близко друг к другу, и закрывали обзор. Я сел в Волгу, и снова принялся рассматривать изрешеченный джип, похвалив Алешу за наблюдательность, и коротко рассказав, что видел впереди. Расстрелянный джип был не очень большого размера, марку я не запомнил, и был как-то слишком аккуратно припаркован для машины, по которой стреляли. Солнце уже сильно пекло, Волга нагрелась, но на жару я уже не обращал внимание. Судя по количеству машин, которые были впереди нас, стреляли совсем недавно, минут тридцать-сорок назад, не больше, - сделал я еще один вывод. Простояли мы на дороге не долго, минут пятнадцать, и потом началось медленное движение. Наша машина, как я уже упоминал, была в среднем ряду. Продвинувшись вперед метров сорок-пятьдесят, я увидел стоящий в левом ряду огромный черный Мерседес с тонированными стеклами, который очень медленно объезжали машины. Подъехав к нему почти вплотную, я понял причину этой медлительности. Под Мерседесом, сзади него, так, что выступала только половина тела, лицом вверх лежала красивая молодая женщина с очень пышными белокурыми волосами. Рядом с ней я проезжал медленно, как только мог. Копна ее густых белокурых волос сильно выделялась на фоне темного асфальта, и меня поразило ее белое-белое лицо. Ни следов крови на дороге, ни следов от пуль, на этой машине я не увидел. Каким образом она могла там оказаться, судить не берусь, под автоматной очередью, каждое мгновение, каждую долю секунды, ситуация меняется стремительно.
Вот, еще одна! – громко сказал мужчина на дороге, в штатском, высоко поднимая руку с гильзой, и показывая ее кому-то, кого я не видел.
Выехав на свободную дорогу, мы поехали вперед, но уже не так быстро, я не гнал машину. Первое время мы молчали. А не опоздай вы на полчаса, мы бы могли попасть под обстрел, - сказал я ребятам. Да, - согласился Алеша, - по времени как раз подходит. У него зазвонил телефон – это звонила Лена, волновалась, почему мы опаздываем. Ты знаешь, мы такое видели, на дороге женщину расстреляли, да еще и переехали потом! – взволнованно рассказывал Алеша. Еще через полчаса мы были на месте.
Я нее помню тот день, как я отдыхал, наверное, было все так, как и планировал. Но хорошо помню, как возвращался, уже вечером, обратно в Москву – ребята остались на даче, и проезжая мимо того места, где разыгралась трагедия, сбросил скорость, внимательно смотря на дрогу. Но, кроме борозды тормозного следа на разделительной полосе, ничто больше не напоминало о происшествии, редкие машины спокойно проезжали мимо.
Завтра в газетах прочитаю, узнаю, что за стрельба была, в кого стреляли - как-то равнодушно подумал я. На следующий день, из газет я узнал, что на трассе был расстрелян председатель правления двух обанкротившихся банков, вместе с женой, двумя детьми и родственниками, сопровождавшими его. В статье было написано, что под огнем выжила только девочка – одна из его дочерей, да и та была ранена, и что направлялся он, вроде как, в какой-то монастырь. Паломник, значит, - подумал я, - грехи замаливать ехал.
Я не скажу, что бы испытывал жалость к застреленному банкиру, наверное, в своей жизни он успел сделать много разных дел, но погибшая молодая женщина, их девочка, конечно, не заслужили такой участи.
Еще я подумал о тех людях, которые стреляли. Они, безусловно, знали, по каким машинам стреляют, и кто в них находится, и то, что они открыли огонь по детям, на мой взгляд, является достаточным, что бы их самих пристрелить на той же обочине, как бешеных собак. Стрелявшим, конечно, удалось скрыться.
На следующий день, вернулась из отпуска моя жена, и я, рассказав ей про этот случай, добавил. – Ты меня постоянно упрекаешь из-за недостатка денег, а вот посмотри, у человека, явно, было много денег, и что, принесли они ему счастье? Так он пожил в свое удовольствие, - ответила жена. Да, пожил, - повторил я за ней, и продолжил, - а та красивая молодая женщина? Наверное, под обычным жигуленком, ей легче было бы лежать, чем под таким многотонным Мерседесом.
Проезжая в дальнейшем по этой трассе, я всегда немного сбавлял скорость на этом участке, и смотрел на дорогу, отмечая про себя обыденность обстановки вокруг. Светило солнце, покачивались высокие сосны, машины катились в обе стороны на высокой скорости.
Первое время, этот участок дороги легко было узнать по обилию венков, сложенных на разделительной полосе. Потом, их становилось все меньше, и проезжая недавно, я обнаружил лишь один скромный венок на обочине трассы, не отличавшийся ничем от тех многих памятных отметин на российских просторах, которые обязательно встретишь на любой дороге, куда бы ни поехал.
Обмен покупки
Ты поможешь мне купить дубленку? – обратилась ко мне жена в начале зимы. Помогу, конечно, - не задумываясь, ответил я. Твоя задача, - объяснила жена, - следить за тем, что бы мне никто не мешал, и никто ко мне не подходил. С этим я справлюсь, - ответил я, полагая, что жена успела хорошо разобраться в особенностях вещевых рынков, так как довольно часто ездила туда за покупками, гораздо чаще, чем я.
Предстояла поездка на другой конец Москвы, на Черкизовский рынок. День потерян! – мысленно расстраивался я, - одна дорога туда - обратно займет много времени, да пока еще выберем! Нашу машину для поездки я брать не стал, - ехать через весь город, да искать парковку! – я давно предпочитал на дальние расстояния по Москве ездить на метро. Выехали мы часов в десять утра – в метро было уже не так много людей, но все равно, нам пришлось стоять в вагоне. Ехали долго, с пересадкой, и пока доехали, жена немного устала.
Выйдя на поверхность, мы направились вместе с потоком людей, правда, не таким многочисленным, как я видел раньше, в сторону рынка. Куда пойдем? – спросил я у жены, едва мы зашли на территорию рынка. Туда! – она уверенно показала направление. Мы шли вдоль сплошных торговых рядов, стоило чуть, где остановиться, как продавцы усиленно принимались зазывать к себе, нахваливая свой товар. Около одного из павильонов жена задержалась. Давай зайдем, я посмотрю сапоги, - предложила она. Мы вошли в небольшой павильон, я осмотрелся. Светловолосая продавщица показывала жене сапоги, - я могу уступить, - донеслось до меня, рядом стоял молодой крепкий мужчина восточной наружности, а в конце павильона – старик, перебирающий коробки. Это, наверное, его отец, - решил я. Старик был очень похож на крестьянина, до недавнего времени выращивающего гранаты на своем участке. Мое внимание привлекли стоящие внизу грубые сапоги, похожие на солдатские, и я взял их посмотреть. Может, для охоты подойдут, - объяснил я жене, и обратился к мужчине, - сколько стоят? Сто рублей, - ответил тот. Так дешево! – удивился я и назвал свой размер. Мужчина повернулся к старику, что-то сказал ему, и тот передал коробку с сапогами, которые я стал примерять. Как только я надел сапоги, сразу почувствовал неудобство. Они ужасно жали ноги, малейшее движение причиняло боль. Как в них ходить по лесу, если стоять трудно! – подумал я, снимая и вертя их в руках. Взять, что-ли, сто рублей не дорого? – спросил я, с сомнением, у жены. Сапоги клееные, развалятся сразу, - ответила она, посмотрев. Впрочем, как хочешь, - добавила она, выходя из павильона. Нет, не беру, - объявил я продавцу. Тот изобразил на лице возмущение, - зачем женщину слушаешь! Не подходят, - я протянул ему сапоги, но он не стал их брать, и тогда я несильно кинул их в коробку, стоящую у его ног.
Когда я повернулся, что бы уйти, мужчина что-то высказал мне в след. Что ты сказал? – я вернулся к нему - с некоторых пор, я твердо решил не оставлять хамство без соответствующей реакции. Повтори, что ты сказал, - попросил я, подходя. Он ничего не отвечал. Я эти сто рублей сейчас тебе в карман засуну! – высказал я мужчине. Он молчал. Язык свой прикусывай! – добавил я, и, считая вопрос исчерпанным, отправился догонять жену, расстраиваясь по дороге, - хорошенькое начало для покупки!
Пройдя от павильона немного вперед, мы повернули направо, и пошли между больших железнодорожных контейнеров, стоявших вплотную друг к другу, и набитых всяким товаром, висевшим на стенах и на выставленных перед ними стеллажах.
Здесь покупателей было гораздо меньше, и скучающие продавцы с надеждой посматривали на нас. Один из контейнеров был увешан дубленками, и жена, заинтересовавшись, остановилась. Тут же подскочила бойкая и улыбчивая продавщица – крашенная блондинка, за сорок. Заходите, дамочка, здесь все для Вас есть! – обратилась она к жене. Мы зашли вглубь контейнера, стены которого были увешаны дубленками. Что хотите? – обратилась продавщица к жене. Дубленку! – ответила та. - А, вот на Вас, как раз подходит! Продавщица ловко подхватила со стены одну из дубленок, какую-то рыжую, с рыжим же воротником, на котором висели какие-то хвосты, и умело помогла жене примерить. Смотрелась дубленка на ней не плохо. Сколько стоит? – поинтересовался я. Блондинка назвала несуразную цену, завышенную, как минимум, вдвое. Но мы договоримся! – тараторила она, вертясь вокруг жены, - вам, как первым покупателям, скидку сделаю! Она так нахваливала дубленку, а заодно и жену, - какая она в ней красавица! – что та, буквально, таяла на глазах. И не просите, дамочка, другую, даже и мерить Вам не дам, только эта, она Вам очень идет, как для Вас сшита! Ну, как тебе? – спросила жена, повернувшись ко мне спиной, - спинка ничего? Спинка ничего, сидит нормально, - ответил я с сомнением. Только, вот мне эти хвосты не нравятся! – сказала жена продавщице. Да что Вы, это самая мода сейчас! – отвечала та, вертясь вокруг, и поглаживая дубленку, - в крайнем случае, и отпороть можно! Она все ходила вокруг жены, все сыпала комплименты, и жена, кажется, уже не сомневалась, что в этой дубленке она будет первая красавица. Цена у вас слишком большая, - я назвал вдвое меньшую, добавив, что и за такую цену, еще стоит подумать, - брать ли?
Совсем немного поторговавшись, продавщица согласилась, - как первым покупателям! Откуда-то появился хмурый, крепкий коренастый мужчина восточной наружности, с перебитым носом, и молча, достав зажигалку, поводил огнем по дубленке. Потом быстро упаковал ее в большой пакет, так же молча принял деньги, и тут же отошел.
С большим пакетом мы вышли из контейнера. Что-то быстро с покупкой управились, взяли первую же попавшуюся вещь, - думал я. На жену это было совсем непохоже, обычно она выбирала все очень тщательно и долго. Захвалили, наверное, - решил я.
Давай, зайдем еще куда-нибудь, посмотрим, какие цены, - предложила жена. Мы зашли в другой контейнер, где торговали вьетнамцы. На ломанном русском они расспросили жену, что ей надо, и предложили совсем неплохую дубленку бордового цвета, на качественной цигейке. Цену они назвали в два раза меньшую, чем та, по которой мы только что совершили покупку. Дубленка была немного великовата жене – на спине топорщилась. У нас есть любые размеры, подберем! – заверили вьетнамцы. В другой раз, - ответил я, и мы с сожалением вышли наружу. У меня стали закрадываться большие сомнения в правильности покупки, - поторопились, точно поторопились!
Давай походим, посмотрим еще шапку, - предложила жена. О, нет, - бурно запротестовал я, - хватит с нас на сегодня, да и не нравится ходить мне по этой барахолке, еще и не сдержаться могу, если что, поехали домой!
Когда мы шли обратно, по дороге к метро, на лестнице, ведущей с путепровода, плотно стояли продавцы, в основном, женщины, со своим нехитрым товаром – носки, чулки и прочее. Бизнес у людей, - объяснила жена, - там, на рынке покупают, а здесь, на переходах, продают.
Едва мы вернулись домой, я вышел в магазин, за продуктами. Но не успел я сделать покупки, зазвонил телефон. Мы с тобой купили искусственную дубленку по цене натуральной! – сказала жена, - срочно поехали менять, подделку я носить не буду! То, что дубленка была ненатуральная, для меня было понятно с самого начала, но я понадеялся на опыт жены – главное, что бы ей нравилось, да и мне хотелось поскорее уйти с рынка, поэтому, я не препятствовал покупке. Да и цен я не знал, думал, что искусственная столько и стоит. Я был недалеко от дома, быстро вернулся, жена была сильно расстроена, уже одетая, и ждала меня. Быстрым шагом мы направились к остановке.
Что же ты мне до поездки все подробно не расписала! – принялся я укорять ее в троллейбусе. Так бы и сказала, - едем покупать натуральную дубленку, я же не знаю, что у тебя на уме, понадеялся на твой опыт. А то спрашиваешь, - спинка нормально? – Конечно, нормально, на тебя все, что ни одень, нормально будет! – немного польстил я жене – стройной и интересной женщине. Ну ладно, - остановил я себя, в душе понимая, что вина – то лежит на мне в любом случае. Как ты думаешь, удастся поменять? – спросила она. Настоятельно попросим! – ответил я. А что скажем, почему меняем? – задала она еще вопрос. Не подошла, - ответил я, - а там, на месте, разберемся, по – ходу, что говорить. А про себя подумал, - это какая реакция у продавцов будет, может, и удастся обойтись без лишнего шума. Но настроен я был решительно, хотя, что могу предпринять конкретно, еще не решил. Видя расстройство жены, помня ее слова, что подделку она носить не будет, я готовил себя к решительным действиям. Для нее, врача детской поликлиники, это была значительная сумма, а я о своих былых заработках уже давно забыл, перебиваясь в последнее время переводами и репетиторством, и для меня, конечно, это тоже были большие деньги.
Я достал мобильный и позвонил женщине, которой преподавал язык – она должна была приехать сегодня днем. Прошу меня извинить, - объяснил я, - сегодня у меня ЧП, перенесем занятия на завтра. Договорились. Зря перенес, может, еще успеем вернуться – сказала жена. Да где там! – подумал я про себя, но ей ничего не ответил. Через весь город, в метро, мы ехали молча, я держал на коленях огромный пакет, в котором была искусственная дубленка.
При подходе к рынку, я обратил внимание на охранника в зеленой униформе на входе – крупного светловолосого мужчину моих лет, и, сказав жене, - подожди минуту! – подошел к нему. Проконсультируй меня, пожалуйста, - обратился я к охраннику, и в двух словах обрисовав ситуацию, спросил, - есть ли какая управа на продавцов, и с кем разговаривать, если откажут?
Мужчина усмехнулся, - ну как же так, куда вы смотрели! Ну, не специалисты мы, - объяснил я, - ошиблись, бывает, не каждый день по рынкам ходим. Это тебе надо разговаривать с владельцем контейнера, только он решает, - ответил мужчина. Ну, а если не договоримся с ним, тогда что, к дирекции обращаться? – расспрашивал я. К дирекции обращаться бессмысленно, они не будут разговаривать, все решает владелец контейнера, - ответил охранник.
