Преамбула
Пережёванные листья дикой мяты прямо с поля,
Из-под ног босых летящий недовольный майский жук,
Освещённый ясной высью лоб в зелёном ореоле
Падает – куда уж слаще! – в лепестки готовых рук.
Камень, ножницы, бумага, непокорность тёмной чёлки –
Расскажи мне на ночь сказку, мне приснился страшный сон:
Я бежала вдоль оврага быстро, смело, но как только
Я на мост ступила тряский, тут же оборвался он…
Исцарапанные плечи, пригоршня малины спелой
Просыпается на землю – всё не удержать одной! –
День был вечен и беспечен, обеспечен жизнью целой,
Где герои тихо дремлют перед долгою войной…
Анна К.
Солнце, ты слишком легко отдалась…
Слишком уж дёшево.
Кушай заслуженную грязь,
Нюхай подошвы.
Нет, не заметит, не подберёт,
Как уповаешь.
Это всего лишь чужой пешеход –
Сударь-товарищ.
В пальцы вытряхиваешь жетон,
В землю, шатаясь.
Совесть есть миф, рудимент, моветон,
Фикция, завесь
Над испещрённым пулями оспы
Сладостно-смрадным
Пыльным и постным любовным погостом
В тёмной парадной.
Ave, ничтожество, ты нам даёшь
Повод для смеха –
Сердце скукожилось, спесь или ложь,
Ехать – не ехать…
Встань, оглядись, прорезая зрачком
Сумерки трезвых.
Запах, который тебе не знаком:
Поезд. Железо.
АнтиЧ
Федорино горе - Язоново счастье.
Язоново счастье - экстаз Ипполита.
Экстаз Ипполита - Медеево Asti,
Которым картина размыта.
Эзопов язык - за Эдиповым глазом.
Так изымаются все метастазы.
Одеяло сбежало, простыня улетела,
Колесница скрипит, пьяный крик Фаэтона
Не мешает затянутому в белоснежное телу
Встретить день без проклятия или поклона.
Есть Акро и Некро - два адовых поля.
С травой или без - выбирай, где раздолье.
Хна - в волосы, в чернофигурную - хина.
Софокл, расширяя набор декораций,
В кроссовках и тоге шагает в руины,
Диктуя потомкам негромко и вкратце.
В руке наготове заточенный стилус -
Сам убедишься: что будет, то было.
OFO’FWW (Уайльд)
Тот, кто ходит с зеленой гвоздикой в петлице,
Тот, кто пишет вам сказки о розах и принцах
(Впрочем, пишет сказки о розах и принцах,
Скажем прямо, не он один).
Словом тот, чьи волосы гуще ветра,
Чей язык пластичней и тоньше фетра,
Чьих висков касается слава мэтра
Много раньше морщин и седин.
Черной шелковой ленты Бердслея плавнее,
Обвивает вам шею изысканным змеем
И, простым языком говорить не умея,
Просто жалит без лишних словес.
А потом льнет так плотно, что уже беззаботно
Отвязаться нельзя, своим галстуком модным
Он придушит шутя – и конец.
Но все это для вас не послужит угрозой,
Подходите смелей, задавайте вопросы,
Только если вы не милый светловолосый
И преступно наивный юнец.
Нагло
Мне совершенно ахматово,
Сколько в прошедших столетиях
Всадниц коня крылатого
Шпильками-шпорами метили.
Всё это конско-волконское
Уксусное придыхание -
Как маринад для Вронского
На затянутом скучном свидании.
Растопчи Евдокию с цветочками,
Пегас мой, как феникс выживший.
Я вверяю тебе полномочие
Овёс перемешивать с книжками.
Микробы
По центру в плаценту,
В мой кокон бесценный
Процент за процентом
Процежен плацебо.
Ограде не быть больше целой.
Просцениум, сцена,
Соцветья люцерны
Слетают в цистерну
На плесень прицельно –
Вино продаётся с уценкой.
Никто не прицеплен
Ни к чёрту, ни к церкви.
Я знал Авиценну,
Но он был последним,
Кто кожу имел вместо цедры.
Ена Ляшенко: Шелкопряд.