***
А ты себе не лги,
А жизнь, она все вяжет узелки
На каждой тонкой нитке.
А ты все шить пытаешься и шьешь.
Но швы лохматы так, что медный грош
Проскочит… Тем смешны убытки.
Скорей не досчитаешься петель,
А жизнь - одна пустая канитель.
Гнилая штопка. Новые заплаты.
И сколько не затянешь узелков,
Ты все равно заика, пустослов.
Ты все равно по жизни виноватый.
***
Вот так бы жизнь текла из века в век,
Из рукавов вода течет, и нету рук.
Вот так и я была, а стала - смех,
И чей-то зов в груди дарует слух.
И чей-то плач рекой, похож на мой.
Пойди, родимая, лицо водой умой.
Пойди умой водой, да нету рук.
И столп воды, ее надсадный горький звук.
***
***
***
Меня знобит, какой престранный слог.
Вот мой роман похож на некролог…
Уже заносит папочку в архив
Судьба в очках - старуха с пресной рожей,
Тесьмой перевязав, похоронив,
Упрячет папку и… я слышу: «Боже…
Вердикт в тесьме - спи папочка, усни».
А что за шум на третьей этажерке?
Воспоминанья… Девочки-стажёрки
Рвут чьи-то жизни, пишут дневники…
А мой роман, еще почивший в коме,
В квартире номер… то бишь в этом доме,
Уже рождал престранные стихи.
***
***
Найти иголку в сене - да, слова,
Но ты лежишь в стогу, иголка колет плоть.
Ты дышишь, значит, ты еще жива,
И значит, есть беда невольно уколоть.
Трава - уже увядшая, но стог
Так прян. Что ищешь, потерявши?
Желанье жить, да что там, видит Бог,
О, как бессильно поле после жатвы…
И с каждым дуновеньем ветерка,
Теряешь час по скошенной травинке.
И каждый вдох, быть может, «День сурка».
И каждый выдох - по цветной полянке…
А пчел терпенье, знаешь, делать мед…
Пчела ужалит - вот она, иголка.
А жизнь, она бежит, скорей - течет…
И кто еще уходит в самоволку?..
***
Редкая птица долетит до середины Днепра,
А я все лечу, а воздух и душен, и грязен…
Воды не видать, как не зачерпнуть и ведра,
А хочется дальше, а хочется - восвояси.
Да что там, Господь, середина Днепра?
А ты все кличешь Марка, Матфея, Петра…
И видишь обезображенный облик Иуды…
Зачем ты, Господь, не уберег, не простил его, et cetera…
Он в петлю полез, а я еще каяться буду.
А я уже каюсь, и Днепр огромен и сиз,
А мне бы лететь, какой-то недетский каприз…
О, как мне без страшных немых обстоятельств.
А я, поднимаясь выше, наверное, падаю вниз…
И я, опускаясь ниже, уже не боюсь издевательств.
И ветер, да что ему ветру, так стынет душа,
От блуда воздушного, яркого горького змея.
Днепр иль Лета, как будто боюсь рубежа,
А я и спросить никого о пути не смею.
Редкая птица долетит до середины Днепра,
А мне бы летать и прощать,
И возлюбить. И, возлюбив, я не струшу…
Годы падают в воду, какой-то корабль
Быть может, потонет… Господь, сбереги мою душу.
Елена Кантор: А ты себе не лги.