Да, к директору не подступиться, это я понимал и без его объяснений. Припомнилось, как я видел выход директора с вещевого рынка, не с этого, а с другого, но такого же, на другом конце Москвы. Я тогда, сбоку от главного входа поставил свою машину, и, выходя из нее, сразу обратил внимание на то, как человек семь – восемь, в камуфляжной форме, то ли охранники, то ли милиция, с оружием наперевес, образовали живой коридор, и откуда-то сбоку, из маленькой калитки в бетонном заборе, быстро вышел мужчина восточной наружности, и юркнул в подъехавшую машину. Да, к такому не подступишься, - реально оценил я положение, - не велики наши шансы на обмен покупки, не велики!
Ты помнишь, где мы дубленку брали, место – то найдем? – обратился я к жене, когда мы направлялись к тому краю рынка, где совершали покупку. А ты помнишь, где смотрел сапоги? – ответила она. Само место я помнил не очень хорошо, зато, безусловно, запомнил продавца. Найдем! – ответил я. Людей на рынке прибавилось, подручные продавцов возили свои тележки, доверху нагруженные тюками, так что по дороге, пока мы шли, приходилось пробираться сквозь плотную толпу. Продавца сапог на месте не было, была только женщина, которая сразу узнала нас, и неотрывно смотрела нам в след. Дальше я дороги не помнил, зато жена уверенно показала, - сюда! - и мы повернули в боковой проход. Точно идем? – спросил я жену. Да, - ответила она, - вот и продавщица, которая нам продала дубленку. Тут и я увидел впереди скучающую женщину, которая смотрела на нас теперь неприветливо и озадаченно. Подойдя к ней, я бодро поприветствовал ее, и объяснил, что мы вернулись, что бы обменять покупку. А почему хотите поменять? – задала вопрос продавщица, хотя, кажется, она и сама отлично понимала, в чем дело. Да дома померили, не подошла она нам совсем, - объяснил я. А, - ответила продавщица, - сейчас, подождите, - и она крикнула кого-то. Появился знакомый мне хмурый коренастый мужчина, который, подойдя, молча уставился на нас. Покупку менять приехали, - вкратце объяснил я ему. Это как хозяин решит, - ответил мужчина. Это была, кажется, единственная фраза, которую я от него услышал. Зови хозяина, - предложил я ему. Он кивнул продавщице, та достала мобильник, и набрала номер. Ахмет, тут к тебе пришли, - кратко сказала она. Дожидаясь хозяина, мы с женой прошли внутрь контейнера, рассматривая висящие на стенах дубленки. Покажи, где натуральные, - попросил я ее. Вот, - она показала на ряд дубленок, висящих в самой глубине контейнера, а та, которую вручила нам продавщица, висела в ряду, ближе к выходу. Выбирай, пока, сказал я жене, и обратился к продавщице, - покажите нам вон ту! Сейчас, хозяин подойдет, - ответила она. Довольно быстро появился хозяин. Это был чуть ниже среднего роста мужчина, кругленький, довольно молодой, моложе меня. Товар привезли обменять, - объяснил я, - не подошла дубленка, и тихо добавил, - я думаю, мы с тобой договоримся и спокойно разойдемся. – Конечно, договоримся! - мужчина наклонился, открыл пакет, стоящий у стены, и посмотрел на дубленку, - а, пожалуйста, меняйте! Люся! – он позвал продавщицу, - покажи им дубленки вот из этого ряда, - и он показал на ряд у выхода, где раньше и висела та дубленка, что мы купили. Люся бодро смахнула одну из них, и под внимательным взглядом коренастого мужчины, стоявшего рядом, передала жене. Это была белая дубленка, и смотрелась жена в ней тоже хорошо, в ней она была похожа на снегурочку. Это то же не натуральная, - сказала мне жена, и обратилась к продавщице, - Вы же знаете, что даете искусственную дубленку, Вам, зачем это нужно? Продавщица, подхватив дубленку, молча отошла. Я обратился к стоящему здесь же хозяину, - нет, нам это не подходит, нам нужна натуральная! Или возвращайте наши деньги, - добавила жена. Деньги, какие деньги, деньги никто вам возвращать не будет! – быстро и возбужденно заговорил кругленький мужчина, - меняйте, если хотите. Люся! – он раздраженно обратился к продавщице, - пусть выберут что-нибудь из этого ряда, - и он снова показал на висевшие у входа дубленки.
Послушай, - медленно начал я, - я же тебе по-хорошему предлагаю, без шума, без крика, - поменяй на натуральную! Мы же спрашивали у вас натуральную, - сказал я, обращаясь к коренастому молчаливому мужчине. Зажигалкой вы зачем по дубленке водили? – добавила жена. Это натуральная! – заволновался хозяин, - я сам из Турции вожу, у меня еще две точки на Соколе, там я по такой же цене продаю! Коренастый мужчина придвинулся еще ближе, и молча, держа руки в карманах, стоял рядом. Вот, посмотрите, - хозяин обратился к жене, и, подхватив дубленку у продавщицы, принялся вертеть ее, показывая изнанку, - посмотрите, силка какая! Что вы называете силкой? – спросила жена. А вот шов, шов, посмотрите какой! – все объяснял продавец, вертя в руках дубленку. Потом он достал зажигалку, поджег несколько волосков, и, оторвав небольшой комок, передал мне. Оплавленный шарик имел сомнительный вид синтетики.
Давай не будем время терять! – сказал ему я, - мы сами выберем дубленку. У тебя свои доводы, а я свои приведу, если что, - добавил я. Ты что, мне угрожаешь, угрожаешь? – стал спрашивать мужчина. Мы, вроде, решили, без шума, спокойно разойтись, так? – продолжал говорить я, - ты согласился, вот и давай, меняй!
Я твердо решил не уходить, и довести дело до конца. Как-то совершенно спокойно, не характерно для такой ситуации, пока он снова говорил что-то про силку, я стал размышлять, что смогу сделать. Положить их двоих, за секунду, я, бывший боксер, сейчас не смогу, тот, коренастый, то же бывший спортсмен, а я уже три года, как бросил регулярные тренировки.
Я медленно засунул руки в карманы, сжав правой рукой рукоятку ножа, большой палец положил на кнопку, выбрасывающую лезвие. По горлу полоснуть его, я, конечно, успею, - как-то сама собой стала вертеться какая-то странная мысль. Ну, к Хозяину пойду, это точно, отсюда мне не уйти, крику будет! У меня в ушах стояли слова жены, - эту дубленку я носить не буду! Подержав руки в карманах, я так же медленно вынул их, - никого полосовать, я, конечно, не собирался. А ты чего здесь стоишь? – обратился я с усмешкой к коренастому, но он не ответил.
Чего-то он все-таки боялся, хозяин этот, я не мог понять, чего, может, шума лишнего, но чего-то боялся, это точно, и это придавало мне уверенность.
Покажи, какую ты считаешь натуральной, - обратился я к жене. Она показала. Хозяин сам снял дубленку, передал жене, и она стала примерять. Это была темно-коричневая дубленка, ниже колен, и вроде, ей подходила. Эта подходит, - сказала жена. Ну, а эта натуральная? – спросил я. Натуральная, - ответила жена, - видишь, силка какая! Она уже чувствовала себя специалисткой по дубленкам. Это натуральная? – еще раз, на всякий случай, спросил я тихо у подошедшей продавщицы. Это натуральная, - ответила она. Я принял дубленку у жены, и, держа ее в руках, сказал хозяину, - вот эту и берем! – Эту? Но эта стоит дороже, и он назвал цену, в полтора раза превышающую ту, которую мы заплатили. То есть, ты не хочешь нам менять? – начал я говорить как-то медленно. Ты чего здесь стоишь? – еще раз обратился я к коренастому.
Я могу доплатить тебе только тысячу, и ни копейки больше, - сказал я хозяину, - у меня с собой и была только тысяча. Или ты меняешь, или давай решать, что дальше будем делать, - предложил я. Тут вмешалась жена, - я работаю участковым детским врачом, получаю копейки, и лечу ваших детей, которых вы десятками приводите ко мне, - сказала она взволнованно. А вы мне еще подсовываете некачественный товар! Говори с ними сам, я больше не могу! – обратилась ко мне жена, и вышла из контейнера наружу. Так ты берешь тысячу? – еще раз спросил я. Коренастый подошел к хозяину, наклонился к нему, что-то сказал ему тихо, и отошел. Согласен долю свою уменьшить, - решил я. Хозяин, немного подумав, сделал чуть заметный знак рукой, коренастый тут же подхватил у меня из рук дубленку, и принялся упаковывать ее в большой полиэтиленовый пакет. Я взял пакет, помедлив, для порядка – оба выжидательно смотрели на меня – достал тысячу, и, изобразив улыбку, передал деньги. Ну, вот и договорились, заключил я, и, не попрощавшись, вышел наружу.
Жена отошла уже довольно далеко, и я ускорил ход, что бы догнать ее. Проходя мимо павильона, где мы мерили обувь, я отвернулся, что бы не встречаться взглядом с продавцами. Направляясь к выходу, мы подошли к небольшому кафе. Было уже время обеда, и я предложил жене, - пойдем, перекусим, обмоем отвоеванную дубленку, с тебя угощение! – добавил я. Зайдя в кафе, мы взяли две бутылки пива и две поджарки, приправленные острым перцем, и сели за освободившийся столик у окна. Пакет с дубленкой, и наши снятые куртки, я бросил на подоконник, так, что рядом с нами образовалась большая гора вещей. Я разлил пиво по пластиковым стаканчикам, мы молча чокнулись и выпили. Это хорошо еще, что мы застали этого деятеля, без него нам эта братия ни за что не обменяла бы, хоть что с ними делай! – сказал я.
На выходе из рынка, я подошел к охраннику, с которым разговаривал, и, потрясая пакетом с дубленкой, сказал, - поменяли покупку, дядя, с трудом, но поменяли! Повезло вам! – порадовался за нас мужчина.
Обратно ехали молча. Перед домом я передал пакет жене, и сказал, - пойду, прогуляюсь немного, ты пока примеряй, а то, может, еще разок надо съездить, поменять – я готов!
Идя по улице, я вспоминал недавно услышанные слова одного из тех, кто сейчас у руля, - мы не владеем ситуацией на вещевых рынках. Понятно, что не владеете, - размышлял я, - зато вы хорошо владеете ситуацией, когда надо очистить дорогу для своего кортежа, или, месяцами отдыхать у теплого моря - там, надо понимать, ситуация под полным контролем! Но если не владеете, тогда зачем мне нужно такое управление? Положение, когда представители другого государства, прочно обосновавшиеся здесь, привозят из третьих стран товар сомнительного качества, и на обособленных территориях, называемых вещевыми рынками, установив свои законы, торгуют, хотите – берите, хотите – нет, меня не устраивает. Мне ни к чему такие условия, когда даже поход на вещевой рынок превращается в экстремальное событие, а я должен сжимать в кармане рукоятку ножа, а лучше пистолета? - так думал я, медленно бредя по улице, и находясь под впечатлением от поездки. Но если не владеете ситуацией, так уйдите, уступите место тому, кто будет владеть! Нет, сами не уйдут, конечно, - я стал вспоминать исторические примеры, - обычно помогают в таких случаях.
Потом я переключился на хозяина контейнера, и стал думать о том, что, продавец сам поставлен в такие условия, когда должен платить за аренду, охрану, уборку и прочее. Все, что ему остается – это перенести траты на конечную стоимость товара, то есть, на таких, как я, покупающих у него. Еще я размышлял о том, что, к моему сожалению, я вижу представителей другого народа только в виде торговцев, торгующих на рынках, а предпочел бы их видеть как носителей своей культуры и истории. За недолгое время разговора с хозяином контейнера, у меня сложилось впечатление, что это веселый и жизнерадостный человек, с которым, наверное, было бы интересно и поговорить, и повеселится, в другой обстановке, конечно. Только этому должны служить не вещевые рынки, а культурные центры, где я мог бы ознакомиться с ремесленными изделиями, коврами, оружием, и прочими вещами, сделанными своими руками в национальных традициях. А так, какое мнение осталось у меня о нем, да и у него обо мне!
Еще ко мне пришла такая мысль, что я, должен начать действовать, что бы изменить эту ситуацию, именно я, не дожидаясь, пока кто-то сделает это за меня. Вопрос, как это сделать, и с кем, я стал часто задавать себе в последнее время.
Совсем недавно, мы с женой снова заговорили о дубленке. Ты знаешь, эта то же не натуральная, - сказала жена. Как так? – удивленно переспросил я. Она уже вся потрескалась от мороза, - объяснила жена. Я подошел к дубленке, висевшей в коридоре, и внимательно посмотрел на нее. Вся ее поверхность, особенно на плечах, была покрыта сетью мелких трещин. Выделка просто плохая, - ответил я жене.
Поджог
Где-то за неделю до Нового года, я возвращался домой, вечером, в темноте, с сумками из магазина, и увидел, как из-за нашего гаража, стоящего во дворе, в ряду старых ветеранских гаражей, поднимается густой черный столб дыма. Такой дым обычно бывает от горящего автомобильного колеса, а то и двух. Костер, что ли, жгут за гаражами? - мелькнуло у меня. Но дым поднимался как-то очень интенсивно, и совсем близко к гаражу. Не наш ли гараж горит? – с неохотой подумал я, ускоряя шаги, и направляясь к нему. Хотя я давно считал его нашим, на самом деле это был гараж ветерана, у которого я когда-то его снимал, и который давно без вести пропал, то есть, это был бесхозный гараж, занятый мной. Подойдя ближе, я понял, что мои опасения подтвердились. Задняя часть гаража сильно дымила черным дымом, из-под крыши пробивался сноп искр. Быстрыми шагами я обогнул весь ряд гаражей, всего их было десятка полтора – наш стоял почти посередине, и подошел к гаражу сзади. Вблизи стало понятно, что горело. Старые кирпичные гаражи стояли довольно близко друг к другу, расстояние между ними было метра полтора, не больше. Со стороны дороги, свободный промежуток между ними был заложен кирпичной кладкой, а свободное пространство с тыльной стороны, было закрыто дощатыми дверьми. Сверху все это покрывала крыша, протянувшаяся с нашего гаража, и переходящая на соседние. Старые доски дверей давно прогнили, и, если с левой стороны еще оставалось какое-то подобие двери, то справа, на гвоздях, висело только несколько досок, обозначая ее. Снаружи, к ним был заботливо прислонен большой фанерный щит, прикрывая место горения. Совершенно очевидно, что это был, поджог, а не случайное возгорание. Когда-то давно, это пространство использовалось для хранения велосипедов и прочего хлама, мы же совсем не использовали его. Раньше, проходя мимо тыльной стоны гаражей, за которыми, через проходящую по поверхности трубу, начинался борт большого стадиона, я обращал внимание, что за гаражами постоянно валялся какой-то хлам, иногда видел сидящих на трубе людей. Поскольку я сдавал гараж, то не очень беспокоился о нем. Мужчина, снявший у меня гараж последним, устроил там склад вещей – плитка, раковины, лежали прямо на асфальтовом полу.
