Смена вех
Ты меня не помнишь? Не беда.
Постою крестом краеугольным
На сырой границе ноября – избегая взгляда, глядя в даль…
Скоро-скоро лягут холода.
Забубенным звоном колокольным
Поплывёт по речке первый лёд, а потом застынет, словно сталь.
Мёртвые курлычут журавли
Из-за четырёх зеркал Харона.
Проницают серединный мир – неумолчный скрежет, горький гул.
На карнизе подлинник Дали
Атакует серая ворона,
Как миниатюрный мессершмит.
И душа сгибается в дугу.
Что с тобою стало, говори
После незапамятного мая.
Что за ветер бродит в голове? Кто навёл летейские лучи
На былые думы-алтари?
Говори!
Но ты – глухонемая….
Равнодушно куришь под окном,
Точишь каблуки о кирпичи.
В будке трансформаторной – вода.
Мысленно немыслимые формы
Придаёт всевидящий творец элементам млечного пути.
Искренно замкнуло провода.
Прошлому сложили приговор мы…
Причитая, тропари читал воробьям расстрига-еретик.
Неверны. Равноудалены
От надежды, мудрости и веры,
Сонмы полусонных горожан не следят, не видят смену вех.
Ветер, отразившись от стены,
Разметал дождливые химеры.
Холод пробирает до костей, и моя молитва – слово [i]снег[/i].
Песенная грусть, горький минор...
Песенная грусть, горький минор
Ленточкою нот тянется пусть...
Кончились к утру хлеб и вино.
Выйду в магазин и не вернусь.
В шелесте листвы ждать не дыша
Весточку весны вещего сна.
Тёмная вода, словно душа,
Осенью полна и неверна.
Времечко течёт смутной строкой,
А над головой – всё облака
Медленно живут…
Кто я такой?
Цель моя глупа и далека.
Слово-олово
С белого листа
Начинаю с белого листа
Пересочинять метаморфозы.
Прокатились ливни по весне.
Отошёл черёмуховый сон.
Пригородный горе-кинозал
Заняли прозрачные стрекозы.
Соберу солёную пыльцу,
Упаду былинкой на песок.
Юная наяда на июнь
О любви у заводи гадала.
Но кувшинки к этому числу
В северной воде не зацвели.
За спиною дерева стою
И гляжу туда, где увядала
Одиноким тихим лепестком
Женская надежда, соль земли.
Из-за леса, словно ятаган,
Вырвалась громада небоскрёба.
Рядом город. Гордые дома.
Крыши их, как фески янычар.
На могильный гладенький курган,
То ли скифа, то ли [i]якообра[/i]
Поднимает девушка-печаль
Полонез последнего луча.
Нож-блесна
Журавлиные молнии…
Ложь во мне, нож-блесна.
На лице, на пергаменте – тени ветвей, слова.
Запоздалые праздники высветлила весна.
Небеса покаянные.
Воля.
Вода.
Трава.
Аргонавтика города.
Дом на ладье Медей.
Медальонами медными – ноты,
Нетленны льды.
Разрушение времени. Штурман земли людей
Пропадает над водами, закольцевав следы.
Кабала беззакония.
Век золотой в устах
Ни на шаг не задержится в ритме грошовых строк.
Ножевое, подножное, сложное, дрожь да прах
Журавлиными грозами древо рождает рок.
Отольются пророчества дев и стенанья сов
По извечному правилу равенства: [i]он – она[/i].
На пергаменте нервами серых ночных часов
Небылицы – края мои.
Тайна во сне ясна.
Параллельные плоскости
Параллельные плоскости,
Жёлтые стёкла измен
Не сойдутся, не сложатся, не образуют прямой.
Мы по разные стороны
Рока, красотка Кармен.
Контрабанда распродана; я возвращаюсь домой.
Словно в танце, стремительна ты на волне торжества.
Но сегодня, изменница, мы параллельны уже.
Козырное безумие выпало из рукава.
Надоели трагедии; слишком тяжёлый сюжет.
Боги бросили жребии,
С грохотом рухнул Эльбрус.
И отныне, волшебница, мы друг для друга никто.
Параллельные плоскости…
Каждому – собственный груз.
Контрабанда распродана; к чёрту твоё шапито.
В жёлтый цвет перекрашены – волосы, стены, цветы.
Параллели неверности – словно скрижали во льду.
Предаю жару-пламени все корабли и мосты…
Ты целуешь, как молишься…
Как же я, как я уйду?
Рокировка зеркал
Какофония век
не забудется всуе.
Верно, прав имярек,
что колоду тасует.
Берендеев квартал –
между чёрным и белым.
Я – не твой пьедестал.
Опусти парабеллум!
Отстегнула седло –
помолись пепелищу.
Мироздание – зло,
ни под кем не очищу.
Корабельная ель,
подорожные звёзды.
Разомкнули апрель
барабанные гнёзда.
Гороскопы дорог…
Город высох и вымер.
Опускался Сварог,
возносился Владимир.
До зари не смолкал
запах крови и крова.
Рокировка зеркал,
послесловие Слова.
Остаёшься одна
с увядающим взором.
Времена-стремена
кровь смывают позором.
И огарок угас
у собранья наследий.
Незабвенный Пегас,
как предсказано, бледен.
Поведи-ка крылом
снежным, перистым, жадным.
Наступил перелом,
в коже неба – стожары.
Обрастая молвой,
мы оденемся белым.
Я по-прежнему твой.
Убери парабеллум!
Ты не вышла во двор,
не сломала печати.
Объяви приговор,
Поверни выключатель!
19-00
Принимаю из жалости…
Стрелы разят наповал.
Голубиными ласками – над ледниками богов
Не обманывай времени.
Кончился наш карнавал.
Закрываются выходы, осиротел Петергоф.
Лунный маятник движется,
Ниточка крови родной.
Флажолетами, флейтами, лентами ýже межа,
Полоса отчуждения.
Музыка – мячик ручной.
И ресницы синицами вьются вокруг миража.
Поплыло, затуманено слёзное поле зрачка.
Журавлиное соло мне чудится въяве и вновь.
Надо льдами-закладами кормчий упал с облучка.
Ветер, ворон юродивый, пьёт и поёт нелюбовь.
Мир как биржа
Измышляем реплики и роли,
Имена, идеи, города.
Изменяем коды и пароли,
Акробаты цирка «Никогда».
Поезда летят без остановок,
Разрывая в клочья тишину.
Облака угрюмо до смешного
Сторожат стеклянную луну.
На рассвете пробуешь забыться,
Оторваться, дух перевести,
Но глаза заблудятся в ресницах.
По любви сгорели травести.
Воспалённых окон притяженье –
Ртутный мякиш алым голубям.
Мир как биржа. Мир как пораженье.
Все чужие. Каждый за себя.
Сажа
Ежедневники жечь год подряд по субботам.
Кропотливо стирать номера телефонов.
Разлюбите меня...
Предполётная рвота.
Настигает одно
И сирен, и грифонов.
Стихотворная смерть догорает, играя.
Впереди Рагнарёк!
Побредём по притонам.
Новогодняя ночь – плюсовая, сырая.
Был я ласковый снег.
Стал железобетоном.
Между двух плоскостей моего переплёта
Остаётся к утру только мокрая сажа.
Зачеркните меня, мажьте дёгтем ворота.
Дровяные пальто…
– Налетай! Распродажа!
Иван Рассадников: Рокировка зеркал.