Откинув фанерный щит, и отодвинув в сторону доски, я осмотрел место горения. Стало понятно, что между гаражами бомжи устроили себе лежбище. Старые матрасы лежали друг на друге, были одеяла, подушки, еще какое-то тряпье, и все это теперь хорошо горело. Замкнутое пространство, и сухая погода последних дней создавали условия для горения, и жар стоял уже довольно сильный – внизу огонь бушевал вовсю. От высокой температуры взялась крыша – деревянные доски были обиты рубероидом и политы битумом, и теперь, битум, оплавляясь, каплями стекал сверху, способствуя горению. Несмотря на декабрь, в этом году стояла сухая и теплая погода, и у меня мелькнула мысль, что, будь все засыпано снегом, никакого огня не было бы.
Отложив в стону сумки с продуктами, я схватил длинную деревянную палку, лежащую здесь же, с остатками металлических проводов на конце – когда-то это была антенна, и принялся ею выгребать горящие матрасы, цепляя их проволокой. Основной очаг горения мне удалось вытащить быстро, матрасы продолжали гореть на улице, но опасности для гаражей уже не представляли.
Опоздай я хотя бы минут на пять, с огнем бы уже не справиться, крыша бы уже полыхала! – осознал я, орудуя антенной. Закончив с матрасами, и, зайдя вглубь, между гаражами, я принялся сбивать тлеющие угли с крыши. По куртке, и по надвинутой на лоб шапке стучали капли плавящегося битума. Все зависит от того, горит ли гараж внутри, или нет, если горит – мне с огнем не справиться! – думал я, судорожно работая антенной. Внутри гаража, за стенкой, была подсобка, куда мой отец натаскал много хлама, и, среди прочего, лежали два старых кресла. Если они занялись, то крыша то же загорится быстро, и в такую сухую погоду, весь ряд запылает, как свечка! - Вода, нужна вода! – подгонял я себя, стуча антенной по крыше. При каждом ударе вниз летел сноп маленьких горящих угольков.
Выскочив наружу, и, вдохнув свежий воздух, я остановился, собираясь с мыслями. Что делать дальше? – думал я, глубоко дыша, - вызывать пожарных, или нет? Документов – то на гараж никаких нет, а тут еще эти предписания! Неделю назад, на воротах наших гаражей появились предписания, с требованием, в недельный срок, предоставить разрешительную документацию в Управу. Но размышлять об этом было некогда, - срочно за водой! – я бросился к расположенному рядом двухэтажному зданию ЖЭКа. Рядом со зданием стояли огороженные мусорные контейнеры, в которых старательно копалась пара бомжей – мужчина и женщина. Женщина, оторвавшись от контейнера, посмотрела на меня, стремительно идущего к двери в подвал. На ходу, я то же разглядывал их - они были молодые, не старше тридцати лет, с опухшими, неприятными лицами. И почему у них лица все время опухшие? – совершенно некстати мелькнуло у меня. Они, наверное, и подожгли! – это было следующее, что я подумал. Наказать их, что-ли? Прямо по ходу, без объяснений, отработанными ударами – по мужчине, конечно. А если не они? – все это мелькнуло у меня за мгновение, пока я приближался к двери. Разбираться – они, или не они, сейчас у меня не было времени.
В подвал, где жили десятка два узбекских рабочих, вела крутая каменная лестница. На решетчатой двери, ведущей в подвал, висел большой замок, но я знал, что он для порядка, что дверь всегда была открыта. Куда направляться, знал хорошо, поскольку неоднократно обращался к этим парням, которые за малые деньги брались за любую работу. Кресла в гараж, я то же затащил с их помощью, они засунули их в подсобку, сам бы я ни за что не справился!
Войдя в подвал, я обратился к первому же встречному парню – позови старшего! Пока он пошел за ним в одну из комнат подвала, у меня было время взглянуть на свою одежду, и я осмотрел себя. На кого же я был похож, неудивительно, что бездомная женщина уставилась на меня! Черная куртка, черные брюки и ботинки были покрыты каким-то белым пеплом, я был весь обсыпан им. Наверное, пепел налетел на меня, когда я стучал палкой по крыше, сбивая тлеющие угли.
Через минуту вышел старший – мужчина моих лет. Срочно нужно два человека, да большой чан воды, залить горящий гараж, - без предисловий начал я. То, что узбеки уже знали, что гараж горит, я не сомневался, поскольку видел, когда направлялся за гаражи, как один из них стоял в стороне, и смотрел на поднимающийся черный дым. Ну…, это за деньги? – спросил после некоторого колебания старший. Дам двести рублей, - ответил я, - выделяй людей, если весь ряд запылает, все равно в стороне не останетесь! Старший что-то крикнул, и тут же появились две парня, уже одетых. Эти, - кивнул он. Ребята без разговоров взяли большую тележку, на которой стоял чан с водой, и потащили ее к выходу. Спеша за ними, я больно стукнулся головой о низкий потолок подвала, хорошо еще, что шапка смягчила удар.
Быстрее ребята, быстрее, - подгонял я их. У гаражного ряда стояла группа мужчин – это из ближайших домов вышли хозяева гаражей. На ходу, поздоровавшись с ними, я поспешил за ребятами, за гаражи, и показал, - здесь, здесь заливайте! Они стали черпать воду из чана чайником, и поливать из него тлеющие доски крыши. Нет, так не справиться! – стало окончательно ясно мне. Из чайника лить воду на крышу снизу было неудобно, она попадала мимо основных очагов загорания, лилась по кирпичным стенам. Еще совсем немного, и все запылает факелом! – с тоской подумал я, - надо срочно открыть гараж, посмотреть, горит ли он внутри? Оставив ребят, я кинулся домой – с собой ключа у меня не было - свой я отдал мужчине, снявшему гараж, а запасной ключ был у отца. Старик – отец спал, я растолкал его, и, не объясняя ничего, сказал, - дай скорее свой ключ от гаража! Пока он просыпался, пока вставал, пока искал ключ, я ощущал, как бежит время, - ну, все, наверное, уже полыхает все ярким пламенем! – с тоской думал я, когда он наконец-то нашел ключ. Я даже не стал выходить на балкон, из-за боязни увидеть внизу, в темноте, столб пламени.
Быстро спустившись вниз, и направившись к ряду, я увидел стоящие у гаража две пожарные машины. Значит, вызвали пожарных и без меня, ну и правильно сделали! – мелькнуло у меня. У ворот гаража стоял боец расчета, с огромным металлическим крюком на плече, и сосед по гаражу, который, увидев меня издалека, крикнул пожарным, - подождите, вот идет хозяин! Не говоря, ни слова, я открыл замок, и, распахнув калитку на гаражных воротах, заглянул внутрь, ожидая увидеть там факел пламени. Огня там не было, зато стоял такой густой, такой плотный дым, что, как говорится, топор можно вешать! Ко мне подошел крепкий мужчина с погонами прапорщика – видимо, старший расчета, остальные пожарные все были в комбинезонах. Не заходя в гараж, он посветил фонарем вглубь, и осмотрел его. Горит? – спросил я. Похоже, что нет, открывай ворота полностью, - ответил мужчина. Я шагнул внутрь, и принялся отодвигать внутренний засов. Подожди! – остановил меня прапорщик, и, подойдя ближе, сказал - опускай голову ниже и старайся не дышать! Справившись с засовом, я распахнул гаражные ворота. Светя фонарем, прапорщик еще раз внимательно осмотрел гараж. Откуда столько дыма, если не горит? – спросил я. Сквозь щели набился, оставь ворота открытыми, пусть проветрится, - ответил тот.
Звонить мужчине, снявшему у меня гараж, или не надо, обойдется, может быть? – размышлял я, глядя на сложенные, на полу вещи. Оставив ворота открытыми, я обошел гаражи, и направился к очагу возгорания, посмотреть, что там происходит. Узбеков на месте уже не было, а были двое молодых пожарных, в комбинезонах, которые сматывали шланг. Еще вовсю валил дым, но уже не черный, как раньше, а белый – скорее, это был пар от раскаленных поверхностей, с крыши обильно стекала вода. Не загорится, все потушили? – спросил я у ребят, с сомнением.
Я все хорошо пролил - не загорится! – ответил один из парней. Уяснив, что здесь полный порядок, я вернулся к оставленным открытыми воротам. Рядом с прапорщиком теперь стоял еще более крупный пожарный, в комбинезоне, и то же заглядывал внутрь гаража.
У меня здесь кресла, в подсобке, - показал я ему на стену, на дверь в подсобку, - не загорятся? Если искра попала, то могут загореться, - ответил тот. Может, пролить их? – поинтересовался я, со знанием дела. Тебе не жалко кресел? – ответил пожарный, - нам пролить недолго, если хочешь, то, хоть водой, хоть пеной весь твой гараж зальем? Но, лучше, все-таки вынеси кресла, - добавил здоровяк.
Я одобрительно посмотрел на пожарных. Была видна слаженность, грамотность и организованность в их действиях, по которым я так соскучился за последние годы. Действовали они уверенно, четко выполнили свою задачу, и теперь, так же четко сворачивались – огонь потушен. Никаких документов они не спрашивали.
А если снова загорится? – спросил я старшего. Вызывай сразу, приедем, - ответил прапорщик, и добавил, - ворота пока не закрывай, побудь еще с полчаса, подежурь, на всякий случай.
Кивнув в ответ, и поблагодарив пожарных, я подошел к группе мужчин, вышедших на пожар, которые стояли неподалеку. Подсобку подожгли с той стороны, - сказал я. Да, там, раньше, мотоцикл стоял, ответил старший из мужчин. Что с этими предписаниями будем делать? – я показал на листок на воротах соседнего гаража – свой я сорвал в тот же день, как его вывесили. Документов, как я знал, почти ни у кого, в нашем ряду не было, большинство ветеранов давно уже ушли в мир иной, и мужчины вокруг – это были или наследники, или, такие как я, жильцы, самовольно захватившие гаражи.
Я узнавал в Управе, - ответил тот мужчина, что постарше, - купила этот участок фирма какая-то, и теперь, на месте стадиона, и наших гаражей, элитный, малоэтажный дом строить будут. Элитный, малоэтажный! – усмехнулся я, и подумал, - а не они ли устроили, поджег, бомжам-то, зачем свое лежбище поджигать? Методы работы некоторых фирм я знал хорошо, сталкивался с ними в своей практике. Устройство поджогов, липовые протоколы собраний жильцов, почти полное отсутствие разрешительной документации, за исключением размашистой подписи купленного чиновника, - разрешаю! – эти, и другие примеры были обычными приемами их работы. И что, мы дадим каким-то прохиндеям ломать наш стадион и гаражи? – спросил я, и продолжил. – Я знаю примеры, когда жильцы, протестуя против строительства у них под окнами, просто сносили заборы и не давали развернуть стройплощадку. А с предоставлением документации – торопиться не будем, проигнорируем, а то, сотовый телефон нам какой-то указывают! – предложил я, показывая на номер телефона в конце предписания. Мужчины промолчали, документов, как я уже упоминал, почти ни у кого и не было.
Свернувшись, пожарные расчеты уехали. Поговорив, еще немного, с жильцами, я, оставив ворота открытыми, отправился за гаражи, посмотреть, не разгораются ли тлеющие угли. Было очевидно, что огонь потушен полностью, пролили доски ребята хорошо, вода все еще продолжала капать с крыши. Вокруг валялось столько тлеющего тряпья! Бомжи давно облюбовали этот закуток, и обустроили его основательно. Помимо матрасов, старых подушек от диванов, одеял, были еще какие-то куртки, брюки, и прочий хлам, притащенный от расположенной недалеко помойки. Все это сейчас было обильно покрыто белым пеплом, в котором был испачкан и я. Внимательно осмотревшись вокруг, я обнаружил с другой стороны гаража, не тронутой огнем, целый склад старых вещей – благодатную пищу для нового пожара. Старые джинсы, рубашки, пиджаки, были сложены, именно сложены, а не навалены, за дощатой калиткой. Здесь, за гаражами, как я уже упоминал, иногда было видно сидящих на трубах бомжей, и мужчин, и женщин, да кто же на них обращал внимание! Не будешь же высматривать – чем они там занимаются! Надо убирать тряпки, в таком виде гараж оставлять нельзя! – решил я, снова направляясь в подвал, за подмогой.
Пока пошли за старшим, я снял свою шапку, вытер пот со лба, и посмотрел на нее. Верх шапки, а так же ее козырек, был залит крупными каплями оплавившегося битума, плечи и рукава моей куртки – тоже. Если бы не козырек шапки, раскаленный капли могли бы попасть мне на лицо, - сберег бог на этот раз! Подошел старший. Где твои ребята, почему ушли? – обратился я к нему. Да, потушили же все, - ответил тот. Потушили! – усмехнулся я, - там осталось много мусора, надо убрать, - и, передавая двести рублей, добавил, - сейчас пришли ребят, все равно, вас же и заставят убираться. Договорившись со старшим, я направился к оставленным мною открытыми воротам. Дыма было значительно меньше, но сильно пахло гарью. Сосед, слева от меня, так же, распахнув ворота, проветривал свой гараж.
Подошли два узбека со своей тачкой, и я отправился с ними за гаражи, посмотреть на уборку. Работали они быстро и профессионально. Ребята все накладывали вещи на тачку, гора вещей росла, а я все ждал, когда же они остановятся, а они все подкладывали и подкладывали, пока гора не выросла с человеческий рост. Один из них поднял связку каких-то ключей, и передал мне, после чего, нашел маленькую новогоднюю гирлянду, на батарейке, включил ее, и огоньки весело замелькали в темноте. Парень улыбнулся, немного подержал игрушку в руке, и, посмотрев на меня, положил ее в карман. Затем, пустился за своим товарищем, помогать увозить тряпье. Таких ходок, с полностью загруженной тачкой, они сделали пять или шесть – бомжи давно и прочно обжили задворки наших гаражей. Через некоторое время, на земле остался только белый пепел, напоминая о пожаре. Я закрыл ворота, и направился домой, чистить свою одежду, и с мыслью – скорее залезть в горячую ванну.
После этого, еще несколько раз, на воротах наших гаражей вывешивали грозные предписания о необходимости срочно предоставить документы, в противном случае, обещали снести их силами подрядной организации, как бесхозные. Вскоре ворота гаражей были обклеены предписаниями, и напоминали доски объявлений - почему-то, никто, кроме меня, и соседа, их не срывал. В предписаниях, все так же, был указан номер сотового телефона представителя Управы.
Проходя недавно мимо гаражей, я увидел открытые ворота соседского гаража, соседа, копающегося в машине, и двух мужчин, стоящих рядом с ним, и подошел. На воротах висели очередные объявления. Опять вывесили? – спросил я, поздоровавшись, - что пишут на этот раз? Он, с охотой, подошел со мною к листку на воротах, и, показав на него, сказал, - теперь пишут, спортивный комплекс здесь будет! Очередное предписание гласило, что, согласно постановлениям – приводились номера – на месте ваших гаражей будет производиться строительство спортивного комплекса, и предлагалось срочно представить документацию на гаражи. На этот раз, приводились номера городских телефонов. Серьезно взялись, серьезно! - кивнул я, и спросил, - ты пойдешь? А с чем идти-то? – ответил сосед. Идти было не с чем, и в Управе, конечно, прекрасно об этом знали.
Спортивный комплекс, значит? – я с сомнением посмотрел на свежеокрашенные борта стадиона, и новую сетку, установленную над ними. Как всегда, правая рука не знала, что творит левая, но, скорее, дело было не в этом. Да врут они, - сказал я, - дом здесь построят, на продажу, или, офисное здание, под сдачу в аренду, барыг посадят у нас под окнами. Какой может быть комплекс, когда такой большой стадион стоит! Вокруг столько пустырей да промзон, так нет, им надо между домов, на готовую инфраструктуру залезть!
Двое мужчин, привлеченные разговором, приблизились к нам. В разговор вступил один из них, - да какой спортивный комплекс – клуб сделают для толстосумов, честному человеку, и не подступиться! Да, сейчас ворье, жирует, - согласился я, и добавил, - мы – то долго это терпеть будем? Знаешь, что, - продолжил я, обращаясь к соседу, - поговори с ребятами, - я показал рукой на гаражный ряд, - забросим, пока, протестные письма во все инстанции. Ничего, это, конечно, не даст, но время потянем. Он согласно кивнул головой, - обязательно забросим, просто так ломать не дадим! Заканчивая разговор, я сказал, - а время покажет, что дальше делать будем!
Время и показало. Поднявшаяся среди москвичей волна протеста против застройки у себя под окнами быстро заставила пересмотреть власть предержащих свои планы, и наши гаражи надолго оставили в покое. Только закопченные гаражные стены долго еще напоминали о поджоге.
Поездка на дачу
Возвращение в прошлое
Давно я не был в своем спортзале. Прошло почти три года, как, не по своей воле, а в силу обстоятельств, я бросил регулярные тренировки. Наслушавшись, за последнее время, восхваления всякого рода жулья в средствах массовой информации, да и сталкиваясь с нечистоплотными дельцами в обыденной жизни, мне захотелось стряхнуть с себя это впечатление. Я ведь, прекрасно понимал, что не на них держится мир. Поэтому, мне захотелось пообщаться с людьми, которых я уважал, ценил, за их человеческие качества, за мастерство, а отнюдь не за умение набивать свои карманы. Там, в спортзале, таким человеком был мой тренер.
Заниматься боксом я начал поздно, в девятнадцать лет, зато продолжал, без перерыва, до недавнего времени. Несмотря на свои сорок пять, я еще усиленно тренировался, и, хотя в парах уже почти не стоял, но, нагрузки выдерживал большие, отрабатывая удары на лапах, которые держал тренер.
Идя к нему, я вспоминал о том, как попал в эту спортшколу. Рядом со мной, один за другим разломали два зала, где я когда-то занимался. Один из них переделали в сауну, благо, там работала хорошая баня, а из другого сделали магазин по продаже велосипедов. Из залов, расположенных рядом остался только этот. Сначала, я ходил к другому, старшему тренеру, Ерохину. Ерошка - как мы звали его между собой, помогал мне отрабатывать удары – в те годы я мог себе позволить индивидуальные тренировки. Но скоро ему стало тяжело держать мои удары, и он рекомендовал меня своему помощнику. Надо сказать, мне сильно повезло. Его помощник был опытный тренер, а главное – очень сильный боец в прошлом - призер Мюнхенской Олимпиады во втором среднем весе, многократный чемпион Союза и Спартакиады, мастер спорта международного класса, Хохлов Анатолий. Сейчас ему было уже пятьдесят четыре года, но это был еще крепкий, подтянутый мужчина, весом под девяносто килограмм.
Конечно, пришел я к нему, не новичком. Самым первым моим тренером был Виктор Чувилкин. Когда он показывал упражнения, и подносил свой кулак к моей перчатке, то казалось, что это не кулак, а свинцовая гиря дотрагивается до меня. За десять лет непрерывных тренировок, Чувилкин выработал во мне технику, которую потом шлифовал Хохлов. Вообще же, за годы тренировок я сменил много тренеров, и залов. В том числе, одно время тренировался и в Торпедо, за команду которого выступал когда-то Хохлов. Поскольку, разница в возрасте у нас была небольшая – всего-то восемь лет, то многих ребят из сборной мы знали вместе, обсуждали, кто сейчас, где, чем занимается, и это, безусловно, способствовало установлению доверительных отношений. Сказать проще – мы приятельствовали.
Из тех ребят, с которыми я когда-то тренировался, один стал полковником милиции, и уже ушел в отставку, другой – бизнесменом, а вернее, бандитом, и иногда приезжал на дорогом джипе, третий – тяжеловес, став директором спортзала, ввязался в какие-то разборки, и был застрелен в середине девяностых. Тогда это был громкий случай в Москве.
Только, ты же понимаешь, дядя Толя, - просил я тренера, - обучение должно быть специфическое. Во-первых, в возрасте я уже, а во-вторых, ты же не для ринга меня будешь готовить, мне баллы набирать ни к чему. Я должен быть готов для улицы – один - два удара, но так, что бы наверняка! – мой вес под восемьдесят килограмм позволял рассчитывать на один удар. Времени может быть всего чуть, - говорил я Хохлову свои пожелания, - особенно, если несколько противников. И еще, не обучай ударам по корпусу – под одеждой может быть пистолет, или бутылка за пазухой, только руку разобью! Удары должны быть только в голову, и только на поражение.
Он молча выслушал, но, все-таки, по одному удару в корпус, и слева, и справа, заставил меня, потом отработать, из положения, с опущенными руками, не принимая боевой стойки. Из этого же положения, пару ударов в голову то же, с броском вперед. Хорошие были упражнения, опасные для соперника очень, опасные своей неожиданностью. Мастер он был великолепный!
Но главное, что от тебя требуется, дядя Толя, - попросил я тренера, - воспитай из меня умельца не только наносить удары, а сделай бойцом по духу, таким, каким когда-то ты был сам! Хохлов молча кивнул в ответ – конечно, это было самое главное!
Тренировал он меня, непрерывно, три года, натаскивал так, что старые бойцы, заходившие в спортзал, одобрительно кивали головой. Ну и лупишь же ты! – говорили они мне в парилке, после тренировки. Я хорошо набил кулаки, и работал по лапам в маленьких снарядных перчатках, а мог бы и голыми кулаками.
Конечно, я был неплохо подготовленный – многие годы тренировок, сотни спаррингов с сильными партнерами, хотя, тренировался я, в основном, для себя, и выступать на соревнованиях не рвался, но опыт приобрел большой. Однако, у меня всегда не хватало точности ударов, умения подгадать тот момент, когда его нужно нанести. Мастер и отличается от неподготовленного человека тем, что помимо физической подготовки, владеет этими приемами. Вот это умение он и передал мне. Никакой силы, - учил тренер, силы у тебя достаточно, только скорость и точность, а попадешь, - и он делал характерный жест рукой.
Но, посещение спортзала произвело на меня удручающее впечатление. Как уже упоминал, минуло почти три года с того момента, как я переступал порог зала в последний раз. При подходе к зданию, где была спортшкола, никаких изменений я не заметил, у входа так же стояли два дюжих охранника, как и когда-то. Я ожидал увидеть знакомые лица, но этих ребят я раньше не видел. Здравствуйте, мне на тренировку, - объяснил я. Проходите! – кивнули охранники. Я направился в то крыло здания, где располагался зал, и, подойдя, остановился перед закрытой дверью. Как и раньше, дверь была увешана теми же самыми поздравительными листками, напечатанными на цветном принтере, что и три года назад, те же фамилии были в победителях, ничего нового не добавилось. Это немного озадачило меня, - неужели за все это время не было победителей на крупных турнирах, на чемпионатах Москвы, в честь которых можно было бы вывесить поздравления? Медленно открыв дверь, я вошел внутрь. Я ожидал увидеть, как и раньше, битком набитый зал, человек сорок тренирующихся, шум, непрерывный гул, четкие команды тренера, свистки, отмеряющие время. Против моего ожидания, в зале было совсем мало спортсменов – только четыре пары, значит, всего, восемь человек, стоя посередине, монотонно отрабатывали упражнения. Уклон – удар, уклон – удар. Делали они это как-то вяло, без задора. На гимнастической скамейке, у стены, сидел тренер, к которому я пришел, и молодой помощник тренера – его старший сын, многократный чемпион Москвы в среднем весе, крепкий парень двадцати пяти лет. И отец, и сын, внимательно наблюдали за занимающимися спортсменами.
В небольшой нише, при входе, располагалось несколько старых кресел, в одном из которых сидел молодой парень, наблюдающий за тренировкой, и я сел рядом с ним. До того, как подойти к тренеру, мне хотелось спокойно осмотреть зал, в котором я тренировался столько лет, понаблюдать за тренировкой, оценить уровень подготовки спортсменов, понять, смогу ли я сейчас работать с ними на равных. Но, посмотреть на тренировку я не успел, Хохлов повернулся ко мне, разглядывая - кто это там пришел? Узнав, он широко улыбнулся, встал и направился ко мне. Я то же поднялся, мы обменялись крепким рукопожатием, и молча, крепко обнялись. Молодой тренер – его сын, то же повернулся посмотреть, - кто там? Увидев, он приветливо махнул рукой, и я ответил ему. Ну, проходи, проходи! – предложил Хохлов, приглашая в тренерскую – небольшую комнату при входе в зал, - в баньку, попариться пойдешь? Да нет, я так, проведать тебя пришел, посмотреть, как тут у вас, узнать, что нового. Париться сегодня не пойду, спасибо, - ответил я.
Мы зашли в комнату, и сели за стол, у стены. Над столом висело несколько фотографий тренирующихся спортсменов, на одной из которых, со стороны спины, в красных трусах, был изображен я. Улыбнувшись, - не сняли еще! – и, показав на фотографию, сказал, - это я! Да знаю! – тоже, улыбнувшись, ответил тренер. Он вопросительно смотрел на меня, ожидая рассказа, - почему так долго пропадал, не приходил на тренировки, не давал о себе знать, чем занимался это время?
На момент, когда прекратил тренироваться, я был директором небольшой фирмы. В то время я сцепился с одним толстосумом, и против меня было возбуждено уголовное дело, от которого я с трудом отбился, с помощью хорошего адвоката.
От тюрьмы ушел я тогда, бывший прокурор помог, - рассказывал я внимательно слушавшему меня тренеру, - но, никаких особых успехов за это время не добился. За границу уезжал, хотел там остаться, убежище попросить, да не решился, вернулся, пока вернулся, - добавил я. Сейчас зарабатываю на жизнь переводами, да учеников веду, за это время хорошо освоил тот редкий язык, который учил. Ты помнишь, я рассказывал тебе об этом раньше? – он кивнул в ответ. И еще, - продолжал я рассказывать, - писать начал, публикую свои произведения в Интернете, да пара электронных журналов стала печатать меня. Тебя, кстати, то же упомянул в своем романе, - я назвал название, посмотри, если хочешь! Подожди, подожди, дай запишу, как называется, - и Хохлов старческим движением принялся искать очки, и, найдя, записал название романа на клочке бумаги.
Рассказывая о себе, я внимательно наблюдал за тренером, - постарел дядька, постарел, осунулся как-то! – отметил я про себя. И без того некоторая боксерская сутулость Хохлова, с годами стала еще заметнее, его короткая стрижка не скрывала седины. По тренировкам скучаю очень, - продолжал рассказывать я, - но, стараюсь поддерживать форму – в последний год стал регулярно делать гимнастику по утрам, двигаюсь много, гуляю. Да ты приходи на тренировки, разминаться с ребятами будешь, в баскетбол поиграете! – воскликнул тренер, и похвалил меня, - внешне ты совсем не изменился, так же подтянут, спортивен. Да нет, спасибо, - ответил я, - двигаюсь и так много, а на индивидуальные тренировки сейчас возможности нет, если появится, так приду сразу, без напоминаний, не ты, так сын твой тренировать меня будет. Парень и раньше иногда подменял Хохлова, когда тот был занят.
Ты то как? – перевел я тему, - я боялся, что ты сдал, постарел, а ты все такой же молодец! – сказал я ему. Мне то же интересно было узнать, что нового произошло за это время. Хохлов, скромно улыбнувшись, развел свои руки в сторону, и, немного сжав кулаки, посмотрел на них. Я то же посмотрел на его руки – перебитые, многократно травмированные кулаки боксера, похожие на узловатые корни – бойцом он оставался и сейчас! И мне передал частицу своего бойцовского духа, за что я ему был очень благодарен. Тренеры ведь обучали не только спортивному мастерству, за многие часы, проведенные в спортзале, их образ мышления, манера поведения, оказывали существенное влияние на спортсменов. Держусь! – ответил он, - главное – не пить, а то, как посмотрю на брата, так подумаю – неужели и я таким стану! Его младший брат, мой ровесник, был то же боксером, мастером спорта. Когда-то мы вместе учились в техникуме, и он был образцом для подражания для всех ребят, но, с годами стал пить.
Почему мало ребят у тебя тренируется? – спросил я Хохлова, - я думал, зал битком набит будет! Да, - ответил он, - сам удивляюсь, чего не ходят ребята! Да откуда же им взяться! – подумал я, - смену надо готовить, с молодыми заниматься, тогда из них и вырастут бойцы! Старший твой молодец, я видел его, когда зашел, а как твой младший? – поинтересовался я. Младший сын Хохлова то же был сильным боксером, много выступал раньше. Уехал он от нас, живет где-то, не звонит, не знаю, что с ним, - задумчиво ответил тренер.
А как твоя жена? – спросил он у меня. Неважно, - ответил я, - она развелась со мной, но, продолжаем вместе растить дочь. И у меня, примерно, то же самое, - сказал, вздохнув, тренер. Мы немного помолчали, думая каждый о своем.
Ерошка-то, жив старик? – поинтересовался я. Да, постарел только сильно, - ответил Хохлов, - хотя официально он уволился, но продолжает приходить, тренирует ребят, правда, зарплату за это не получает. И он принялся объяснять про пенсию Ерохина, про то, как тот думал, что если уволится, то будет получать на тысячу рублей больше, а в итоге не выгадал старик ничего, но мне не хотелось вникать в эти тонкости. Какие-то копейки еще зарабатывает? – высказал я предположение. Да, - ответил Хохлов, - такие, как ты, ребята к нему приходят, тренируются, подкидывают что-то на бедность. Хорошо, хоть как-то поддерживает себя старик, - согласно кивнул я головой, а сам подумал, - и это заслуженный тренер, воспитавший не одного чемпиона Москвы по боксу!
Ты хоть в баню-то приходи! – предложил тренер, - мы сейчас, по четвергам и субботам затапливаем, каждую неделю. Спасибо, - ответил я, думая про себя, что не приду, не хочу превращаться в пенсионера от спорта, каких много видел, приходящих в зал уже только затем, что бы попариться, выпить пива, да поболтать о былом. Пойду я, - сказал я Хохлову, не желая больше отвлекать его от тренировки, - рад был тебя увидеть!
Со смешанными чувствами я вышел из спортзала на широкий проспект, и медленно направился по направлению к центру города. С одной стороны, мне было радостно увидеть моего старого тренера, узнать, что с ним все в порядке, услышать, что могу приходить в любой момент, что, впрочем, я и так знал, а с другой стороны, огорчало, что он так заметно постарел. Пожалуй, - размышлял я, - он не смог бы сейчас работать со мной так, как раньше, держать на лапах мои тяжелые удары, если только, молодой возьмется! Впрочем, какие там сейчас тяжелые удары у меня, надо много времени, что бы опять набить кулаки, войти в форму! – думал я, с грустью. Еще на меня удручающе подействовал обшарпанный вил зала, где давно не проводился ремонт – те места на стенах, куда я когда-то с силой бросал теннисный мяч с обеих рук – это было одно из упражнений – так и остались с тех пор с обсыпанной штукатуркой. Расстраивало малое количество занимающихся – это у такого-то тренера, мастера бокса! Было обидно за Ерохина, заслуженного тренера, вынужденного на старости лет подрабатывать на кусок хлеба, приходящему в зал, и не получающему за это зарплаты. Нет-нет, да и проскальзывала мысль, - а что меня ждет в дальнейшем, неужели так же, на старости, придется заботиться о куске хлеба?
Отсюда, с проспекта, с высокого холма, где располагалось здание спортшколы, хорошо было видно, как дорога спускалась вниз. Перепад высот был приличный, метров тридцать, не меньше, и, идя по проспекту, я смотрел на потоки машин, на окружающие дома, на ярко освещенные рекламные щиты. Яркие щиты создавали иллюзию праздничного настроения, - интересно, - подумалось мне, - если бы их не было, как бы выглядел город? Я посмотрел на проспект, и представил, как бы он выглядел без ярко освещенных рекламных щитов. Без них оставалась серая грязная дорога, черные тени домов нависали над ней, ничего больше вокруг не было. Да, невеселый был бы вид, невеселый! – отметил я, с некоторым удивлением. Идя, я внимательно читал надписи на щитах, - о чем пишут? Открывайте свой бизнес! Командировка – прекрасная страна! Диваны – тут! – призывно выделялось на них. Ценная информация, очень ценная! – усмехнулся я, а главное, деньги налогоплательщиков на них же и тратятся – одни поздравления от префектуры чего стоят!
По дороге, мне встретился одиноко стоящий киоск. Человек пять мужчин стояло перед ним, выбирая, какое бы пиво взять – что же еще, кроме пива могли они выбирать! Еще двое подошедших присоединились к ним, и издалека было видно, как перед киоском маячили черные тени, - то же, маяк в темноте! – отметил я.
Медленно бредя, я с тоской вспоминал свои былые тренировки, спортзалы, тренеров. Что сейчас предлагается, - задался я вопросом, - взамен тех залов, где я когда-то тренировался, и которые сейчас уже сломаны? Фитнес клубы для весьма ограниченного круга посетителей из-за своей дороговизны? Да какой это спорт, так, подобие зала для качков, чистый только, с тренажерами да с обслугой! Хорошо еще, если у ходящего туда хватает время регулярно бегать или плавать, без этого, для здоровья, от них толку мало. Конечно, ни о каком воспитании мастеров в таких заведениях и речи быть не может – покачался немного, и ладно!
Я отошел уже довольно далеко от спортзала, но, неожиданно, еще один плакат привлек мое внимание – на нем был изображен маленький боксер с поднятыми в перчатках руками, на фоне маленького же ринга. Расту со спортом! – гласила надпись. Для кого это они? – удивился я, – для детей, что-ли? Так для них условия создавать надо, а не призывать!
Снова я вернулся в мыслях к своему тренеру, - для меня это был пример человека, который, в наше трудное время одержим не жаждой наживы, хотя легко мог бы брать деньги с учеников - иметь в качестве личного тренера призера Олимпиады согласились бы многие, а одержим своим делом – подготовкой спортсменов, развитием бокса. При нем зал уж точно не перепрофилируется в фитнес клуб или сауну! Сколько раз, на моей памяти, он отбивал подобные попытки! По моему мнению, такие люди, как Хохлов, должны пользоваться уважением в обществе, а не махинаторы, чьи имена сейчас у всех на слуху. Впрочем, уважением учеников он пользуется точно! Спасибо тебе, дядя Толя, - говорил я про себя, - за тот бойцовский дух, который воспитан во мне, в том числе, и с твоей помощью, он очень помогает в сегодняшней ситуации, дает силы бороться с жизненными неурядицами. Главное, ты сам тренируй, дядя Толя, - подумал я, - а я, если дела и здоровье позволят, буду заходить, разминаться, может быть, работать в парах и знать, что у тебя все в порядке – зал работает!
Жаркий воскресный день
На дачу к бабушке мы с женой и ее взрослым сыном – парнем семнадцати лет, приехали еще вчера, в субботу, проведать нашу любимую дочку, да и самим немного отдохнуть от московской суеты. До места мы, с учетом пробок и остановки для купания у большого пруда, доехали только во второй половине дня. Вечером того же дня, взяв дочку, отправились на прогулку в расположенный недалеко от дачи старый русский город – Дмитров. Мы полюбили этот чистый и уютный город, радовались, глядя на то, как он, стараниями своих жителей, становится краше, как обустраиваются уютные скверы, территория старого монастыря в центре города, как работают красивые фонтаны на большой площади.
Жена, оценивая растущие новостройки, даже говорила, - я не прочь перебраться сюда, жить постоянно. Я буду работать врачом в детской поликлинике, а ты пойдешь на завод по своей специальности – главным технологом. В городе работало несколько крупных предприятий, выпускающих стройматериалы. Конечно, это были все слова – перебираться сюда из Москвы я не собирался. Весь вечер мы гуляли среди фонтанов, по настоянию детей зашли в Макдоналдс и, отстояв длинную очередь, посидели и там. Потом отправились в уютный сквер, прошли через две подковы, стоящие на входе и выходе с горбатого мостика. Здесь гуляли молодожены, проходили через подковы на счастье будущей семейной жизни, читали напутственные слова, высеченные на большом камне, лежащем тут же, рядом с мостиком. Проходя через мостик, я остановился посередине посмотреть на небольшой пруд. Мое внимание привлекла крупная надпись на перилах, сделанная черным маркером, - “путин – вор”, - гласила она. Тонкое замечание! – усмехнулся я, прочитав.
И вот сегодня, в воскресный день, мы решили поехать в лес, на пикник, поджарить на костре курочку, поискать грибы и если получится, искупаться. Курицу для костра я приготовил сам, нарезав ее на куски и основательно натерев их специями и солью. А еще порезал лук и лимон дольками, и тщательно все, перемешав, уложил в большую кастрюлю. Жена в это время собрала помидоры с огурцами и, помыв, завернула их в пакет. Для себя мы с ней взяли водку с лимонами, вино, а детям – вкусный компот из красной смородины, сваренный бабушкой.
Можно было отправляться, я выгнал машину с дачного участка на дорогу и, прогуливаясь вокруг, принялся ждать свою команду. Еще долго была беготня то за забытыми корзинами для грибов, то за кремами от комаров, то еще за чем-то. Наконец, все уселись в машину – можно было отправляться.
Нашим любимым местом отдыха был заброшенный военный городок, стоящий далеко в лесу, километрах в восьми от дачного поселка. В нем были недостроенные двух – трех этажные кирпичные дома, возведенные почти под самую крышу, бетонные заборы, дороги из плит вели на полкилометра в лес и окольцовывали городок. Кроме того, там стояли всякие котельные, подстанции и прочие вспомогательные строения, они были так же почти готовы и брошены недостроенными. Городок, конечно, быстро пришел в запустение. Дороги заросли, в некоторых местах, от сильных дождей плиты просели, бетонный забор частично обвалился, по всей его территории уже росли молодые деревья и высокая трава. Стены кирпичных домов были кое-где разрушены и почти везде на них виднелись следы от выстрелов, забредавших сюда охотников. В городке был небольшой пруд с чистейшей и прозрачной водой, в котором моя жена любила плавать, а за городком – дальше в лес, вела бетонная дорога, где располагался маленький песчаный карьер, откуда, вероятно, брали песок для строительства.
Там стояли высоченные сосны, была большая поляна, изрытая копытами кабанов и лосей, бродивших вокруг, и там было наше постоянное место для разведения костра. Это место было хорошо оборудовано мной ранее – рядом с большим поваленным деревом, я сложил из кирпичей, принесенных из недостроенного здания, очаг, привез несколько толстых пней, оставшихся от лесорубов, и расставил их вокруг.
Вообще же, городок был, мало посещаем, так как стоял далеко от деревень, и заезд в лес с трассы был почти не заметен. Приезжали сюда только жители да дачники с окрестных деревень – те, кто знал это место. Ездили мы туда уже несколько последних лет – собирали грибы, в один из урожайных годов, кажется, пару лет тому назад, их было столько, что можно было косой косить. Я иногда бродил по лесу с ружьем, которое постоянно было в багажнике, но никого не подстрелил, хотя зверя было много. Впрочем, пару раз я стрелял по пролетающей стае гусей. Там, в песчаном карьере, в мае, я как-то наткнулся на нору, из которой вылезли два пушистых серых комочка – волчата, а рядом с норой валялась свежая тушка зайца.
Едем в заброшенный городок! – решили мы дружно. Выехав с дачного участка, и проехав деревню, я повел машину по прямой и пустынной дороге, теряющейся вдали. Слева и справа от нас лежали поля, тянувшиеся, насколько хватало глаз, засеянные кукурузой, которая уже стояла в полный рост. Дочка попросила не гнать так сильно, машина пошла медленнее, и мы смотрели на поля вокруг. Посевы кукурузы кончились, пошла картошка. Картошка! – сказал я жене. Останови! – ответила она. Конечно же, что за пикник без печеной на углях костра картошки! И хотя мы спокойно могли купить ее в деревне, которую проезжали, но для пикника нужна, конечно же, самая свежая, только что выкопанная из земли, и желательно с колхозного поля – она, конечно же, самая вкусная!
Прижавшись к обочине, и включив аварийную сигнализацию, я вручил жене пакет, а сам достал из багажника походную лопату и стал рядом с машиной. Какое отношение лопата имела к починке машины, мне самому было не понятно, но я и не утруждал себя объяснениями. Редкие машины на большой скорости проносились мимо нас. С картошкой отважная жена управилась быстро – для костра нам всего-то надо было полтора десятка штук. Картошка была отменная – красная, круглая, как на подбор!
Закончив с картошкой, мы довольные уселись в машину, и снова поехали среди бескрайних полей по обе стороны дороги, засеянными опять кукурузой. До городка – цели нашей поездки, было уже не так далеко. Заедем ли в городок, открыта ли дорога, как ты думаешь? – спросил я жену. Сейчас увидим, - ответила она, - недолго осталось.
Проблема была в том, что с прошлого года въезд в городок перегородили металлическим шлагбаумом на замке. Не исключено, что виновником этого был я, когда в прошлом году, желая, остановить зарастание городка поджог сушняк, и тот принялся так сильно гореть, что обуглились молодые деревья, дым стоял, как от большого пожара. Тот участок леса, который горел, был ограничен небольшой рекой, дальше огонь идти не мог, но досталось ему основательно. Так это или не так, я тому был виной, или нет, но после этого въезд в лес закрыли.
Доедем до городка, - предложил я жене, - посмотрим, если въезд будет опять закрыт, повернем в противоположную сторону, поедем к лесничеству – узнаем, что там есть интересного. На том и порешили. Доехав до места, мы увидели, что дорога к нашему месту отдыха по-прежнему перекрыта. Я остановил машину и вышел посмотреть. Слева и справа от трассы стоял густой сосновый лес, налево шла дорога в заброшенный городок, перекрытая шлагбаумом, направо тянулась в лес другая дорога, покрытая гравием. “Лесничество”, “охота только по путевкам”, - было написано на фанерных табличках, установленных на дороге к лесничеству.
Жена с детьми то же вышла из машины, но осталась около нее, а я перешел дорогу и подошел к шлагбауму. Мне все верилось, что замок собьют такие же, как и мы, любители въезда в лес, я и сам неоднократно порывался это сделать, но не сделал, понимая, что взамен сбитого все равно повесят новый.
Замок был на месте, но его действительно пытались сбить – на нем отчетливо были различимы следы от ударов молотком или кувалдой. Может, отстрелить его? – подумал я, определяя, с какого места лучше стрелять, - пуля должна его сбить! Осмотрелся - слева от шлагбаума шла уже проторенная объездная колея. Она круто ныряла в небольшой овраг, и почти сразу так же круто поднималась вверх на плиты. То, что моя Волга здесь не пройдет, мне было ясно с самого начала, тем более, что пару дней назад были сильные дожди, и хотя земля уже подсохла сверху, снизу она была еще сырая. Только хорошие внедорожники проходили ранее здесь и оставили следы. И хотя все было ясно, но желание заехать на наше любимое место, где к тому же, был пруд, в котором так хотелось искупаться в этот жаркий день, было велико. Я все ходил по оврагу, примеряясь, как здесь пойдет Волга, и уже представлял, как машина, сильно накреняясь, заходит в овраг, как она, буксуя, скатывается обратно в яму, пытаясь подняться наверх. Подошла жена, - ну что, поедешь? – спросила она, посмотрев на овраг. Нет, не рискну, - ответил я ей после некоторого колебания. Конечно, это было правильное решение, потому что, из того оврага сам бы я не вылез.
Придется ехать в сторону лесничества, ничего не поделаешь, - махнул я рукой на другую сторону дороги, - там найдем подходящее место для костра. А про себя подумал еще, что мне надо бы познакомиться с местными лесниками, охотничий билет у меня в порядке – коллектив охотников генштаба – полученный когда-то с оказией, а то хожу здесь с ружьем постоянно, встречусь с ними рано или поздно. Солнце уже палило вовсю, наша зеленого цвета машина раскалилась и внутри аж пылала жаром, несмотря на все опущенные стекла.
Мы быстро уселись в нее, и поехали по дороге из гравия. Сначала ехали медленно, но, видя, что дорога не кончается, я прибавил скорость. Машину трясло, за нами тянулся шлейф пыли, дорога впереди была совершенно пустая. Через десять минут тряски слева показался въезд в лес. Он был перекрыт, но не железным шлагбаумом, как на трассе, а просто покрашенным красной краской бревном. Зная из своего опыта, что оно не закреплено, а, скорее всего, просто лежит на столбах, я остановил машину рядом с ним. В лес тянулась вполне приличная грунтовая дорога. Посмотрим? – предложил я жене, и она кивнула в ответ.
Мы вышли из машины. Так и есть, бревно просто лежало на опорах, ничем не закрепленное. Как проеду, поставь его на место, - сказал я парню. Заехав и закрыв за собой въезд, мы углубились в лес. Дорога вела под уклон, но пока машина шла свободно. А медведи здесь есть? – спросила десятилетняя дочка. Как не быть, конечно, есть, - ответил я не подумав, но тут же пожалел об этом. Ой, я боюсь! – воскликнула дочка. Жена принялась объяснять ребенку, что нет здесь никаких медведей, а я поехал медленнее – машина пошла по ухабам. Скоро мы выехали на большую, светлую поляну, остановились, и вышли осмотреться вокруг. Первым делом я достал ружье, зарядил его, и положил обратно в багажник. Я всегда заряжал оружие, когда мы заезжали в лес.
На одном краю поляны, на дереве был сколочен настил для охотников, с земли к нему вела лестница. На другом краю стояла кормушка под навесом из выдолбленного ствола дерева, и хотя корма в ней не было, земля вокруг была просто изрыта копытами. Посередине поляны была свалка гнилых овощей, отрубей и какой-то ботвы – подкормка. Кабанов подкармливают, - объявил я. Кабанов! – дочка мигом метнулась к машине, и никакими силами ее уже нельзя было вытащить оттуда.
Нет, это место нам не подходило и, посмотрев с женой, друг на друга, мы уселись в машину, и принялись разворачиваться. Обратно мы ехали быстрее, и снова выехав на дорогу, покрытую гравием, закрыли за собой бревном въезд в лес.
Поедем дальше, - предложил я, - дорога сильно идет под уклон, может, к воде выедем. Всем хотелось скорее залезть в воду. Где-то там проходит канал, может, до него и доедем, - согласилась жена. Мы снова погнали вперед по гравийной дороге. Ехали долго, уже давно было пора останавливаться и разводить костер, что бы готовить обед, а мы все не могли найти подходящее место. Несколько раз нам еще попадались такие же въезды в лес, перегороженные крашеными бревнами, но мы не останавливались, надеясь выехать к воде. Я увеличил скорость, машину кидало и трясло немилосердно. В одном месте мы увидели лесозаготовку, бревна лежали большими штабелями, но людей вокруг не было видно, и мы, не останавливаясь, пронеслись мимо. Уже минут двадцать нас трясло по этой дороге. Наконец, впереди показался столб пыли – шла встречная машина, единственная, увиденная нами на этой дороге. Остановившись, я вышел и поднял руку, спросить, - далеко ли осталось до охотхозяйства, и есть ли дальше вода?
Во встречных Жигулях сидели мужчина и женщина среднего возраста. До охотхозяйства не далеко, - объяснил водитель, - за поворотом две деревни, там оно и расположено. Нет, воды там нет, дорога тупиковая, и пути дальше то же нет.
Едем обратно! – решили мы дружно. Если охотхозяйство так далеко от городка, то встретиться с егерями, невелика возможность, - сказал я жене, и погнал машину обратно. Ехали мы с еще большей скоростью, но, как известно, знакомая дорога всегда короче. Около штабеля дров остановились. Бросим в машину поленья для костра, что бы потом с дровами не возиться, - предложил я своим, и те охотно согласились. Несколько березовых стволов были распилены как раз по величине поленьев, и мы быстро забросили их в багажник. Вдобавок отодрали несколько больших кусков березовой коры – для разведения костра все было готово, осталось только найти место. К моей великой радости я обнаружил на поленьях топор, и положил его в багажник. Я давно хотел его приобрести, как раз для таких походов, да все не доходили руки.
Через какое-то время гонки по ухабам, по гравию, впереди показалась трасса, с которой мы свернули ранее. Почти доехав до нее, я сбавил скорость и увидел перед въездом в заброшенный городок стоящую большую белую машину и трех крепких ребят, раздетых до пояса, которые копошились около нее. Сначала я не обратил на них внимания, - ну, копаются и копаются, нам, что за дело! Они шлагбаум открыли! - воскликнул наш парень, - дорога в городок открыта! Как так? – переспросил я, всматриваясь вперед. По мере того, как машина медленно подъезжала к ребятам, и я смог различить, что шлагбаум теперь открыт, и двое парней отводили его в сторону. Не теряя времени, я с ходу, через трассу направил машину к ним, и, переехав большую лужу, остановился рядом с белой машиной. Ребята настороженно замерли, один из парней направился к нам. Я вышел и кивнул парню, оглядев всех троих. От парней сильно пахло спиртным, даже на расстоянии было понятно, что они крепко выпили. Все были крепкие мускулистые ребята, ничуть не уступающие мне, бывшему спортсмену – боксеру. Я то же был раздет до пояса – жара уже стояла невыносимая. Привет! – привет! – поприветствовали мы друг друга, и парень протянул руку для рукопожатия. Поздоровались, но напряженность от этого не спала. Поняв, что ребята просто проезжают туда для отдыха, а не лесники, не милиция и не собственники, я без церемоний объявил, - давно я этот замок отстрелить собираюсь, мешает только нормальным людям проезжать в лес для отдыха! Ребята заулыбались, - все в порядке! – подошедший ко мне парень махнул рукой остальным. То есть, они опасались того же, что и я – что какой-то новоявленный собственник помешает их отдыху, предъявив свои права на участок. Что-то часто за последнее время перекрывают мне дороги, стараясь ограничить мои возможности, - мелькнуло у меня, но сегодня, в жаркий воскресный день, думать об этом не хотелось.
Так что вы здесь сделали? – поинтересовался я, глядя на шлагбаум и пытаясь понять, как они его открыли. Еще подъезжая, я подумал, что у них есть другой, подобранный ключ, но все оказалось гораздо проще. Шлагбаум состоял из двух труб, одна труба была вставлена в другую, и при сильном нажатии одна просто выходила из другой. А закрыть как? – поинтересовался я. А так же, - ответил парень, вставив один конец трубы в другой, и нажав. Меньшая труба вошла в большую, и снова получился целый шлагбаум. Ловко ты, Вася! - сказал стоящий поодаль парень. Как, как тебя зовут? – переспросил я. Тот, немного замешкавшись, ответил, показывая на других, - Сергей, Витя, - и ткнув себя в грудь, добавил, - Вася. Назвался и я - теперь уже точно познакомились, и напряжение спало. Ребята повернулись, что бы садиться в свою большую белую машину. Подожди – подожди, Вася, - заволновался я, а меня-то то же надо запустить! Вы на пруд? – спросил я у старшего - он был за рулем иномарки. Да, на пруд, - кивнул он. Ну, не помешаем, друг другу, ведь? – поинтересовался я, - места всем хватит? Конечно, всем хватит, - подтвердил тот.
Вышедший ко мне парень, взявшись посередине, подналег на шлагбаум, я нажал на месте входа одной трубы в другую, и дорога снова была свободна. Лучше закрыть за собой, - сказал мне Вася, - так спокойнее будет. Я кивнул головой, - закрою! Ребята сели в свою иномарку, и уехали, а я, подвинув Волгу вперед, вставил одну трубу шлагбаума в другую, и резким рывком привел его в первоначальный вид – дорога снова была закрыта для посторонних.
Довольные, мы поехали в заброшенный городок – ну теперь-то отдохнем, там-то нам уже все хорошо знакомо! У них в машине еще четвертый человек сидел, - сказала жена. Да? – удивился я, - его я не видел.
За прошедший год, что мы здесь не были, произошли большие изменения – бетонная дорога сильно заросла, ветки хлестали по машине с обеих сторон. Скоро показался и городок. Он стоял теперь в тени густых подросших деревьев, и было не сразу различимо, что перед нами три десятка довольно больших домов с подсобными помещениями.
До пруда было уже рукой подать, но дорога перед нами представляла теперь сплошное месиво из грязи, заросшая колея ныряла в широкие и глубокие лужи. На этом участке – длиной всего-то метров пятьдесят, так было всегда, и я обычно объезжал его по горке справа, но сейчас справа от нас стояла высокая трава сплошной стеной.
Придется рискнуть, - сказал я жене, - но ты не переживай, если сядем – выберемся, вытолкаем! Ой, нет, я не могу смотреть, как ты поедешь, высади меня! – попросила жена, дети то же выскочили из машины, а я осторожно повел Волгу по лужам. Машина ныряла в глубокие лужи, потом выбиралась из них, потом снова ныряла и снова выбиралась. Нигде не забуксовав, я проехал этот участок, и остановился, поджидая свою команду. Как только все уселись, поехали дальше. Показался пруд, закрытый до этого густыми деревьями, на его берегу стояла белая машина и ребята, приехавшие на ней, обустраивали для себя место отдыха. Я кивнул им, они поприветствовали в ответ, и хотя мы были не прочь искупаться, но, не желая мешать им, поехали дальше – на наше любимое место, где был сложенный мною очаг. Немного отъехав, машина уткнулась в высокую траву – колеи не было видно, так сильно все заросло. Давай, дорогая, вылезай! - сказал я жене, - иди вперед, показывай дорогу. Дорогая пошла впереди машины, а я, приминая высокую траву, которая поднималась над капотом, осторожно ехал за ней. Летящие семена от растений густо облепили лобовое стекло, и мне пришлось включит дворники. Машина иногда заваливалась на левый бок, но уверенно шла вперед. Скоро закончился и этот участок, мы выехали на большую забетонированную площадку. Здесь мы сделали небольшую остановку, и вышли из машины осмотреться. На площадке стояло несколько старых огромных пней, и один из них, с большим трудом, я загрузил на пол переднего сидения, где сидела жена. Немного подожмешь ноги, мамочка, - объявил я.
Дальше мы ехали сначала по бетонным плитам, уложенным по краю городка, потом по грунтовой дороге, и, съехав со склона рядом с последним недостроенным зданием, выкатились на большую и длинную поляну, длинной метров двести, и шириной метров пятьдесят. Вокруг стояли редкие, но высокие сосны, под колесами нашей медленно движущейся машины местами на поверхность выходил белоснежный песок, вокруг было тихо и спокойно.
Подходило время обеда, а еще ничего не было готово! Остановив машину перед нашим очагом, я почти бегом принялся доставать из багажника привезенные нами поленья и березовую кору. Наскоро поправив кирпичи осевшего и развалившегося очага, я принялся разжигать огонь – через пять минут поленья уже были охвачены огнем, и весело трещали. Поручив парню разгружать остальные вещи – покрывала, продукты, и готовить стол на разостланных на земле газетах, я приступил к нанизыванию куриных кусочков на шампуры. Жена с дочкой, взяв корзины, отправились бродить вокруг нашей стоянки в поисках грибов, парень то же побежал за ними, бросив порученную работу.
Раздетого до трусов, меня скоро очень основательно стали кусать слепни, отвыкшие от людей в этих местах. Я все надеялся, что, накусав, они скоро успокоятся, да и я привыкну, как это бывало раньше, но они и не думали отставать. Спрятаться от их укусов можно было только, встав очень близко к огню, в сторону дыма. В конце концов, я подкатил туда привезенный нами огромный пень, и уселся на него прямо под густой дым, так что едва можно было дышать. От костра шел сильный жар, сверху палило солнце, словом, доставалось мне основательно. Хорошо, что рядом с нами было небольшое болотце - несколько бочажков, поросших осокой и заполненных холодной водой.
Управившись с подготовительными работами, и дожидаясь, когда костер догорит до углей, что бы можно было установить шампуры, каждые пять минут я бегал и погружался в холодную воду бочажка, испытывая заметное облегчение. Но продолжалось это блаженство не долго, стоило мне перебраться к огню, как слепни, несмотря на сильный дым и жар, атаковали снова. Скоро я махнул на них рукой – выпью водки – полегчает.
Несмотря на слепней, мне хотелось немного пройтись по большой поляне, по болотцу рядом с костром. Отправился босиком, стараясь не наступать на колючие шишки. Ноги приятно утопали во мху, но до воды не доходили, я вышел на песок, и пошел по нему. Где-то рядом кричала большая птица, свежие следы от копыт животных попадались на каждом шагу. Нет, далеко отойти мне не удалось, скоро слепни отогнали меня обратно к костру. Дрова уже прогорели, и, достав из машины матерчатые перчатки, я установил на очаг шампуры, а картошку закатил в угли.
За болотцем показалась четверка парней, приехавших на белой машине. Отмахиваясь, они шли в нашу сторону. Делиться водкой мне ни с кем не хотелось, даже несмотря на то, что это благодаря им я заехал в лес. Взяв бутылку водки, я подошел к стоящей в десяти шагах от костра машине, к открытому багажнику. Глянув на лежащее в чехле заряженное ружье, на топор, на лопату, положил к ним бутылку, и бросил сверху тряпку. Оставив багажник открытым, вернулся к костру и сел на поваленный ствол дерева. Но ребята подходить к костру не стали. Побродив по сухому мху рядом с нами, они повернули обратно к пруду.
Минут через двадцать все было готово, тут как раз показалась жена с детьми. Грибов у них было совсем мало, не грибное выдалось это лето. Все готово, приглашаю к столу! – объявил я, с нетерпением ожидая, пока все рассядутся на ствол поваленного дерева и на пни вокруг. Жена изъявила желание выпить сухого красного вина, а я, по обыкновению, свой походный напиток – водку, разбавленную лимонным соком.
Ну, приступаем, - объявил я компании, налил вина жене, плеснул себе водки сразу полкружки, что для меня было очень много, и, порезав пополам лимон, выдавил в кружку сок. Куда ты столько водки! – воскликнула жена, - тебе машину вести еще! Так с лимончиком же, мамочка, - объяснил я, думая про себя о том, что вероятность встречи с ГАИ в этих местах небольшая.
После водки действительно полегчало, боль от укусов отошла на второй план, и мы дружно принялись за курочку, мясо которой получилось очень нежным. Нанизав на шампуры хлеб, я пристроил его над очагом. Справившись с курицей, мы принялись выкатывать печеную картошку из углей, и поедать ее. Хороша картошка! – дружно решили все. Скоро мы основательно наелись, и я потянулся еще к водке и лимону. Тут уж жена всерьез на меня прикрикнула, но я успокоил ее, - все в порядке, мамочка, - и плеснул еще грамм пятьдесят к лежавшим в кружке половинкам лимона. Угли уже догорели, и, собрав еще дров, парень подбросил их в очаг – с костром отдыхать веселее!
Можно, мамочка, я почитаю тебе небольшой отрывок из моего нового романа? – обратился я подобострастно к жене. Получив высочайшее соизволение, я взял рукопись, и, устроившись рядом, принялся читать. Жена слушала с интересом – в этой части текста было упоминание про нее. Работаю над продолжением, мамочка, - объявил я жене, остановившись. Результата не видно, - ответила она. Не сразу и Москва строилась! – принялся я объяснять, но она перебила меня, - хлеб твой горит!
После обеда жена с дочкой, сидя на покрывале, читали детскую книжку, парень бродил вокруг, а я смотрел на огонь и думал о делах, которые ждали меня. В маленьком пруду будем купаться, или сразу на большой поедем? – поинтересовался я, когда все немного отдохнули. Я хочу здесь поплавать, - ответила жена. Если ребята уехали, искупаемся здесь, если нет – поедем на большой пруд, - сделал я предложение, и мы стали собираться. Обратно к пруду ехать было проще – в траве хорошо виднелась колея от нашей машины.
У пруда никого уже не было, белая машина уехала, и теперь была наша очередь купаться. Мы с женой плавали в воде, а дети, достав походные удочки, принялись за рыбалку. Плавать было хорошо, но на новом месте, да еще без костра, слепни нас не оставляли. Спасаться от них можно было только сидя в воде. Скоро мы услышали чьи-то голоса, и к пруду подошли люди – молодая пара – муж с женой, он держал на руках маленькую девочку, и женщина постарше – была его теща, как можно было понять по их разговору. Пришедшие расположились рядом с нами, и молодые люди, передав ребенка бабушке, полезли в воду.
Все, поедем дальше, к большому пруду, - сказал я жене, - там, на открытом месте, слепней должно быть меньше, и позагораем там на песочке. Она не возражала – поплавать в большом водоеме хотелось и ей. Усадив наших рыбаков, и быстро проехав лужи, мы помчались по бетонным плитам, но выехать на трассу не смогли. С той стороны шлагбаума стояла Нива, преграждая нам дорогу. Вот черт, видел же он, что мы поехали, и ничего не сказал, - подумал я про водителя, - решил, что по оврагу объедем? Сам-то он даже на Ниве не рискнул объезжать шлагбаум, что бы заехать в городок! Теперь справа от нас был овраг, а слева подступали стволы деревьев. С этой стороны от Нивы был узкий проезд, как раз только-только протиснуться Волге, но это по ровной дороге, а не по заросшему холму. Попробую протиснуться рядом с деревьями, - сказал я жене. Навалившись с парнем на шлагбаум, мы открыли его. Я сел за руль, и попробовал объехать Ниву – не получалось. Несколько раз сдавал машину назад и снова ехал вперед, рискуя ободрать бок себе и Ниве. Нет, проехать не получалось! Делать было нечего – надо возвращаться к пруду за водителем. Развернуться на заросшей дороге мне было негде, пришлось сдавать машину задом, прыгая с полкилометра по бетонным плитам, потом, развернувшись, опять ехать по грязи, пока, наконец, не показался пруд. Люди были там, и парень вопросительно посмотрел на меня.
Раздраженный и усталый, я без лишних церемоний крикнул ему, - садись, поехали! Он без разговоров сел рядом, и опять машина поехала через грязь. Ее перед резко поднимался и опускался, и в одном месте легко стукнулся днищем о землю. Осторожнее! – заволновался парень, - у тебя не джип! Снова быстрая езда по бетонным плитам, ветки так и хлестали по машине с обеих сторон. Вот, наконец, и шлагбаум. У тебя ключ, что ли есть? – поинтересовался парень. Нет ключа, - был ответ, - сейчас увидишь, как открываю. Навалившись с парнем на шлагбаум, мы быстро открыли его, а водитель, тем временем, отогнал свою Ниву. Дорогу закрой за собой, когда заедешь, - сказал я ему, и он махнул рукой, что сделает.
Усталые, но довольные, что выбрались, мы снова погнали среди бескрайних полей, остановившись только у магазина, что бы купить булочки на ужин. Еще есть время, и позагорать немножко, мамочка, и поплавать, - сказал я жене, и она согласилась со мной. Я же был так основательно покусан слепнями, что хотелось только одного – скорее в воду, да плыть, плыть подальше от берега, что бы унять зуд от укусов. Там, на большом пруду, это было возможно. Широкий, метров на двести песчаный берег, сам пруд, вытянувшийся в длину на километр, и метров пятьсот – шестьсот в ширину – жена любила его переплывать! Чистая вода – есть, где найти прохладу, к концу дня мы уже основательно нажарились.
Скоро показался и пруд. Прижавшись к обочине, рядом с другими машинами, и наскоро покидав в пакеты наши пляжные вещи, мы почти бегом направились к берегу – всем хотелось скорее добраться до воды. На большом и широком песчаном пляже люди располагались на полотенцах, покрывалах, многие плавали.
Наше внимание сразу привлекла машина – Жигули, стоящая поодаль, в воде. Это что, они машину здесь мыть затеяли? – удивленно спросила жена. Да нет, не похоже, - ответил я, присмотревшись внимательнее – вода доходила до уровня багажника. Загнали туда по пьяному делу, - высказал я предположение. Это подтвердилось почти сразу. Мы еще не дошли до воды, как ко мне подошел парень, и обратился, - помогите машину вытащить из пруда! Сейчас, семью расположу на берегу и подойду, - нехотя ответил я после некоторой паузы. Парень побежал звать на подмогу следующего мужчину, а я, расположив жену с детьми и, первым делом окунувшись в воду, вылез, и по песчаному берегу пошел в ту сторону пляжа, где стояла полузатопленная машина. Около нее собралось уже человек семь – восемь крепких мужчин. Дойти до них я не успел, они дружно взялись, и несколькими рывками подвинули машину на берег.
Я повернул обратно, но, не дойдя, махнув жене рукой, залез наконец-то в воду. Плавал долго, вода приятно охлаждала разгоряченное тело, давала возможность отдохнуть и расслабиться, покачиваясь на ней. Вдоволь наплававшись, мы вчетвером улеглись на двух больших покрывалах. Греясь на еще жарком солнце, наблюдали, как один из парней подошел к вытащенной из воды машине, завел ее, и попытался отъехать от пруда. Берег в том месте, на краю пляжа, был достаточно пологий, песок уже перемешивался с подступающей травой и, несмотря на его усилия, отъехать ему не удавалось - машина угрожающе скатывалась к воде. Сейчас снова в воду заедут! – воскликнула жена. Уже весь пляж наблюдал за маневрами, пару раз, когда казалось, что машина неминуемо скатится в воду, по пляжу проносился глухой гул. Но водитель все-таки справился с управлением и, опрокинув стоящую у него на пути пластиковую бочку для мусора, выехал на дорогу. Зачем они вообще сюда заехали? – спросила жена, но это был риторический вопрос, и он остался без ответа.
Насмотревшись на машину, мы принялись играть в карты. Играли в “веришь – не веришь”, и я все время старался подловить жену на обмане, но у меня не получалось, поэтому постоянно проигрывал. В самый разгар игры к нам на покрывало забежала маленькая собачка – мопс, и с ходу принялась лизать мне щеку. Я не отстранялся – не велика беда, искупаюсь потом, зато веселье поднялось неимоверное. На брюшке у собачки, рядом с сосками, отчетливо различалась синяя татуировка – породистая! Она еще несколько раз подбегала к нам в круг, и, встав на разбросанные по покрывалу карты, выбирала – кого бы лизнуть еще, но все, кроме меня, сторонились ее.
Наигравшись, мы просто лежали и загорали на вечернем солнце, ели купленные по дороге вкусные булочки, не беспокоясь больше о слепнях и комарах, которых здесь, на песчаном берегу не было, и вообще, ни о чем не беспокоясь.
Вечером на даче мы от души веселились, вспоминая пройденный день. Когда папа остановился рядом с полем, вроде машина сломалась, - рассказывала дочка бабушке наши приключения, - а мама незаметно картошку копала, то я спряталась на заднем сиденье, что бы не подумали, что я с ними! Как это не с нами! – воскликнул я, - еще как с нами была! Если бы попались, то-то крапивы бы отведала! Потом вспоминали заброшенный городок, слепней, полузатопленную машину, дружелюбную собачку и то, как она мешала играть в карты.
Программа воскресного дня была выполнена полностью, мы с женой стали собираться в обратную дорогу – нам предстоял еще долгий трехчасовой путь до Москвы.
Точечная застройка
Warning: file_get_contents(ttext/2009-02/69131.txt): failed to open stream: Нет такого файла или каталога in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php on line 178
Английские впечатления. Часть 1
Warning: file_get_contents(ttext/2009-02/69132.txt): failed to open stream: Нет такого файла или каталога in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php on line 178
Английские впечатления. Часть 2
Warning: file_get_contents(ttext/2009-02/69133.txt): failed to open stream: Нет такого файла или каталога in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php on line 178
Наказанное хулиганство
Старая папка
Warning: file_get_contents(ttext/2009-02/69135.txt): failed to open stream: Нет такого файла или каталога in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php on line 178
Право собственности
Ответ на простой вопрос
Тот день для меня не задался с самого начала. С утра на город опустился такой густой туман, как будто не середина декабря стояла на дворе, а заканчивалась дождливая и слякотная осень. Настроение мной овладело соответствующее. Может быть, из-за погоды, а может быть, это произошло просто оттого, что накануне, по пустяковому поводу повздорил с супругой, и после этого, весь мир вокруг стал казаться мрачным и унылым. Тут еще волна критики обрушилась на текст, посланный в редакцию, и мне пришел очередной отказ в публикации.
Выйдя, развеяться, на улицу, я ощутил потребность посоветоваться с кем-то, поделиться своими заботами, узнать, как живут другие люди. Но это мог быть только авторитетный человек, чьи слова не прошли бы мимо моих ушей. К кому бы обратиться?
Не часто обращался я за советом к кому-либо. С некоторых пор привык полагаться только на свои силы, да и знакомых у меня почти не осталось – растерял всех давно! Разве что, бывший тренер по боксу, да еще механик со стоянки, ремонтирующий мою старую Волгу. Было время, советовался с подругами – да где теперь все мои подруги!
Свой выбор я остановил на тренере, и вечером решил наведаться в спортзал, надеясь застать его там. Да еще, кстати, вспомнил, что недавно вышла свежая публикация, где его имя, Анатолия Хохлова, упоминалось – вот и будет повод показаться!
Мнение тренера казалось мне важным, и дело даже не в том, что он был замечательный боец международного класса в прошлом, призер Мюнхенской Олимпиады, многократный победитель Спартакиад. А в том, что как человеку я ему доверял, мог обсуждать с ним любые вопросы. За те пять лет, что он обучал меня, было время узнать тренера достаточно. Но как, после долгого моего отсутствия, завести разговор на волнующую меня тему? Решил, что можно, без церемоний, напрямую расспросить его.
А вопрос решил задать очень простой – как ты живешь, дядя Толя? Как тебе современная действительность – принимаешь ли ты ее, освоился ли окончательно? Все ли нападки отбил на спортзал, много теперь ведешь учеников, словом, доволен ли своей жизнью?
Хохлов, как я уже упомянул, относился к тем людям, которых я, безусловно, уважал, и чьи слова не останутся без внимания. Вот и послушаю, как люди живут, свои действия скорректирую немного, а главное – сил почерпну из предстоящего разговора, - наметил я себе дело, и довольный принятым решением, с нетерпением принялся ждать наступления вечера.
День тянулся как-то медленно, но, наконец, наступил и вечер, быстро стемнело, и московские дворы без снега сразу стали казаться мрачными и темными. Я быстро собрался и направился в зал. Тусклый свет из окон окрестных домов едва освещал узкую асфальтовую дорожку, петляющую среди невзрачных пятиэтажек.
Подходя дворами к спортзалу, я гадал – один только Хохлов будет сегодня в зале, или застану еще и Ерохина? Когда-то старшим тренером работал Ерохин, но он уступил место Хохлову, и на тренировки приходил уже только от случая к случаю – подработать. Интересно, как Анатолий Хохлов меня встретит? Год назад я уже навещал его, и отметил тогда, что постарел дядя Толя здорово! Скоро показалось и здание, где располагался спортзал, вход туда был залит ярким светом, и в предвкушении скорой встречи я прибавил шаг. Пройдя внутри длинным коридором, я сразу увидел Ерохина, проводящего тренировку.
Хотя и стемнело, но вечер только наступил, и в это время тренировались подростки четырнадцати – пятнадцати лет. Один из них, довольно технически работал на мешке, а остальные, вразнобой, делали упражнения, лежа на полу. Я обрадовался тому, что застал в зале Ерохина – с ним, да с Хохловым, веселее будет поговорить за жизнь! Старый тренер не сразу узнал меня, несколько раз посмотрел в мою сторону, и только тогда, когда я приветливо помахал ему рукой, подошел ближе. Узнав, воскликнул – смотрите, кто пришел! Мы обнялись, обменялись приветствиями. А дядя Толя где? – спросил я весело, уже не сомневаясь, что через минуту-другую обниму и его.
Как-то странно Ерохин посмотрел на меня, мне показалось даже, что он что-то увидел за моей спиной и рассматривает теперь это. Я с удивлением, сделал шаг назад и чуть в сторону, поворачиваясь к входу, ведущему в раздевалку, и пытаясь угадать – что он там увидел? Дядя Толя внизу, в бане, что ли? Мне стала непонятна его медлительность, и я в нетерпении махнул рукой, уже намереваясь идти в раздевалку и повторяя на ходу свой вопрос, - где дядя Толя, внизу? Дядя Толя? – переспросил он. Приказал нам с тобой долго жить, дядя Толя, - ответил, наконец, Ерохин медленно.
Теперь настала моя очередь пристально смотреть на него, уясняя смысл услышанного. Я не сразу поверил в эту новость, даже на мгновение мелькнула мысль – не шутит ли старый тренер? Нет, такими вещами не шутят – это я отмел сразу.
Как это произошло, что случилось – сердце? – спросил я тихо. Сердце, - подтвердил Ерохин. - Здесь произошло? – Здесь! Немного повернувшись, я посмотрел в зал. Тренировка шла своим чередом. Теперь молодые спортсмены с силой кидали об пол теннисные мячи, и ловили их, когда они отскакивали, поочередно, то правой, то левой рукой.
Пойдем в тренерскую комнату, расскажешь все подробно, - не столько попросил, сколько потребовал я, как будто Ерохин был косвенно виноват в случившемся. Подожди минуту, - ответил он, - я дам задание ребятам. Подойдя к группе занимающихся подростков, он что-то объяснил им, я не разобрал, что и, вернувшись, предложил, - пойдем вниз, в раздевалку, только покурить возьму. Стоя в коридоре, я ждал, пока он достанет сигареты из кармана своей куртки. Пойдем! – кивнул он, и я последовал за ним вниз, по лестнице. Очевидно, он не курил в тренерской комнате, а только там, внизу, даже не в самой раздевалке, а перед входом в нее, тут же устроившись на одиноком стуле, стоящем на бетонном полу. Прохаживаясь перед ним, и поглядывая на голые каменные стены, едва освещенные светом, я приготовился слушать о Хохлове.
Так вот и случилось, - продолжил прерванный рассказ тренер, закуривая сигарету и жадно затягиваясь. Когда это произошло? – перебил я его. В июне, двадцать третьего числа, в понедельник, в одиннадцать часов. Почувствовал он себя плохо, опустился на гимнастическую скамейку, упал – и все! Накануне жаловался, что плохо себя чувствует. Я ему говорю – не приходи, так нет – пришел! Ну, скорая, конечно, приехала, но врачи уже сделать ничего не смогли. Сердце? – еще раз переспросил я Ерохина, хотя все уже стало понятно. Сердце не выдержало, - подтвердил он, опять жадно затягиваясь.
Продолжая прохаживаться перед сидящим на стуле тренером, я быстро прикинул, что раньше, в это время, как раз и начинались мои тренировки у Хохлова - в понедельник, в одиннадцать часов. Да еще в среду, и в пятницу. Тренировал в это время он меня одного, никого больше в зале не было. Интересно, что он делал здесь в этот час? – мелькнула у меня мысль. Может быть, ждал кого-то на индивидуальные занятия? Основные-то тренировки с группой начинаются вечером!
Эх, знать бы заранее, что такое дело, коньячку прихватил бы! – воскликнул я, наконец, давая выход своим эмоциям. А ты сходи, сходи, принеси – помянем дядю Толю! – оживился Ерохин, заерзав на стуле. Немного денег у меня с собой оказалось – только-только на маленькую бутылку коньяка да на шоколадку. А и то, надо сходить! Я быстро – одна нога здесь, другая – там! – кивнул я ему и, повернувшись, быстрыми шагами направился к выходу, по пути захватив свою куртку.
К вечеру подморозило, и на свежем холодном воздухе мне показалось лучше, я дышал полной грудью, и все не мог надышаться. Надо же, дядя Толя – ну, как же так! Сгоряча, я быстро направился по своему обычному маршруту, где проходил ранее на тренировки, к сверкающим огням на выходе из метро но, подойдя ближе, остановился в раздумье – нет, здесь коньяка не купить! Немного успокоившись на холоде, вспомнил о большом магазине неподалеку, и уже не торопясь, направился в ту сторону. Пройдя немного, увидел яркую вывеску – “винная лавка” – как раз то, что нужно, и без колебаний вошел в нее. Небольшая бутылка коньяка “Багратион”, да шоколадка – моих денег только-только хватило на них. Да еще, не мудрствуя лукаво, взял два пластиковых стаканчика. Темными дворами я вернулся в спортзал, все сокрушаясь о дяде Толе.
Войдя внутрь, позвал Ерохина и, не дожидаясь особого приглашения, направился в тренерскую комнату, не желая больше прохаживаться внизу, в полутемном коридоре перед раздевалкой. По-хозяйски повесил куртку на вешалку, расставил стаканчики, открыл бутылку коньяка, достал шоколадку. Не лучший пример для молодых спортсменов – ну, да ладно, мы быстро!
Сейчас еще закуску достану! – заволновался Ерохин, входя в тренерскую комнату, но я остановил его – мне не надо, я так! Себе он то же не стал ничего доставать, а присел к столу. Разлив коньяк по стаканам – Ерохину почти полный, а себе так – чуть, я терпеливо ждал, что скажет старый тренер, много лет, проработавший с Хохловым, но он, взяв стакан и не говоря ничего, застыл в задумчивости, глядя в одну точку. Ему было, что сказать о Хохлове, но вероятно, именно по этому, он не торопился произносить речь. С минуту мы молча сидели, держа в руках стаканчики с коньяком. Хороший был дядька! – наконец, прервал я молчание, подталкивая его к действиям. Ну, давай, за дядю Толю! – Ерохин поднял стаканчик и, не чокаясь, мы разом выпили коньяк до дна.
И хотя мне досталось немного, коньяк как-то сразу расслабил, снял напряжение, даже развязал мне язык. А я думал, мы тебя, старого, первым проводим! – объявил я Ерохину совершенно искренне. Вот вы какие – не дождетесь! – он аж, замахал руками. Про себя же я подумал, что действительно, странно – Хохлов ведь, был моложе и крепче, почти не пил, по крайней мере, я никогда не видел его в подпитии, в отличие от того же Ерохина, который любил пропустить рюмочку-другую.
Ты-то как? – перевел он тему разговора. Давно не видел тебя - расскажешь, чем занимался последние годы? Какие могут быть секреты от старых знакомых! – воскликнул я, - конечно расскажу! И в двух словах поведал ему о событиях последних пяти лет, начиная с того момента, когда бросил тренировки, и видел Ерохина в последний раз. Рассказал, что давно уже не директор охранного предприятия, пережил трудный период в жизни – едва за решетку не отправился, но теперь все позади, сейчас все в порядке! Дойдя до сегодняшнего дня, пояснил, что на жизнь зарабатываю переводами, да учеников еще веду – на хлеб хватает! Это ты так хорошо тот редкий язык освоил? – поинтересовался Ерохин, будучи в курсе моих былых увлечений. Да, венгерский язык освоил! – подтвердил я.
Кроме того, писать еще начал, литератором становлюсь, - скромно добавил я про свои заслуги. Кстати, вспомнил и о журнале, который лежал у меня на коленях. Да, вот, дяде Толе принес, хотел показать, о нем тут написано, - полистав журнал, протянул его, показывая текст моему собеседнику. Дай, дай посмотреть! – Ерохин достал свои очки и, взяв журнал, полистал его. Оставишь мне почитать? Нет, не оставлю, один экземпляр только прислали, - ответил я ему, досадуя, что нет второго экземпляра. Вот здесь о нем написано, - ткнул я в журнал, показывая страницу Ерохину. Читать он не стал а, закрыв, отложил в сторону. Тебя, кстати, то же здесь упомянул, - просветил я его, раздосадованный невниманием.
Да, а что ты про меня написал – хорошее или плохое? – заволновался Ерохин. А то попрошу зятя скачать твой текст, они с дочерью прочитают, а мне потом неудобно будет! Я не ожидал такой реакции. Какой есть, такого и отобразил тебя – пусть молодежь знает! – мстительно усмехнулся я, вспомнив рассказы Ерохина про Вьетнам, где он много лет проработал старшим тренером. Любил старик прихвастнуть своими былыми подвигами, про вьетнамок, бывало, рассказывал всякие небылицы. Да что ты про мою жизнь знаешь! – обиделся Ерохин. Ну, я на всю жизнь и не замахиваюсь, - ответил я. Только то, что перед глазами прошло, то и описываю! Тренировался я у него, кстати, не меньше семи лет, и познакомился с ним достаточно хорошо.
Ну, раз такое дело, придется тебе открыться! – воскликнул Ерохин. Ты думаешь, я лыком шит! Я то же литератор – вот, полюбуйся! Он долго копался в самой нижней тумбочке своего стола и, наконец, достал тонкую книжку в зеленой обложке, и положил ее на стол, передо мной.
Теперь настала моя очередь удивляться. С интересом взял и посмотрел книжку – так и есть, конечно, это оказалось пособие по боксу! Быстро пролистав еще новые страницы, я обнаружил в конце книги фотографии и, неторопливо, принялся рассматривать их. Вот и дядя Толя – держит на лапах незнакомого мне боксера. Меня заинтересовал год выпуска книги – две тысячи шестой – недавно вышла, свежая! Особое внимание привлекли фотографии Ерохина в молодости, среди таких же крепких ребят, как и он сам в те годы – членов сборной команды тогда еще СССР. Узнать его молодым оказалось непросто, и я все время переспрашивал пожилого тренера, - покажи, который из них ты? А здесь где стоишь? А вот и его фотографии во Вьетнаме, где он когда-то тренировал вьетнамских боксеров. Нет, ты скажи, что написал про меня? – принялся настаивать Ерохин. Прочитаешь – увидишь, - отмахнулся я, записывая на листочке адрес текста и Интернете, и передавая его тренеру, - “Возвращение в прошлое” называется, твой зять быстро найдет!
Нормально, хоть, проводили дядю Толю? – перевел я тему разговора, возвращаясь к печальной новости, в которую все еще не мог до конца поверить. Нормально, - кивнул он, но этот ответ меня не удовлетворил. Чувилкин присутствовал? – настойчиво расспрашивал я собеседника. Виктор Чувилкин был мой первый тренер, у которого я тренировался около десяти лет. С Чувилкиным то же дело непростое! – вздохнув, ответил Ерохин, опять выдержав паузу. Что за привычка у него! – возмутился я про себя. Что такое, так он был, или не был? – переспросил я нетерпеливо. Нет, не был, - на этот раз сразу ответил он. Летом еще, поехал он к дочери…. У него две дочери, - перебил я, показывая свою осведомленность. Куда поехал – в Китай, или в Швейцарию? Обе дочери моего первого тренера вышли замуж не то за дипломатов, не то за торговых представителей, и давно проживали в этих странах. В Швейцарию, - кивнул собеседник. Так вот, играл он с внуками на ковре, и вдруг, раз – упал, и вся левая сторона парализована. Инсульт, что ли? – переспросил я неуверенно. Ерохин молча кивнул. Так вот, там он на лечении до сих пор и находится, не транспортабелен пока.
Может, не так все серьезно, может, просто у дочери, в Швейцарии решил задержаться немного, отдохнуть от наших забот? – осторожно высказал я предположение. – Да нет, там лечение дорогое, каждый день тысячу долларов стоит, хотят его сюда перевезти, как только полегче ему станет. Немалые деньги! – кивнул я понимающе. Ну, им-то что, они люди состоятельные, не то, что мы с тобой! – махнул рукой Ерохин. От обсуждения этой темы я уклонился.
Сколько же лет дяде Толе исполнилось? – задал я вопрос, про себя прикидывая, сколько времени минуло с Мюнхенской Олимпиады семьдесят второго года. Шестьдесят только ему исполнилось, еще даже пенсию не успел получить, оформлял только, - покачал головой Ерохин. Вот так, работаешь, работаешь, а пенсию даже не увидишь! Да, вот она, кошмарная статистика последних десятилетий перед глазами, век мужчины в России – всего шестьдесят лет! – подумал я про себя, но ничего не ответил собеседнику, не желая уводить разговор в сторону.
Как он жил-то в последнее время? – все допытывался я, пытаясь найти ответ на вопрос, с которым шел в этот зал. Много ли вел учеников? Такие старики, как я, приходили на тренировки, или молодежь только? - Да нет, постарше ребята то же приходят тренироваться, попозже только, к семи часам. Держать на лапах он стал много случайных людей в последнее время, - все так же, не спеша, рассказывал Ерохин. Сколько раз я ему говорил, что с мастерами только надо работать! Так нет – обмотает руки плотно эластичными бинтами по самые локти, и надевает лапы поверх них. Зачем бинтами-то обматывать? – не понял я. Ногами, что ли, то же били? Да нет, руки у него болеть стали – держать-то ваши удары нелегко! – вздохнул Ерохин.
А почему в июне он здесь, в Москве остался, он же в лагерь спортивный должен был уехать? – вспомнил я, что это время он проводил в лагере. Сын его поехал, - кратко пояснил Ерохин. Хорошо, что ты подхватил зал, а не случайный человек у руля встал, - сказал я ему. – Да, я как услышал про дядю Толю, так сразу пошел к директору, объявил, так вот, и так, готов работать. Оформили тебя уже? – поинтересовался я, зная, что на пенсии Ерохин не работал, подрабатывал только. Оформили уже, - подтвердил он. Так что, если у тебя ребята есть знакомые, то присылай их на тренировки. Я промолчал – никаких знакомых у меня давно не осталось. Посидев еще немного, для приличия, я стал собираться – мне пора, не буду тебя задерживать, отвлекать от тренировки! Молодые спортсмены уже пару раз заглядывали в тренерскую комнату.
Уже никуда не торопясь, в задумчивости я брел по темным улицам города, вспоминая разговор с Ерохиным. Дома, устроившись в кресле и подвинув настольную лампу поближе, долго листал книгу старого тренера. Конечно, мое пристальное внимание опять привлекли фотографии в ее конце, и я теперь, не торопясь, внимательно рассматривал их. Ага, вот и Чувилкин здесь, и Червоненко – все старые знакомые! Червоненко, тренер известного кубинского тяжеловеса Теофило Стивенсона, работал старшим тренером в Торпедо, где я тренировался какое-то время. Правда, был он там свадебным генералом, тренировал нас другой тренер – Михаил Бедарский, ну, да все это в далеком прошлом!
Листая страницы, я в который раз подивился тому, как быстро время меняет людей – не узнать! На старых фотографиях молодой Ерохин выглядел стройным парнем в белой рубашке с закатанными рукавами, так не похожий на того Ерохина, которого я знал – седого старика со своими слабостями и расплющенными ушами. Еще мне стало интересно посмотреть раздел, где тренер описывал психологическую подготовку боксера. Надо же – насколько созвучные мне мысли я обнаружил там. Для любого бойца состояние духа – первое дело! Кто же с этим поспорит! Вот бойцовского духа, у меня в последнее время маловато! – вернулся я из прошлого в настоящее.
Отложив книгу Ерохина, я с тоской подумал о том, что никогда больше не увижу одобрительной улыбки Хохлова после сильного и точного удара. Была у него такая привычка. После хорошего попадания в лапу, он прямо расплывался в улыбке, хотя держать ему тяжелые удары было, безусловно, непросто. Не доведется мне больше услышать его повелительного окрика – работай! – это тогда, когда я начинал лениться, не скажет он в конце тренировки – встань на весы! Хохлов внимательно следил за весом учеников, за его изменением в зависимости от интенсивности нагрузки, что-то высчитывая про себя и ухмыляясь в свой седой ус. Много сил вложил он в спортсменов, передавая часть своего мастерства, это, вне всякого сомнения. И удары, которым он обучал, были очень практичны – как раз то, что надо! Тоскую я по ним теперь!
Боюсь, что никогда мне уже не вернуться в боевую форму, не повторить свои любимые комбинации – левой-правой, так хорошо отработанные, благодаря ему, что казалось, кулаки сами идут к цели, без всякого усилия с моей стороны. Если раньше в глубине души еще теплилась какая-то надежда возобновить тренировки, то теперь и надежды у меня не осталось. Теперь уже точно, и посоветоваться не с кем – все придется решать самому!
Я вернулся в мыслях в мыслях к сегодняшнему своему визиту в спортзал – я же шел туда с определенной целью, с вопросом, на который надеялся услышать ответ! С печальной улыбкой подумал о том, что ответ на свой вопрос я, пожалуй, получил – не вынес дядя Толя современной жизни! Ушел тренированный, полный сил мужчина, которому бы еще работать и работать.
Что послужило причиной этому – теперь судить сложно. Но я вспомнил, что он сильно переживал из-за спортзала – не отнимут ли, не переделают ли в сауну? Переживал порядки, которые честному человеку вытерпеть трудно, а он все нес в себе, не выплескивал свои эмоции наружу. За младшего сына сильно волновался, когда тот ушел из семьи. Сердце не выдержало? Сердце у боксера тренированное, привыкшее к тяжелым нагрузкам! Может быть, это оказались особенности его организма, наверное, каждому из нас отмерено определенное время на земле, но я склонен считать, что не выдержал он негативных эмоций нашего времени. Накапливал их в себе, накапливал, не давая выхода, а носить этот тяжелый груз долго не смог.
Вот и мне накапливать негатив в себе ни к чему, любуясь на всяких негодяев! – в который раз, напомнил я себе. Давно уже пора давать выход своим эмоциям – бить по ненавистным порядкам!
Дальше я подумал о том - что будет со спортзалом? Хватит ли у Ерохина сил надолго, сказать трудно, ведь, один раз он уже уходил с тренерской работы. Если старший сын Хохлова, мастер спорта, будет работать и дальше, то вдвоем они, пожалуй, продержатся.
Опять возвращаясь в мыслях к уходу Хохлова, я окончательно утвердился в том, что вина за это лежит на тех, кто установил и поддерживает нынешние порядки, при которых население нашей страны сокращается катастрофическими темпами. И среди всех прочих счетов, которые у меня накопились к этим людям, придет время, я намерен спросить и за дядю Толю.
А сегодняшний визит в спортзал наглядно показал мне, что времени для действий может совсем и не остаться, что успел сделать на данный момент – то твое, и все! Человек не вечен, и завтрашнего дня у меня может и не быть. И ответ на свой вопрос, с которым я шел в спортзал, я получил сполна – пора решительнее действовать, не позволяя себе поблажек - время коротко!
Никита Николаенко: Сгибая свою линию.